Омертон

      — Ты всю ночь её трогаешь. Она тёплая.       Гермиона приоткрыла глаза, кто-то прикасался к её лбу, щекам, шее, она недовольно заёрзала спросонья.       — С ней всё в порядке, Северус.       — Я бы хотел убедиться в этом лично.       Его рука скользнула за ворот её футболки и погладила плечи.       — Я в порядке, — пробормотала Гермиона.       — Тогда вставайте!       Гермиона заворочалась в объятиях Малфоя, пытаясь развернуться, чтобы выбраться из спальника. Почувствовав, что ей упирается что-то в бедро, она удивлённо вскинула на Люциуса глаза.       — Можете считать это за комплимент, Грейнджер, — прошептал он ей над ухом.       — Я предпочту сделать вид, что ничего не заметила.       Гермиона вывалилась из мешка на траву и, поспешно встав, отошла от Люциуса — такие приключения ей точно не нужны.       — А где водопад? — удивлённо спросила она.       — Пропал ночью. Чаю, Грейнджер? — предложил Далтон.       — Можно и чаю, — согласилась она.       Гермиона села на свой мешок, рядом аккуратной стопкой лежали её высохшие вещи. Натянув свитер, она принялась зашнуровывать ботинки.       — Грейнджер! — Далтон подошёл к ней с кружкой. — Мне тут кое-что покоя не даёт.       — И что же? — с подозрением пробурчала Гермиона.       — Как Лавгуд выиграла у нас в покер?       — Вас действительно сейчас волнует именно это?       — Просто не даёт покоя. Она не проиграла ни разу!       — Давайте не будем про Лавгуд! У этой особы не всё в порядке с головой.       Малфой даже скривился, как делал всегда при воспоминании о ком-то, лишь слегка, по его мнению, напоминавшем человека.       — Шизофрения — странный предмет: ты вроде пингвин, а вроде омлет, — усмехнулся Далтон.       Гермиона решила пропустить обе реплики мимо ушей — ссориться здесь не имело смысла. Выйдут отсюда и разберутся, кто прав, а кто нет.       — А чего вы так долго терпели? Почему сразу не спросили?       — Я стеснялся.       Грейнджер фыркнула.       — А вы умеете? Хотя нет, лучше не отвечайте. Полумна жульничала. Вам легче?       — Это и так понятно! Вопрос: как? Шулерские заклинания я бы почувствовал.       — С чего вы взяли, что я расскажу?       — Хотите, чтобы я умер от любопытства? — Далтон снова усмехнулся.       — А вы сможете? — с надеждой спросила Грейнджер.       Далтон опустился рядом с ней на одно колено и с преувеличенной заботой стал помогать зашнуровывать ей ботинки. Гермиона с любопытством уставилась на него.       — Я умею завязывать шнурки, — вежливо сообщила она.       — А я умею действовать на нервы. Хотите продолжить наши хогвартские приключения?       — Шантаж?       — Определённо, что-то в этом духе!       — Вы всё равно не сможете воспользоваться её способом.       — Это не умаляет моего любопытства.       — У неё висел на шее медальон удачи.       — Очередной бесценный артефакт?       — По сути, бесполезный, так как удачу он приносит только Полумне. Мы так и не поняли, почему он срабатывает только у неё на шее, но в определённые моменты здорово выручает.       — Что-то вроде действия «Феликс Фелицис»? — спросил Снейп.       — Не совсем. «Феликс» просто даёт удачу, а медальон забирает у окружающих. Совсем чуть-чуть, но, как говорится, с миру по нитке себе на сапоги. Она у вас понемногу забрала везения и выиграла. Теперь вы удовлетворены? — обратилась она к Далтону.       — Вопрос с подвохом? — Он насмешливо посмотрел на неё. — Это не то, что может удовлетворить меня, Грейнджер.       — Спасибо, мои шнурки в полном порядке, Далтон, вы можете вернуться к костру!       — Спасибо в кровать не затащишь!       — Томас! — рявкнул Снейп.       — Меня интересует другое, — вклинился Малфой.       — У нас опять утро вопросов? Я предпочитаю завтракать в тишине.       — Как вы вчера перекинулись в волка, — Люциус проигнорировал её замечание насчет тишины, — если магия тут не действует?       — Анимагическая форма — не столько магия, сколько вторая сущность волшебника. Думаю, поэтому.       — Вы знали, что у вас получится?       — Нет, не знала, но почувствовала, что смогу это сделать. Ещё вопросы? А то я хотела бы поесть.       Ей вручили банку консервов и пачку галет. Гермиона вздохнула и принялась за еду. Вопросы с утра всегда её утомляли, если их задавала не она сама. Да и, честно говоря, столь неформальное общение с этой троицей её немного пугало. Они были слишком обычными, что ли. Столь резкий переход от прежних натянутых отношений к теперешним, почти человеческим выбивал из колеи.       — Интересно, что нам готовит день грядущий, — проворчала она. — Надеюсь, обойдёмся без болот.       — Было бы неплохо! — откликнулся Далтон. — Но, пробыв тут один день, я понял, что на лёгкость бытия рассчитывать не стоит.       — Чем больше просишь, тем сложнее будут задачи. — Снейп протянул Гермионе бутылку с водой.       — Дорога! — Малфой поднялся, указывая на появившуюся в конце поляны широкую брусчатку.       — Тогда вперёд! — сказала Гермиона.       — Так и хочется сказать: давайте не пойдём туда, там нас ждут неприятности, — проворчал Далтон.       — Ну как же туда не ходить? Они же нас ждут! — откликнулась Грейнджер.       