***
«Это наша история, «от» и «до». Ты же согласен с этим, да, Чондэ?»
***
Чондэ невольно щурится от яркого заходящего за горизонт солнца и пришпоривает коня, чтобы тот продолжал двигаться вперед быстрее. До сумерек осталось всего ничего и он спешит добраться до города, в котором его уже ждут, как можно раньше. Осень выдалась холодной для этой области королевства. Середина ноября, а первые заморозки давно вступили в свою силу. Альфа плотнее запахивает камзол и надвигает шляпу. В расстоянии нескольких миль уже виднеются крыши домов и острые пики башен. Ким останавливается у небольшого трактира на окраине и спешивается с лошади. Перед небольшим зданием забегаловки довольно многолюдно. Это место, как помнит сам альфа, в городе пользуется положительной репутацией. Многие горожане предпочитают зайти перекусить или пропустить несколько бокалов, скажем, например, пива, именно здесь. Особенно комфортно чувствуют себя тут омеги. Так было в прошлом и, как видит альфа, с тех пор мало что изменилось. Все потому, что хозяйничает здесь Лу Хань. Милый парень с не совсем счастливой судьбой. Он потерял ребенка и мужа пять лет назад, когда еще совсем юным вышел замуж за молодого альфу, что подыскали ему родители. Чондэ хорошо помнил те трагические события прошлого, даже если бы всеми силами старался их забыть. Но история имеет свойство повторяться, поэтому он здесь. И даже если Ким все еще надеется, что напуган Лу Хань безосновательно и все это всего лишь необоснованные слухи и случайные совпадения, альфа просто не мог не примчаться по первому зову друга. Ким привязывает лошадь у хлева и, оставив ее, входит в трактир. Внутри, как он и предполагал, довольно шумно. Что не удивительно, ведь рабочий день только закончился. Молодой мужчина отыскивает взглядом свободный столик и, поправив кобуру с обрезком на поясе, направляется к нему. Он занимает небольшой столик рядом с барменом, но с краю от основной массы посетителей и старается прислушаться к разговорам. Нестройный ряд пересудов соседей, знакомых или просто случайных собеседников, которые встретились под крышей этого заведения, оказываются не такими уж и содержательными. Пока для Кима в них нет ничего занимательного. - Чен-Чен, мой друг, что же ты не сообщил, что уже прибыл, - Хань появляется неожиданно и тепло улыбается старому знакомому, вводя в некий транс находящегося рядом с ним юношу, что недоуменно наблюдает за старыми приятелями. Чондэ шумно втягивает воздух, делая вдох, когда улавливает слабый аромат жасмина. Ким, еще до конца не веря, глупо смотрит на парня и все-таки понимает, что омега рядом с Ханем, его истинная пара. - Да вот, решил побыть среди народа, вспомнить былое, - Ким улыбается в ответ омеге и переводит уже взгляд с немым вопросом на спутника Лу Ханя. - И как? – Заинтересованно спрашивает Лу, внимательно смотря на альфу. - Лучше б не вспоминал, - смеется в ответ Ким и пожимает плечами. Затем переводит уже заинтересованный взор на омегу, стоящую рядом с Ханем и ждет, когда же их представят друг другу. - А, познакомься, мой помощник, Минсок. Совсем недавно напросился к нам на работу, - Хань по-отечески приобнимает юношу за плечи и выталкивает вперед, взъерошивая и без того непослушные рыжие волосы. Юный омега слегка краснеет и наклоняет голову в поклоне, больше не смея произнести и звука. - Что ж, рад знакомству, - отвечает Чен и просит Лу Ханя сесть рядом с ним, а его помощника принести им по чашке ароматного черного кофе. Когда паренек скрывается где-то в служебных помещениях, улыбка с лица старшего омеги исчезает. И уже теплый взгляд светло-карих глаз сменяется на серьезный. Он тяжело выдыхает и трясет головой, силясь прогнать усталость. Это видно по его лицу, по тому, как залегли глубоко еще небольшие, но уже заметные морщинки вокруг глаз, а темные от недосыпа круги делают их еще более