Призрак

В ее глазах он видел свет, а она - лишь тьму в отражении зеркал. Но то была не тьма, то были зажмуренные глаза, не желавшие видеть перед собой уродство.

— Посмотри: как ты прекрасна! — Перестань, - она отводит взгляд в сторону, робко вытаскивая свою руку из-под его ладони, - ты знаешь, что это не так. Ведь у кого-то цветут сады, растут небоскребы, а у меня все рушится. И ты сам прекрасно понимаешь это. — Неправда, - Чернобыль хмурится. - Я просто не вижу ничего красивого в садах и небоскребах. Они везде, куда ни глянь. Это уже просто неинтересно. — То есть мое уродство просто кажется тебе необычным? — Ты не уродлива, Припять. Ты другая, но ты потрясающая. — Чернобыль, - она смеется и треплет его темные волосы, - я мертва. Мертвецы не прекрасны; и перестань делать вид, что это не так. Прими это как должное - и все. Тебе станет легче, поверь. — Нет. Он поднимается со скамейки, и с его штанов сыплется сколовшаяся краска. С крыш домов падает шифер, когда с лица Припяти стирается улыбка. Она опускает взгляд, и слышится, как в соседнем доме обрушился прогнивший потолок. Так всегда бывает, когда Припяти грустно. И лишь в редкие минуты веселья сквозь боль вокруг ничего не крушится. Она уже привыкла, что со всех сторон все превращается в прах. — Если ты будешь жить прошлым, ты никогда не найдешь свое будущее. — Какое будущее? - Чернобыль усмехается, разворачиваясь к ней. - У меня нет будущего. Услышав обо мне, люди пугаются. О нас слагают легенды, как о каких-то монстрах. Припять, - он устало опускает руки, - от нас бегут, как от прокаженных. Нас обходят стороной. И их воля - нас давно бы сровняли с землей. Припять хмурится - скрипит давно проржавевшее колесо обозрения: — Перестань говорить такое. Никто нас не сровняет с землей. К тому же как тебя могут уничтожить, если у тебя есть люди? Чернобыль, - она привлекает его внимание на себя, - твои люди. Которые остаются верными тебе, несмотря ни на что. Их гонят прочь, а они все равно возвращаются к тебе. — Это от безвыходности, глупая девчонка, - он садится рядом с ней и крепко прижимает к себе исхудавшее тело, покрытое старыми царапинами, которые никак не заживают. - Они убили тебя, а ты выгораживаешь их. Какая же ты все-таки глупая… — Мертвые, в отличие от живых, умеют прощать, - откинув желание ответить что-то резкое, тихо говорит Припять. - И перестань злиться на себя, ладно? - робко добавляет она и ловит на себе вопросительный взгляд. - Я не глупая, Чернобыль. Я знаю, что ты винишь во всем себя: Чернобыльская АЭС - это будто кто-то выстрелил из твоего же оружия. — Припять... - он сожалеюще смягчил тон. — Я не виню тебя. Нисколько. Чернобыль, и ты прекращай: в том не было твоей вины. Никто не виноват, просто так случилось. — Они видели показания приборов! Они знали о предыдущих экспериментах, но все равно отключили исправные - понимаешь? - абсолютно исправные системы защиты! Как после этого можно говорить, что никто не виноват? — Ох, Чернобыль… - в ее голосе слышится нечеловеческая тоска по прошлой жизни. Жизни с цветущими в апреле цветами, с разговорами за углами и машинами на дорогах. Ей не хватает движения. Припять опять грустит - и с бешеным грохотом обрушивается целый этаж многоквартирного дома. — Они сгубили не только тебя, но и твоих людей. Сколько детей пострадало из-за них? - он резко встает и оглядывает владения возлюбленной: ни души, ни даже намека на жизнь. А раньше она была так прекрасна: с зелеными деревьями, со смехом во дворах, ночными огнями и снегом на длинных ресницах прохожих. Прекрасная, необыкновенная... за что ей все это досталось? — Мы ничего не могли изменить. Я не смогла защитить их, и ты не смог. Это было не в наших силах, а винить кого-то в произошедшем - в чем смысл? Это не вернет время вспять. Глупая, по-детски наивная Припять. Ей бы обозлиться на весь мир за то, что с ней сделали, а она улыбается, превозмогая боль ран, уродующих ее прекрасное подурневшее лицо. Но для Чернобыля... для него она так и осталась самой красивой на свете. — Мы - нет. Они - да, - пройдя несколько метров вдоль пустой улицы, он неосторожно наступает на осколки стекла. То разбитое сердце Припяти. — Не держи зла, Чернобыль. Перестань. Ведь прошло столько лет... — А ты по-прежнему призрак в этом мире… — Но зато я по-прежнему с тобой. Пусть нас обходят стороной. Пусть, Чернобыль, - она машет рукой, словно ей и вправду наплевать на людей, что покинули их. - Но мы есть друг у друга. Он кривится, смеясь над ней: — Какая же ты все-таки наивная, - он подходит к ней, намереваясь сказать что-то обидное, но вдруг замечает нестерпимую боль в ее тускнеющих глазах. Ей давно больно; она живет с ранами, которые с каждым днем разрастаются на ее теле все сильнее. Она никогда не сможет привыкнуть к ним. Но Припять не жалуется, она просто терпит и закрывает себя от мира, чтобы никто не пострадал от нее. Ей одиноко, ей холодно, ей до крика обидно. Но Припять не будет плакать. Потому что когда Припять рыдает, все рушится: дома, школы, ржавые сады. Чернобыль резко замолкает, смотря на нее. Хрупкая, измученная, покинутая всеми. Когда она была прекрасной, ее любили, а сейчас, когда от былой красоты ничего не осталось, от нее бегут. И только Чернобыль остается рядом. (Он просто не мог не остаться) Он извиняюще смотрит ей в глаза и протягивает руку. Припять оказывается в его объятиях: — Прости. Я больше никому не позволю обидеть тебя. Никому. Прости меня, Припять, прости!.. — Я знаю... знаю, - она улыбается, из последних сил давит улыбку на своем израненном лице. - Ты всегда рядом. Вот только мертвецам, - она тихо смеется, отстранившись, - не нужны защитники. Потому что нас больше никто не может обидеть. Он устало пытается вглядеться в ее по-прежнему живые глаза: — Зато я всегда буду напоминать людям о тебе. Ты никогда не умрешь в их памяти, Припять. — Пока меня помнят - я живу, - она с фальшивым задором вздирает подбородок вверх. - Просто нам, призракам, суждено существовать вне времени. В этом наша участь. Я смирилась с ней, Чернобыль, и ты, пожалуйста, смирись, - Припять нежно гладит его по плечу, прижимаясь худеньким телом к его руке. — Мертвые, в отличие от живых, умеют прощать - да, - с неохотой он притворно растягивает на лице подобие улыбки. - Но я-то жив, Припять. И я не простил. И никогда не смогу простить их за то, что они сделали с тобой, - он обнимает ее за плечи, целуя светлые волосы. - Извини. Она молчит в ответ, а позади них обваливается кирпичная стена школы, превращаясь в груду обломков. Чернобыль никогда не простит их. Чернобыль никогда не покинет ее, потому что тот, кто любит, всегда вынужден делить судьбу того, кого любит.