К появившемуся перед ними пути она подходила с обречённым видом — с момента пробуждения её одолевали нехорошие предчувствия. Хотя и без них было понятно, что день второй никак не будет легче первого. Интересно, что сегодня приготовило для них, вернее, для неё, это место?       По дороге они шли часа два, не меньше, по бокам мелькал лес, на вид довольно приветливый. Вскоре он сменился цветистыми лугами, которые доставляли им массу хлопот, потому что то там, то тут взору являлись редчайшие растения, от которых бы никто в их мире не отказался. Снейп сдерживал себя из последних сил, стараясь не сойти с дороги и не начать немедленную заготовку ингредиентов, наплевав на цель их визита в Омертон. Его остановили лишь окрик-другой Грейнджер и огромная сила воли. Гермиона подозревала, что цветочки на их пути выросли не просто так. Снейп шёл в середине, смотря в спину Малфоя и не оглядываясь по сторонам, видимо, опасаясь поддаться искушению. Сама она не настолько сильно жаждала сойти с дороги, всё-таки сказывалось разнообразие увлечений, в то время как Снейп был положительно зациклен на зельях и всем, что к ним относится.       — Впереди замок, — нарушил тишину Люциус.       Они остановились, оглядывая появившееся перед ними строение. Замок был невелик, скорее, это был большой дом причудливой архитектуры. От него веяло старостью и запустением. Перед домом простирался небольшой сад, весь заросший дикими розами.       — Нам сюда или нужно обойти?       — Дорога идёт прямо к замку, — отозвалась Гермиона, — видимо, нам всё-таки внутрь.       Снейп поднялся по ступенькам и открыл дверь, на них пахнуло затхлостью и пустотой. Зайдя внутрь, все четверо нерешительно остановились в круглом холле.       — Странно, снаружи в нём этажа три, а здесь нет ни одной лестницы наверх. Только двери. Семь дверей. Что бы это могло значить? — спросил Малфой.       — Предлагаю открыть и посмотреть. — Северус направился к ближайшей двери и взялся за ручку. — Не открывается. — Он подошёл ещё к одной. — Эта тоже.       — Если это испытание, то двери для Грейнджер, я думаю, — сказал Далтон.       Гермиона подошла к крайней двери и открыла её. Заглянув внутрь, она зажмурилась: вся комната была завалена золотом, какими-то кубками, чашами, сундуками с драгоценностями. Горы золота, побрякушек высились почти до потолка, между ними не было свободного места даже для того, чтобы пройти внутрь.       — Что вы видите? — Снейп наблюдал за её реакцией.       Гермиона аккуратно протиснулась между двумя огромными кучами золота, заворожённо рассматривая россыпи камней и монет под ногами.       — Если одним словом, то сокровища, — ответила она. Взяв в руки корону, лежащую на куче монет, она покрутила её в руках.       — Я не вижу сокровищ.       Далтон озадаченно рассматривал пустую комнату.       — Как и я, — сказал Малфой.       — Видимо, это наваждение персонально для Грейнджер.       Гермиона стояла посреди развалов золота, поворачивая в руках корону из стороны в сторону и любуясь бликами света, падающего на драгоценные камни.       — Грейнджер! — окликнул её Далтон.       Гермиона посмотрела на него.       — Не знаю, что вы там видите, но лучше пойти дальше. Для нас эта комната пуста, в ней ничего нет.       Гермиона нахмурилась. В её руках абсолютно точно была корона, на какой-то миг ей даже захотелось примерить золотую безделицу, но она опустила её обратно, туда, где взяла.       — Жажда золота иссушает сердца, и они замыкаются для сострадания, не внемлют голосу дружбы, кровные узы порываются, люди томятся лишь по богатству и способны продать всё, вплоть до человечества, — процитировала она под удивлённые взгляды магов.       Гермиона вышла из комнаты. Подойдя к следующей двери, она открыла её и неуверенно шагнула внутрь. В комнате стояли Гарри и Рон и улыбались ей.       — Что здесь? — поинтересовался Снейп.       Гермиона не ответила, она подошла к ребятам, прекрасно понимая, что их тут быть не должно, но улыбки друзей, словно магнит, тянули её подойти ближе. Уизли хлопнул её по плечу и Гермиона даже споткнулась.       — Поздравляю, — произнёс Рон.       — С чем? — не поняла Гермиона.       — С кем она разговаривает? — Малфой смотрел на Грейнджер, как на умалишённую, общающуюся с пустотой.       — С кандидатскими. Ты же давно хотела стать магистром и стала.       — Самым юным, — поддакнул Поттер. — По чарам, по трансфигурации…       — По зельям, — продолжил рыжий. — Тебя дома ждёт столько писем, приглашения так и сыплются: на конференции, слёты, консилиумы. Пошли домой, кудряшка! У тебя столько дел.       — Конечно. Наша Гермиона самая умная и выдающаяся ведьма столетия.       — Грейнджер! — рявкнул Снейп.       — Да не кричите вы!       Гермиона отвернулась от друзей и направилась к выходу из комнаты.       — Гермиона, постой! Ты что, упустишь свой шанс? Из-за них? — неслось ей вслед.       — Что вы видели?       — То, чего никогда не будет. Потому что это не то, к чему я стремлюсь. Ну, может, очень глубоко в душе, — подумав, добавила она. — Но не настолько, чтобы потерять голову.       Снейп вопросительно посмотрел на неё.       — Тот, кто глубоко исследует свою душу, так часто ловит себя на ошибках, что поневоле становится скромным. Он уже не гордится своей просвещённостью, он не считает себя выше других. Я давно поняла, что не самая умная на этом свете.       — Мне даже стало интересно слушать вас, Грейнджер.       — Думаю, меня пытаются отвлечь от нашей основной цели. Нам нужно выбираться отсюда.       — Вот только дверь на выход пропала, — оповестил их Малфой.       — Понятно. Значит, пока я не открою каждую дверь, нас не выпустят. Тогда не будем растягивать удовольствие. — Она направилась к третьей двери.       Зайдя в комнату, Гермиона на какой-то миг опешила и даже прикрыла глаза руками. Перед ней стоял совершенно голый Люциус Малфой, рядом с ним появился Далтон. Гермиона шумно выдохнула. Они ходили вокруг неё, красуясь своей наготой, и она, как заворожённая, рассматривала их крепкие мужские тела. Опустив глаза, она покраснела: достоинства их гордо стояли. Малфой совершенно недвусмысленно провёл по своему ладонью. Её взяли за руку, предлагая дотронуться до мужского тела. Гермиона отшатнулась, налетев спиной на одного из мужчин, её тут же заключили в объятия. Развернувшись, Гермиона уставилась на голого Северуса Снейпа. Руки его скользнули по её спине и легли на ягодицы. Снейп склонился к ней для поцелуя. Гермиона, вывернувшись, отпрыгнула в сторону. На какой-то миг ей очень захотелось этого прикосновения, но мозг совершенно точно определил ситуацию, как нереальную. С чего бы вдруг Снейпу выделывать такое, да ещё в чём мать родила! С чего бы им всем троим выделывать такое?!       — Неужто же вы так чувствительны к соблазнам и вожделение не в силах побороть, нечаянно вблизи узрев живую плоть? — процитировала она сама себе Мольера. — Вы, как я гляжу, уж чересчур горячий, а я — похолодней и чувствую иначе: явись вы предо мной в чём родила вас мать, перед соблазном я сумела б устоять.       — Она меня пугает! — Далтон оторопело разглядывал Грейнджер, высокопарно изъясняющуюся стихами с пустой комнатой.       — Не тебя одного, — отозвался Малфой. — Интересно, что она там видит?       — Алчность, гордыню, похоть, судя по всему. Это если судить по цитатам. Думаю, там что-то вроде греховных соблазнов, за каждой дверью свой, — откликнулся Северус.       Развернувшись, Гермиона, неожиданно для себя самой, налетела уже на реальную троицу, полностью одетую и стоящую в дверях комнаты. И выскочила из помещения, не обращая внимания на озадаченные взгляды спутников.       — Грейнджер, что там было? — спросил Снейп.       — Вы. Все трое. Голые. Непередаваемое зрелище.       Северус нахмурился. Малфой решил сделать вид, что вообще ничего не слышал. Далтон усмехнулся:       — Я впечатлил тебя, Грейнджер?       — Отвалите! — огрызнулась она.       Притормозив у следующей двери, Гермиона поняла, что начинает уставать. Пока морально, но ей пришлось всерьёз брать себя в руки, чтобы открыть следующую комнату. Заглянув в неё, она с удивлением обнаружила одиноко стоящий диван. Подойдя ближе, она стала с интересом смотреть, как появляются из ниоткуда столик с чаем, плед, несколько книг, светильники. Всё это словно приглашало её присесть и устроиться поудобней.       — Хочешь отдохнуть? Ты устала. Пара часов с книгой и чашкой чая помогут расслабиться. Всё равно ты не знаешь, куда идти дальше. Так какой смысл продолжать? Присядь, присядь! — нежно пел над ухом чей-то голос, завораживая возможностью опуститься на уютный диван и плюнуть на всё.       — Нет спасибо. Леность — самая безотчётная из всех видов наших страстей. Хотя могущество её неощутимо, но ущерб, наносимый ею, глубоко скрыт от наших глаз. Нет страсти более пылкой и зловредной! — объявила Грейнджер и торжественно вышла.       — Вы, на удивление, легко справляетесь! — галантно поддержал её Люциус.       — Не сглазьте, Малфой.       — Не уверены в себе? —       Мы все подвержены искушениям. Просто то, что я пока видела, не слишком меня привлекает.       Распахнув следующую дверь, Гермиона обомлела: вся комната была заставлена полками с книгами. Они лежали не только на стеллажах, огромные стопки высились на полу и столах, занимая всё помещение. Сама комната всё расширялась и увеличивалась, книги всё появлялись и появлялись, Гермиона заворожённо стояла посреди всего этого великолепия и не могла отвести глаз. Она присела перед ближайшей стопкой и благоговейно выдохнула, перед ней лежали: «История» Геродота, знаменитый гримуар Гонория, «Магия» Арбателя… Повернувшись к ближайшему столу, Гермиона пискнула от восторга, увидев Завещание Соломона и рукопись «Зекербони».       — Что она там бормочет?       — Не могу разобрать. — Снейп подошёл ближе.       — Оккультная философия Агриппы, — с восторгом читала Грейнджер названия фолиантов. — Магическая книга Фауста, Енохианские ключи…       — Дерьмо! — выругался Снейп. — Грейнджер!       — Что такое, Северус?       — Она видит книги!       — Слабое место Грейнджер? — усмехнулся Малфой.       — Не язви, Люциус. Ей показывают древние книги, их давно нет в нашем мире или вообще никогда не существовало. И да, это её больное место… Грейнджер! — снова крикнул он. — Люциус, да не стой же ты там, помоги! Вся магическая Британия знает, что такое книги для Грейнджер! Стоит потрясти книгой перед носом, и она бросится за ней, как осёл за морковкой!       