выразительными. - Ну, рассказывай, что могло случиться в городе, что совет в срочном порядке стал разыскивать охотника на ведьм? – Спрашивает Ким внимательно следя за разношерстными посетителями и, все же, не отмечая для себя никого необычного. - В последнее время было несколько странных случаев, слишком много пропавших детей с окрестных дорог и полей вблизи от города. – Тихо отвечает Хань, стараясь привлекать к себе и их разговору как можно меньше внимания посетителей. - Обычно ведьмы так открыто не работают. Ты уверен, что ведьма постаралась? - Чондэ не в новинку слышать подобные предположения, но, пока, он не видит никаких оснований для того, чтобы считать, что виной всему очередная ведьма. Только если она совсем уж глупая, либо столь же сильно бесстрашная. В последнее время охотников на них появилось довольно много и не то, чтобы они все были слабы, они обладали достаточно хорошими навыками. К примеру, взять его недавних приятелей, которые пересеклись с ним на прошлой работе. Чунмен и Исин, кажется. - Больше некому. Да и если учитывать события, произошедшие в нашем городке несколько лет назад. Многие думают, что та женщина, Мэри, вернулась. – Сообщает Лу Хань и Чен готов поспорить с кем угодно, что его старый знакомый напуган. Теперь альфе понятно, почему он так поспешно просил его вернуться, да и вообще обратился за помощью. И совет тут может быть вовсе не при делах. - Мэри? – Послышалось со стороны. Видимо, они успели привлечь чье-то внимание. Кто-то из посетителей спросил о не слышанном доселе имени. Неудивительно, горожане об этом вовсе предпочитают лишний раз не вспоминать. Особенно имя произносить боятся, рискуя навлечь на себя беду. - Ты не слышал про кровавую Мэри? – Все же, кто-то ответил. - О, это была действительно страшная история…***
Сколько себя помнил Чондэ, столько же он помнил, что в глубине темного леса, расположившегося рядом с городом, в крошечной избушке на опушке жила женщина. Местные жители старались обходить это место десятой дорогой, собственно, как и саму женщину. Редко, но иногда старуха появлялась в центре города, на площади. Она продавала какие-то травы и снадобье. Бывало, приносила цветы. Тогда многие наиболее смелые горожане пристально следили за ней. Ее боялись. Женщину звали Мэри, а за глаза называли «кровавой ведьмой». Она всегда жила одна, детей у нее не было, да и родственников тоже. Жители городка часто судачили о том, что кто-то, проходя мимо ее дома, чувствовал холод и страх, а душу заполняла обреченность. Все чаще многие горожане, впечатлительные омеги, судачили, что она пьет кровь молодых. Так и появилось ее прозвище среди всего населения – «кровавая Мэри». Но, чтобы о ней не говорил народ, а доказательств у них не было. Её боялись, ей предпочитали не перечить, да и вообще никак с ней не пересекаться. Чондэ мало верил в подобные пересуды, пытался доказать друзьям, что это все сказки. Даже архивы в библиотеке поднял, ища информацию о ведьмах. Но ему никто не верил, зато сам Ким узнал много чего полезного. Начитавшись различных историй об дьявольских приспешниц, Ким думает, что именно в тот момент в его доме появилось оружие, способное защищать от них. Чондэ был сиротой. Буквально несколько лет, как похоронил своих родителей из-за скосившей их болезни. Парню пришлось повзрослеть быстро, да и семейной мельницей как-то научиться управлять. Сколько бы молва не обсуждала Мэри, Киму не было до нее дела. Он решил, что не имея доказательств, не зная наверняка, виновна она или нет в колдовстве, ему, как и всем жителям, стоит держаться от нее как можно дальше. И все бы ничего, пока не произошло то, что перевернуло привычную жизнь в городке с ног на голову. Ким помнил, как трудно было Ханю свыкнуться с желаниями своей семьи. Два его близких друга вовсе не предполагали, что, вопреки их желаниям, их родители решат