Крючок

Мэтт не так уж и наивен, как может показаться многим. То, что он терпеливо молчит, когда всякий раз насмешки Эмили - одна сильнее другой - резали слух разбитым стеклом, не стоит принимать за невозможность постоять за себя словесно. То, что Эмили вертела им как угодно, не означает, что он - бесхарактерный тюфяк. Мэтту не трудно обсмеять и оскорбить любого, будь у него такое желание. Он может безо всяких угрызений совести врезать Майклу Манро, может обидно подколоть Джесс, но создавать ненужные конфликты просто не любит. Однако тех , кто ему дорог, он боится потерять и поэтому молчит. Эмили смогла поймать его на крючок, как большую глупую рыбу, и, пожалуй, это было не так уж и плохо. До поры, до времени. Мэтт отлично знает, что Эмили его по-настоящему полюбила. Вся эта холодность, язвительность, извечная насмешка в глазах - не более чем маска, под которой скрывается её истинное лицо. Кто, как вы думаете, когда он заболел, оказался у дверей его квартиры в десять часов вечера с пакетами из аптеки, традиционно лечебными апельсинами и укоряющим взглядом типа "Я же тебе говорила, что надо было теплей одеваться"? Мэтт любит Эмили взаимно, и это, наверное, стало началом конца, моментом, когда бабочка наконец взмахнула крыльями. Из своего кокона зыбкого будущего бабочка выбралась уже в ту ночь, когда он сдал в пальцах камеру и спрятался в шкафу. Ведь кто знал, чем дурацкий розыгрыш обернётся? А шевелиться она стала лишь тогда, когда Эмили рассталась с Майком, наполнив тишину вокруг них звуком крепкой пощёчины. Крючок и леска, которыми азиатка его подцепила, опасно натянулись, и мир вместе с вышкой перевернулись ровно на девяносто градусов. А бабочка вошла в стремительное пике. Крючок и леска, что сдавили его разум, натянулись до предела и звенят, подобно струнам, а Мэтт мечется на хлипкой балке, и под ней - пустота пропасти, металл рухнувших перекрытий и дым. Выбор - спасать Эмили, чьё лицо искажено ужасом от понимания того, что от смерти её отделяют только собственные пальцы, из последних сил цепляющихся за металл, или использовать шанс и спастись самому. И Мэтт остаётся. Тянет руку, кричит, пытаясь успокоить девушку, которая была на грани истерики от страха, хочет спасти. И не успевает. Крючок и леска, которыми он был подцеплен, были разрушены острыми гранями черноты той бабочки, которую он сам выпустил. И струны, крики, падение и бабочка обратились в жуткого монстра, что тащил его в глубины шахт. Мэтт был пойман на крючок. И крюк в этот раз оказался настоящим.