Грейнджер, не отзываясь на крики, ходила от стеллажа к стеллажу, восхищённо рассматривая корешки фолиантов и свитки. Гермиона понимала, что не сможет унести отсюда ничего, вряд ли ей позволят, но как хотелось прочитать их! Если не все, то хотя бы какую-то часть. Она взяла в руки книгу и села с ней на пол, листая пахнущие древностью страницы. Книги всегда были её слабостью, она не могла устоять или пройти мимо ни одной из них. Даже самая обычная книжка могла подарить знания, что уж говорить об этих! У Гермионы закружилась голова от количества содержащейся в этих томах бесценной информации. На периферии сознания её кто-то звал, что-то пытался объяснить, но она не могла оторваться от созерцания полок, стопок и груд книг. Книги — её слабость… Гермиона моргнула, отложила фолиант и поднялась на ноги. Слабость — не то чувство, которое ей позволено сейчас испытывать или пускать в себя. Слабость сейчас всё усложнит. В сознание, наконец, прорвались внешние звуки, её громко звали. Грейнджер с досадой отцепила от своего плеча пальцы Малфоя и вышла из комнаты.       — Дальновидный человек должен определить место для каждого из своих желаний и затем осуществлять их по порядку. Наша жадность часто нарушает этот порядок и заставляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем существенное. — Процитировала она, с грустью оглядываясь на книги.       — В какой-то момент вы нас напугали, — сказал Северус.       — В какой-то момент я и сама испугалась, — призналась Гермиона. — Мне захотелось остаться там.       — Ещё две двери, — сказал Малфой. — Мне уже просто нестерпимо хочется выбраться отсюда.       — Не только вам!       Гермиона обречённо открыла дверь в ещё одну комнату. С каждым разом выходить из комнат становилось всё труднее и труднее, и после книг она не знала, чего ещё ожидать от этого места. Заглянув внутрь, она обнаружила абсолютно пустое помещение. Побродив немного по нему, она развернулась, собираясь с облегчением покинуть комнату, но наткнулась взглядом на стоящую в центре комнаты парочку. Какая-то женщина прижималась к Снейпу. Задорно рассмеявшись, она обняла его за талию. Гермиона смотрела, как Снейп улыбнулся в ответ, поцеловал её в макушку, и женщина потянулась к нему губами за поцелуем. Гермиона попыталась отвернуться, но не смогла отвести глаз от лица Снейпа. На нём читалось умиротворение, он был счастлив, прижимая к себе другую женщину. Они стояли, обнявшись, Северус что-то шептал ей на ухо, та льнула к нему, гладила его плечи и грудь и что-то отвечала ему.       Гермиону захлестнула чёрная зависть. Ей хотелось оказаться на месте этой женщины. Хотелось так же льнуть к нему и, наслаждаясь его объятиями, греться в его руках. Чувство зависти было такое острое и сильное, что она невольно заплакала, внутри всё клокотало от примешивающейся злобы. Эта злость была на саму себя, за то, что не смогла привлечь его, за то, что некрасива, неженственна, недостаточно умна для него, её вообще для Снейпа не существовало! Хотелось подскочить к этой дряни и выцарапать ей глаза за то, что она смогла дать ему то, чего у Гермионы не было, за то, что рядом с ней он выглядел таким спокойным и счастливым. А она стоит рядом и чувствует себя пустым местом. Это могла быть она! Её место могла занять она! Чем она хуже неё?       Гермиона вцепилась руками в ворот куртки, ей нестерпимо хотелось пустить их в ход и начать вырывать сопернице волосы. А ещё ей хотелось рвать волосы на себе, ведь она не смогла до конца усмирить чувства к Снейпу, позволила им снова вылезти наружу. Стоять здесь и умирать, глядя на чужое счастье, на его счастье без неё! Гермиона вспомнила, как семь лет назад спускалась к нему в подземелья, понимая, что её вышвырнут вон, как только она посмеет признаться ему в любви. А ещё она помнила, о чём тогда мечтала: пусть он будет счастлив, пусть без неё, с другой, но, чтобы это счастье случилось в его жизни, потому что он, как никто другой, заслуживает счастья. И сейчас она видит исполнение своего прекрасного желания собственными глазами. Разве не этого она хотела? Так отчего же она так злится? Он счастлив, этого для неё должно быть достаточно. Она должна удовлетвориться этим. Её кто-то тряс за плечи. Гермиона моргнула и уставилась на Снейпа, он смотрел ей в глаза и продолжал трясти. Гермиона поняла, что всё это время стояла и плакала.       — Пришли в себя? — спросил он. — Что вы видели?       — Вас, — она обняла его за шею и поцеловала в щёку. — Я видела вас. Счастливым.       — Это заставило вас плакать? — удивился он, аккуратно поддерживая Гермиону за талию.       — Нет ни одного порока, который так вредил бы благополучию людей, как зависть, ибо те, которые им заражены, не только огорчают самих себя, но и омрачают также радость других. — Выдохнула она ему в шею.       — Чему вы завидовали?       Гермиона отстранилась от него и заглянула Снейпу в глаза.       — Я хочу, чтобы вы были счастливы, — сказала она и вышла из комнаты.       Северус посмотрел ей вслед. Его занимала мысль о том, что он делал в её видении, что за зрелище заставило её завидовать. Он считал себя в меру счастливым, не больше или не меньше, чем все остальные. Но он не понимал, что Грейнджер имела в виду, что могло заставить её лить слезы. Покинув комнату, он остановился рядом с Малфоем и Далтоном и машинально прикоснулся рукой к щеке, где всё ещё покалывало кожу после лёгкого прикосновения губ Грейнджер.       