породниться. Хань был против до самого конца. Порывался сбежать, говорил, что у него уже есть его истинный альфа, плакал дома у Чена и у него же скрывался. Чондэ приходилось врать и семьям обоих и друзьям, но и Ханя предать он не мог. В один вечер же все прекратилось. Хань пришел к нему мрачнее тучи и уснул, не сказав ни слова. А на следующий день Сехун едва успел вытащить его, тонущего, из реки, что протекала поблизости с городом. Что тогда произошло, Чондэ толком не знал, но слухи о том, что сын одного из старейшины, будто околдованный, постоянно пропадает в лесу, наталкивали на странные мысли. Наверно, именно тогда стали пропадать дети, а молва шептаться о том, что кровавая ведьма стала выглядеть моложе. Многие мужчины стали считать ее привлекательной. Хань оправился. Как Сехун его уговорил, да и о чем они разговаривали вдвоем вообще, Ким не знал. Вскоре омега переехал жить к нему, они сыграли свадьбу, открыли небольшой трактир на окраине города, а через год их семья пополнилась. Роды дались Лу Ханю нелегко. Тогда многие волновались за омегу, но малыш, замечательный пухлощекий альфа, все-таки благополучно появился на свет. Счастье молодых родителей и их друзей продлилось недолго, только несколько недель, после чего ребенок пропал. Хань, только-только обретя свое счастье и семейное спокойствие, был убит горем. Он обвинил ведьму в этом происшествии. Призывал и власть, и народ к действиям, просил помочь ему вернуть его ребенка, но его словно никто и не слышал. Жители продолжали бояться кровавой Мэри. Сама она все отрицала, говорила, что и близко ребенка не видела. Только вот скалилась и ухмылялась жутко. Чондэ же Ханю верил, будто что-то подсказывало ему, что его друг прав. Вскоре, в одну из темных ночей, когда яркое звездное небо было заволочено серыми тучами, омега, еще даже ребенок, встал с кровати и вышел из дома. Он был сыном пекаря. Позже, как узнал Чен, подросток был очарован звуком флейты, но никто кроме него тогда его не слышал. Ребенку повезло, в тот же вечер его родители долго не спали, заканчивая в пекарне на первом этаже уборку, и видели, как тот выходит из дома. Они выбежали следом за ним, пытались остановить свое дитя, но все попытки были тщетными. Их отчаянные крики разбудили соседей. А от всеобщего шума тогда проснулся и сам Чондэ. Тогда многие выскочили на улицу, чтобы помочь отчаявшимся родителям. Внезапно пекарь вскрикнул, заметив что-то, и указал соседям на странный свет на краю леса. Там, около старого большого дуба стояла та женщина, Мэри, и указывала волшебной палочкой на дом пекаря. Она светилась странным, будто неземным, светом и насылала чары на их ребенка. Горожане вооружились кто чем – палками, вилами – и бросились к ведьме. Услышав их приближение, ведьма прервала колдовство и попыталась скрыться в лесу. Но, к тому моменту, Чен вместе с Сехуном уже поджидали ведьму у ее дома. Они были вооружены. Чондэ взял ружье, которое предусмотрительно зарядил серебряными пулями. Сехун же захватил с собой горючую смесь, чтобы расправится с ней сразу же на месте. Однако, только они не учли желания Лу Ханя отомстить за их с Сехуном первенца. Когда ведьма появилась, воспользовавшись тем, что она не ожидала их засады, Чондэ выстрелил в нее и попал в ногу. Она упала. Тут появился и Хань. Он бросился на нее, но Сехун вовремя успел его остановить, не позволив приблизиться. Ведьма все еще была опасна. Чен перезарядил ружье и прицелился. Но женщина, заметив омегу, послала в его сторону мощное проклятие. Сехун закрыл его собой. Чонде выстрелил, попав ей почти в сердце. Она перестала двигаться, но все еще была жива. Ким связал ее, соорудил большой костер и сжег. Вскоре после ее смерти горожане отправились к ее дому в лесу, и нашли могилы пропавших детей. Ведьма действительно убивала их, а их кровь использовала, чтобы омолодиться. Сехун не выдержал удара и погиб от проклятия ведьмы. Хань лишился своей семьи. Все, что Чондэ и ему удалось, так это вовремя освободить околдованную ведьмой омегу, ребенка пекарей, которые, как и Сехун, погибли, защищая самое дорогое, что у них было. Как раз, именно из-за этого, Чен и продолжил убивать ведьм. Он стал охотиться на них и покинул город. А горожане пустили новую легенду, которая еще долго будет у всех на слуху. Сгорая на костре, Кровавая Мэри выкрикнула проклятие. К любому, кто упомянет ее имя перед зеркалом, придет ее мстительный дух и человек погибнет ужасной смертью. Этим несчастным уготована мучительная смерть, а их души, пойманные в зеркальную ловушку, будут вечно гореть в адском пламени, поскольку сама Кровавая Мэри однажды была сожжена.***
Чен обернулся на хозяина заведения, подмечая его поникшее настроение и тяжелый взгляд. Хань, заметив устремленный на него взор альфы, лишь печально улыбнулся. - Кажется, уже слишком поздно. Думаю, нам пора закрываться, а тебе отдохнуть с дороги. Я приготовил тебе комнату наверху. Поблагодарив Ханя, он поднялся на второй этаж. Последний раз обернувшись, он заметил, как растерянно выглядел Мин и то, как сам Лу приобнимал его за плечи, пытаясь приободрить. Киму это показалось странным, но он не стал заострять на этом свое внимание. Комната была удобной. Чен лег спать сразу же, как его голова коснулась подушки, так сильно он устал. Вскоре шум внизу, да и на улице, стих и Чену удалось быстро заснуть. Город погрузился в объятия Морфея. Утром он проснулся далеко не от прекрасного пения птиц. Солнце взошло давно. Гулкий шум, доносившийся с улицы, раздражал. Еще больше он заинтересовывал и совсем немного сеял панику. Насколько хорошо помнил Чен, трактир Ханя не открывался раньше полудня, а до этого времени оставалось еще не меньше двух часов. Чондэ спускается вниз по массивной дубовой лестнице, перила которой кое-где сломаны, а старые ступеньки под ногами скрипят, грозясь вот-вот сломаться. Но, вопреки всему этому, впечатление дом производит хорошее. Добротная лестница не казалось хлипкой, поэтому Ким смело ступал по ней. Чондэ же успел облачиться только в темные кожаные штаны и светлую рубашку на выпуск, слишком уж необычны были эти волнения снаружи перед трактиром. Лу Хань обнаруживается Ченом внизу, перед входом. Он в панике, но виду старается не подавать, лишь натирает бокалы до идеального блеска. В двери трактира горожане начинают ломиться настойчивее. Чондэ даже может различить их бессвязные крики и упоминание ведьмы. - Что происходит, Лу? Почему они так себя ведут? – Ким смотрит пристально, выжидает, когда Хань, наконец, сдастся и поднимет на него свои светло-карие глаза, чтобы ответить и прояснить ситуацию. - Они хотят, чтобы я выдал им «ведьму», - отстраненно говорит омега и крепко сжимает ножку бокала, до побелевших костяшках на пальцах. - Ведьму? Что? – Чен недоуменно осматривается по сторонам и замечает бледного, как пустой художественный холст, Минсока. Он испуганно смотрит на альфу, крепко сжимая корзинку с травами и ягодами в своих руках, а из его, похожих на лисьи, глаз готовы вот-вот сорваться слезы. - Лу Хань! Открой двери, немедленно, - за входной дверью раздается грубый голос альфы. Хань хмурится, но идет к двери. Минсок тут же юркает в подсобку и плотно прикрывает за собой дверь. Уже и сам Чен ощущает, как атмосфера накаляется, а в воздухе тяжелым грузом, давящим на легкие, витает напряженность. - До открытия еще несколько часов, - ледяным тоном отвечает омега. – Приходите после полудня, сейчас мы не работаем. - Откройте, мистер Лу, пока вас просят по хорошему. Мы ведь знаем, что этот омега у Вас. Минсок подозревается в колдовстве и должен быть заключен под стражу до выяснения обстоятельств. - Уважаемый шериф, все Ваши обвинения в адрес моего помощника беспочвенны и ложны, поэтому настоятельно