Гермиона потянулась к ручке последней двери и нажала на неё. Дверь не поддалась. Она попробовала ещё раз и озадаченно посмотрела на магов.       — Я не понимаю. Если дверь есть, значит, её нужно открыть, но мне не дают.       — Есть идеи? — спросил Малфой.       — У меня нет. Но есть предположение, — отозвалась она. — Может, её откроете вы?       — Вы думаете, что дверь для нас?       — Или для вас, или откроется вами, других вариантов у меня нет.       Далтон подошёл ближе и потянул ручку, дверь медленно распахнулась. Гермиона отступила, пропуская их вперёд и вошла следом.       — Вы что-нибудь видите?       — Вас мисс Грейнджер. Мы видим вас, — зло отозвался Снейп.       Она вскинула брови, озадаченная резкой переменой настроения Снейпа. Если он разозлился за её поцелуй и слова в предыдущей комнате, мог бы сразу сказать. Хотя ей не казалось, что она перешла какую-то запретную черту. Ну пожелала ему счастья, от души ведь!       — Что случилось? И смените тон в общении со мной, — спокойно произнесла Гермиона.       Устраивать ещё одну истерику она не собиралась, хотя очень хотелось.       — Это вам нужно сменить тон, — зло выплюнул он, — и держать себя в руках. Что вам надо от меня?       — Мне от вас ничего не надо.       — Зачем тогда вешаетесь мне на шею? Я что, давал вам повод?       — А ей повод не нужен, — подключился Далтон. — Мисс Грейнджер у нас такого высокого мнения о себе, что и без повода позволяет себе слишком много.       — А вам я что сделала?       — Ты, маленькая дрянь, посмела унизить меня на глазах у всех! Неужели ты думаешь, тебе сойдёт это с рук! — Далтон схватил её за плечо и больно сжал.       — Не трогайте меня.       — А то что, грязнокровка?       Гермиона повернулась к Малфою. Он гневно сверлил её взглядом, и у неё появилось отчётливое ощущение, что её сейчас ударят.       — У вас тоже есть ко мне претензии?       — Из-за тебя мы пошли в лес, из-за тебя мы потеряли магию. А теперь ты, грязнокровка, делаешь нам одолжение, помогаешь вернуть её!       — Я не делаю вам одолжений.       — Занимаешься благотворительностью? Пожалела нас?!       Второй вариант был ближе к истине, но Гермиона сочла за благо промолчать. К ней подскочил Люциус и, ухватив за волосы запрокинул ей голову назад и потянул вниз. Снейп впился пальцами в лицо, больно сжимая подбородок. На какой-то момент ей стало страшно, но мозг уже начал перебирать стремительно развивающиеся события. Не могли они все трое сойти с ума одновременно, это действие комнаты. Если она прошла алчность, гордыню, похоть, праздность, неумеренность и зависть, то они сейчас испытывали на себе гнев. Вопрос — как их вывести из этого состояния — стоял остро, потому что ещё немного — и ей либо сломают челюсть, либо вырвут волосы. В голове крутился только один вариант, который мог их озадачить и вытряхнуть из этого наваждения.       — Мистер Далтон! — Она попыталась повернуть к нему голову, но Малфой лишь сильнее дёрнул её за волосы. — Мне жаль, что так вышло, что я стала причиной вашего позора. Я прошу у вас прощения. Мистер Малфой… Мерлин, да прекратите же так тянуть меня! Мне жаль, что вы лишились магии. Да, в лес вы пошли из-за меня, я стала катализатором этой ситуации. Вы мне ничего не должны, и это не жалость и не корысть с моей стороны. Это просто человеческая помощь. Простите меня за то, что я вам её навязала. Мистер Снейп, простите меня за то, что я снова появилась в вашей жизни, я, возможно, всколыхнула неприятные воспоминания. Я не вешаюсь вам на шею, мне по-прежнему ничего от вас не надо, независимо от моих чувств или их отсутствия.       Её отпустили. Гермиона потёрла подбородок в уверенности, что на лице останутся синяки от пальцев Снейпа, а на плече — от руки Далтона. Кожа на голове неприятно саднила, Малфой тянул её за волосы от души. Обнадёживало лишь то, что у всех троих появился осмысленный взгляд, и её больше не пытались покалечить.       — Вам легче? — спросила она.       Снейп скупо кивнул. Малфой отвернулся и отошёл в сторону, Далтон разглядывал её. Развернувшись на пятках, она выскочила из комнаты.       — Грейнджер! — крикнул ей вслед Далтон.       — Закуйте свой гнев в оковы кроткости, ибо он подобен собаке, которая, сорвавшись с цепи, принесёт много бед. — Тихо произнесла Гермиона. — Вам лучше выйти из комнаты! — Она развернулась к магам. — Пока вас не посетил второй приступ.       — Гнев слишком яркое пламя, чтобы гореть вечно.       Снейп подошёл к Грейнджер и поднял руку, собираясь оценить вред, который они успели нанести ей.       — Не надо меня трогать! — отшатнулась Гермиона.       — Смотрите! — Далтон указал за их спины.       В полу появилась лестница, ведущая вниз с первого этажа куда-то в подвалы. На стене рядом с лестницей замерцала надпись.       — «Искомое получит только человек с чистым сердцем», — прочёл Далтон.       Гермиона направилась к лестнице. Всё равно других дверей или выходов из дома не было, тянуть со спуском не имело смысла. Да и стоять под изучающим взглядом Снейпа совсем не хотелось. Маги последовали за ней, но у самого края лестницы их что-то оттолкнуло, не давая идти дальше.       — Грейнджер, нас не пускают за тобой! — крикнул Далтон, потому что Гермиона уже успела спуститься далеко и пропала из вида.       — Оставайтесь там! — велела она, продолжая спускаться по ступеням в проход, который с каждым её шагом становился всё уже и уже.       — Грейнджер, ты уверена, что у тебя чистое сердце? — снова крикнул ей Далтон. — Не смотри так на меня, Северус. Если у неё вдруг нечистое сердце, что мы будем делать?       — Если бы она была не уверена в себе, то не полезла бы, — возразил Малфой. — Хотя других вариантов всё равно нет.       — Только человек с чистым сердцем получит искомое… — бубнила себе под нос Гермиона. — И только человек с узкой задницей спустится по этим ступеням! — прошипела она, протискиваясь в сужающийся каменный мешок. — Да, Грейнджер, не стать тебе настоящей женщиной, задница у тебя всё ещё тощая! А сердце, сердце у тебя чистое?!       Гермиона, наконец, преодолела лестницу и оказалась в небольшой комнате. На противоположном конце зала она увидела дверь. Рядом с дверью стоял небольшой каменный постамент, а на нём — какая-то посудина, по форме походившая на миску. Подойдя ближе, она взяла чашу и, понюхав содержимое, убедилась, что там обычная вода. Гермиона попыталась поставить её на место, но у неё ничего не вышло, поверхность постамента словно отталкивала руку. Она попробовала поставить чашу на пол, но история повторилась.       — Хорошо, значит, дальше идти придётся с посудиной в руке, я поняла.       На стене появилась новая надпись: «Чистое сердце, словно чистая вода, не потеряй чистоты».       — Всё занимательнее и занимательнее!       Толкнув двери, Грейнджер шагнула в неизвестность и остановилась. Вокруг была непроглядная тьма, она даже немного растерялась, обдумывая, что делать дальше. Внезапно вспыхнули факелы, осветив перед ней огромный зал. Пол под ногами отсутствовал, вместо него распростёрлась огромная пропасть, из которой торчали деревянные столбы. Одни узкие, другие широкие, натыканы они были, словно иголки у ежа, только значительно реже — если бы это действительно был ёж, она бы сказала, что он лысоват. Посредине зала висел мостик, на вид очень ненадёжный, за ним в глубине мерцало тусклое свечение. Гермиона всмотрелась в бездну. Это шутка такая? Иллюзия? Проверка на смелость и заодно здравость рассудка? Достав из кармана монету, она кинула её в пропасть, прислушиваясь, когда та упадёт на дно. Звука ударяющейся о пол монетки не последовало.       — Тут нет дна! — невольно вскрикнула Гермиона.       Она попробовала ещё раз поставить чашу на пол, но неизвестная сила снова оттолкнула её руку. Чёрт, чёрт, чёрт! Сняв с плеч рюкзак, она поставила его и подошла к самому краю — лучше остаться без одного рюкзака чем прыгать по столбам с ношей за спиной, которая запросто может утянуть в пропасть. Осторожно перейдя на первый столб, она замерла — тот слегка покачнулся под её весом. Радовало, что столбы были, по крайней мере, достаточно широки, чтобы спокойно стоять на них двумя ногами. Но ощущение пустоты по бокам и под ногами начинало поднимать из глубин её души вихрь паники, и Гермиона очень надеялась, что справится со всем этим раньше, чем страх поглотит её. Она удобнее перехватила чашку, накрывая её сверху ладонью, чтобы вода не расплескалась, и перешагнула на второй столб. Покачнувшись, выровнялась и перепрыгнула на следующий. Добравшись до мостика, она схватилась свободной рукой за верёвки и шагнула на него. Под ногой тут же треснула трухлявая доска, не выдержав её веса, и Гермиона чуть не выронила свою миску. С силой сжимая пальцы на сосуде, не давая ему выскользнуть, она выпрямилась.       — Хорошо-хорошо, аккуратнее, Гермиона, — подбодрила она себя.       Цепляясь за верёвки, Грейнджер неуверенно двинулась дальше, осторожно наступая на доски и с трудом удерживая равновесие на шатающемся мосту. Преодолев скрипящее раскачивающееся препятствие, Гермиона снова оказалась на деревянном столбе. За её спиной раздался треск, и полетели щепки, Грейнджер, инстинктивно сев на корточки, закрыла голову рукой. Сзади что-то горело. Обернувшись, Гермиона поняла, что моста больше нет. Верёвки, держащие его, болтались в воздухе и догорали. С трудом распрямившись на шатающемся столбе, она вытерла пот, струящийся по вискам. Дорогу назад ей отрезали. —       Если вы хотели напугать меня, то мне страшно. У вас получилось! — крикнула в пустоту Грейнджер.       Ей никто не ответил. Что дальше-то? Впереди вспыхнул яркий свет, и Гермиона увидела конец пещеры. Там, где заканчивались столбы, виднелся пол. В нише стоял небольшой обелиск, вокруг его верхушки прямо в воздухе горел огонь, окружая навершие обелиска, в огненном кольце мерцал искрящийся шар. Гермиона перепрыгнула на следующий ствол, но внезапно он стал опускаться. Зарычав, она прыгнула и каким-то чудом успела зацепиться одной рукой за ближайший столб. Говорят, что за секунду до смерти вся ваша жизнь проносится перед глазами. Но это неправда. Всё, что успела Гермиона, — это подумать: «Ой, мамочки!» Она висела над пропастью, и вспотевшая ладонь уже начала скользить по дереву. Она обхватила бревно ногами, подняв вверх руку с чашей, поставила её на соседний столб и вцепилась освободившейся рукой в край ствола. Подтянувшись с неимоверным усилием, Гермиона, помогая себе ногами, забралась обратно.       Стоя на коленях на столбе и цепляясь за его край ладонями, Грейнджер попыталась унять головокружение и смириться с липким потом, покрывавшем всё её тело, — ей отчаянно хотелось в душ и жить. Ещё хотелось где-нибудь тихонько присесть в уголке и пожалеть себя. Потому что, отправляясь сюда, она, похоже, была слишком самонадеянна, на такие испытания она не рассчитывала и явно расписалась в собственной глупости, понадеявшись на относительно спокойное путешествие в добрый светлый мир Мерлина. А хуже всего было то, что она без конца вспоминала слова Снейпа: «Что вы вешаетесь мне на шею!» Она что, действительно опустилась до такого? И вместо того чтобы сосредоточиться, прыгая по столбам (висящим над пропастью!), прокручивала в голове весь год, проведённый с ним под одной крышей, и пыталась понять: вешалась или нет? Потянувшись, она забрала чашу и осторожно выпрямилась.       Относительно легко преодолев оставшиеся столбы, Гермиона наконец спустилась на твёрдый каменный пол. Подойдя к обелиску, она протянула руку, пытаясь достать сверкающий шар, но огонь вспыхнул сильнее. Как только она убрала руку, пламя утихло. Ради эксперимента она снова протянула руку, и огонь снова вспыхнул ярче, преграждая дорогу к сфере.       — Думай, Грейнджер, что не так? Чистое сердце, словно вода, не пролить чистоты. — Гермиона заглянула в чашу: воду она не пролила, по крайней мере, не всю. — Вода–огонь, огонь–вода, — рассуждала она вслух, глядя на пламя. — Залить пламя воды явно не хватит.       Поднеся чашу к губам, она отпила и увидела, что огонь стал меньше. Допив всю воду двумя большими глотками, Гермиона увидела, что пламя исчезло, схватила сферу и бросилась к появившейся в стене двери. За её спиной послышался грохот. Обернувшись, она увидела, что стены и потолок рушатся, падая огромными кусками на пол… Так там всё-таки был пол? Неважно! Грейнджер побежала вперёд к ступеням, ведущим наверх. Показался свет, и в отверстии скалы уже были видны силуэты магов, за спиной по-прежнему слышался грохот, который всё нарастал и, судя по ощущениям, почти догнал её. Гермиона изо всех сил прыгнула вперёд.       — Что за… — выкрикнул Малфой.       Гермиона оглянулась. Замок пропал, а она по пояс торчала в земле, держа на вытянутой руке сферу. Грейнджер почувствовала, как её начинает засасывать, но мужчины уже схватили её за руки, выдернули из рыхлой почвы и аккуратно поставили на траву. Все трое молчали, Гермиона тоже не спешила общаться. Она стояла, согнувшись и упираясь рукой в колено, и пыталась отдышаться. Ей протянули бутылку с водой.       — Чья это магия? — спросил Снейп.       Выпрямившись, Гермиона подошла к Далтону и жестом попросила его протянуть руки.       — Уверены, что моя? — спросил он.       — Абсолютно!       Далтон недоверчиво посмотрел на неё.       — Хотите всю логическую цепочку? — прорычала Грейнджер.       — Не откажусь, знаете ли! — непринуждённо отозвался Далтон.       — С волком был выбор между вами и Малфоем. Сейчас между вами и Снейпом. Мне пришлось там прыгать, как козе, а в конце ещё и логическую задачку подкинули. Так кто же: вы или Снейп? Все действия, происходившие со мной, я могу охарактеризовать одним словом…       — Каким? — не выдержал Далтон.       — Проблема!       — Я не понимаю.       — Вы, Далтон, одна большая проблема!       — А если вы ошиблись и я умру?! Вы же по мне даже плакать не будете! — театрально возмутился Далтон.       — Если я разрыдаюсь прямо сейчас, обещаете сдохнуть?       Гермиона опустила сферу ему в ладони и, взяв его за запястья, подтолкнула руки к груди, помогая сгустку магии проникнуть в волшебника.       — Не знаю, как у вас, а у меня нервные клетки не только восстанавливаются, но и ещё стараются отомстить виновным в их гибели. Сделайте себе одолжение, не подходите ко мне, — рыкнула Грейнджер.       Отойдя от них на несколько шагов, Гермиона повалилась на траву и обняла свой рюкзак, неведомым чудом оказавшийся на траве посреди поляны.       — Несмотря на все твои манеры такой, знаешь ли, обворожительной барышни, ты всё-таки очень злая! — заметил довольный Далтон.       — Я сама знаю, что во мне хорошо, а что прекрасно. И то, что я хочу кинуть пару-тройку людей в число коих входишь и ты, Далтон, под маггловское устройство, именуемое асфальтоукладчиком, ещё ни о чём плохом не говорит. И вообще, я на девяносто восемь процентов ангел.       — Но ох уж эти два процента… Да, Грейнджер? — хмыкнул Томас.       — Не подходите ко мне! — приказала Гермиона.       К ней всё-таки подошли, и она свирепо взглянула на Снейпа. Отняв у неё рюкзак, он вытащил спальник, расстелил его на траве и перенёс на него Грейнджер. Гермиона накинула капюшон куртки на голову, не желая никого из них видеть. Она лежала, стараясь ни о чём не думать, очистить свой мозг от мыслей, лезущих в голову, и просто отдохнуть. Через какое-то время её бесцеремонно посадили, вытряхнули из куртки и ощупали с головы до ног. Открыв глаза, она увидела Малфоя. Он потрогал её лоб и шею, нырнул рукой за ворот футболки и потрогал спину. Видимо, удовлетворившись осмотром, Люциус обтёр ей лицо и шею влажной тряпкой, вручил кружку с чаем, пачку печенья и отошёл в сторону.       — Уже вечер, Грейнджер. Ешь и ложись спать. Хватит с тебя на сегодня приключений.       — Спасибо. А то я без вас не решу, что мне делать, когда есть и когда спать!       — Успокойся. Это всё от усталости. Пей чай.       Гермиона затолкала в себя печенье, хотя под их взглядами кусок в горло не лез, выпила чай, забралась в спальник и повернулась ко всем спиной. Рядом что-то зашелестело и упало на траву. Обернувшись, она увидела Далтона, раскладывающего свой мешок рядом с ней.       — Спи! — велел он, заметив взгляд Грейнджер. — Если понадобится — согрею, нет — уйду.       Далтон сел на спальник и повернулся спиной. Гермиона почти заснула, когда вновь услышала его голос.       — Вот смотрю я на тебя, Северус, и думаю, почему ты всегда один? — обратился Томас к Снейпу. — Это что, стиль жизни?       — Конечно, лучшего места для задушевных бесед ты не мог выбрать, — криво усмехнулся Северус. — Нет, это состояние души.       — Она нравится тебе, ты — ей. Так будьте вместе! — Далтон явно усмехнулся. — Ты же не думаешь, что мы с Люциусом слепые? Мать твою, ведь так легко быть счастливым!       — Это не так просто, Томас, как у тебя и на словах.       — Мужчине приятнее видеть накрытый стол к обеду, чем слышать, как его жена говорит по-гречески. В этом всё дело?       Снейп усмехнулся.       — Нет.       — Тогда прими мой мудрый совет.       — Мерлин! Томас, давай только без твоих мудрых пошлостей!       — Ты выслушай сначала. Женщины, как кошки: долго оставаться без хозяина они не могут. Но и с хозяином долго не могут. Вечно у них всякие метания. Так что лучше быть рядом. Спокойно, уверенно, не дёргаться, не обижаться, не пугать, не вставать в позу, жить своей жизнью. И всё будет хорошо! — одним духом, чтобы не перебили, выдал Далтон.       — Не поспоришь, — усмехнулся Снейп. — А с другой стороны, у женщин на неделе семьсот пятниц, пятьсот понедельников, двести четвергов, и вообще никто не знает, с какой ноги она завтра встанет. Нет никаких гарантий, что я не мимолётное увлечение или трофей, который ей когда-то не достался, но очень уж сильно хочется. Женщины, как вариация человека, физически задумана неплохо, симпатичненько так, но вот психически выполнена очень неаккуратно.       — Приятно видеть чувствительного и эмоционального тебя. Тебе идёт.       — Заткнись, — беззлобно отозвался Снейп.       — А я поверил, что ты изменился, — вздохнул Далтон.       — Хватит думать, что женщины сами не знают, чего хотят! — Гермиона понимала, что разговор не для её ушей, но не удержалась и встряла. — Знают! Женщины хотят нормальных мужчин, которые не выпендриваются, как подростки, и не капризничают, как маленькие мальчики. И всё. Ну и ещё есть и не толстеть, это, само собой.       — Подслушивать нехорошо, Грейнджер! — радостно возмутился Далтон. — Особенно когда частично обсуждают тебя.       Облегчив душу, Гермиона немедленно провалилась в неглубокий сон. Иногда она выныривала от прикосновений к своему лицу, видимо, они проверяли, в каком она состоянии. Потом она почувствовала, что замерзает, и рядом с ней тут же лёг Далтон и обнял. Это сбило сон, и на неё нахлынули воспоминания о прошедшем дне. Лёгким его назвать не поворачивался язык, чего стоила одна эта бездна под ногами, пусть это и был мираж, но очень правдоподобный и пугающий. Хотелось поплакать. Не оттого, что она испугалась, а просто от выматывающих душу сильных эмоций последних дней.       У неё ещё с детства вошло в привычку сбрасывать стресс с помощью слёз. Пять минут рыданий — и голова удивительно чистая и пустая, а на душе тишь да гладь. Это здорово помогало сохранять нервы и силы в период встрясок. Первое время она до жути пугала Поттера и Уизли своими внезапными рыданиями. Ещё страшнее им стало, когда к её практике присоединилась Полумна. Они могли сидеть за столом, вести неспешную беседу с ребятами и вдруг разрыдаться на середине предложения. Но со временем парни привыкли и перестали бурно реагировать на их слезливые припадки, как называл это Рон.       Гермиона почувствовала, как из глаз потекли слёзы, и всхлипнула. Она, конечно, понимала, что сейчас переполошит эту троицу, но сдерживаться не собиралась. Завтра ещё один день приключений, а у неё уже накопилось достаточно эмоций, чтобы сорваться. Стоило скинуть этот груз немедленно. Она всхлипнула ещё раз и разрыдалась. Рядом дёрнулся Далтон. Она слышала, как выругался Малфой, видимо, от неожиданности. Снейп же моментально оказался рядом и опустился на колени. Он вытащил её из спальника и прижал к себе, Гермиона попыталась выпутаться из его рук и между рыданиями объяснить, что всё в порядке. Тормошить её перестали, но все трое сидели рядом и смотрели, как она заходится в истерике.       — Кхм… Что это было? — спросил Далтон, когда она прекратила реветь так же внезапно, как и начала.       — Я просто сбросила накопившиеся эмоции и стресс. Воды не дадите?       — И часто вы так делаете? — спросил Малфой.       — Время от времени.       На неё смотрели, как на ненормальную. Гермиона не собиралась ничего объяснять. Выпив воды, она улеглась обратно и закрыла глаза.       — Я собираюсь спать. Обещаю, плакать больше не буду.