рекомендую Вам лучше заниматься выполнением своей работы. Чондэ склоняет на бок голову, задумчиво рассматривая в небольшое окно толпу за стеной. Его омега ведет себя странно, да и вся ситуация, в целом, сеет в его душе беспокойство, взращивает комок подозрений. - Минсока видели, Хань, ты не сможешь скрывать его вечно! – Выкрикивает женщина, и хозяин заведения морщится от нескрываемого отвращения. Чен знает, он все еще ненавидит этих людей. Тех, кто не поверил ему и не помог. Тех, кто предпочел заботиться о собственной шкуре и смеющих сейчас в чем-то обвинять его. - Впусти шерифа, Лулу. Возможно, мы сможем договориться. Чондэ рассеянно взлохмачивает все еще торчащую во все стороны после сна русую копну собственных волос, и присаживается за ближайший столик, ожидая действий Ханя. Омега, скрепя сердцем, отворяет двери, но в помещение успевает ворваться, помимо представителя закона, еще несколько мужчин и женщин. Три альфы и бета, и это совсем не радует ни Чондэ, ни Ханя. - Здравствуйте, мистер Чхве, - Чен кивает вошедшему шерифу и предлагает сесть рядом. Тот, впрочем, не возражает и присаживается напротив охотника. - Какие люди. Очень странно видеть тебя, охотника на ведьм, в доме, где укрывают подозреваемого, и при этом ты еще не схватил его. - Мне кажется, вы поспешны в своих выводах, мистер шериф. Я видел этого омегу и уверяю Вас, он слишком юн и невинен, чтобы заниматься магией. Альфа напротив сканирует его недовольным взглядом. - Сегодня утром, около восьми, недалеко от города, на опушке леса пропал ребенок. Минсока видели там же, еще его заметили на рассвете, когда он тайком пробирался туда, идя в сторону дома кровавой ведьмы. - Мой помощник поднялся рано утром, чтобы успеть до открытия трактира собрать ягоды и некоторые травы. Да и воды свежей принести – Хань неодобрительно качает головой и с подозрение косится в сторону женщины беты. Чондэ видит, он опасается ее или ожидает каких-то выпадов. - Вот, да ты сам непонятно чем тут занимаешься, не удивительно, что и помощник твой в колдовстве замешан. Не зря же ведьма его околдовала пять лет назад. Ким удивленно приподнимает брови, оборачиваясь к Ханю и одаривая друга внимательным взглядом. Омега конфузится и, нехотя, поясняет. - Да, это тот ребенок, которого ты спас тогда. Его родители, как и моя семья, погибли. Поэтому я решил, что нам стоит держаться вместе. - Только вот каким образом ты на ноги поставил обреченного на смерть ребенка тот еще вопрос. Может быть, ты и есть та самая ведьма, - женщина все не унималась. - Глупости, Хань сам тогда пострадал, - тут же отвечает Чондэ. Он не понимает, как же тогда мог упустить собственного омегу, не понять, что этот ребенок предназначен ему судьбой? Да если бы Хань в этот раз не позвал его, они бы так и не встретились. Чондэ ведь планировал больше сюда не возвращаться. - Ну, знаете, все эти его снадобья наталкивают на определенные мысли. Одинокая омега без пары, - говорит один из альф. - Решено, по букве закона нашего королевства, я приказываю выдать Минсока нам для последующих проверок. Если же он окажется невиновен, мы отпустим его. В противном случае его ожидает казнь. – Шериф поднимается, зло сверкая глазами. - Я не думаю, что… - начинает, было, Чен, но его останавливают. - Ребенком омега был подвержен воздействию колдовства, и ты знаешь лучше меня, Чен, чем подобное может грозить городу. Мы обязаны все выяснить и устроить ему проверку. И Чен действительно это знал. По опыту, альфа знал, насколько велика вероятность того, что выжившие после нападения на них ведьм, дети способны управлять магией и творить бесчинства, становясь угрозой для всех мирных жителей. Дверь, ведущая в чулан, скрипнула и отворилась. Из нее, ступая предельно тихо и аккуратно, выбрался на свет Минсок. Его глаза будто в лихорадке блестели от страха и в то же время излучали решимость. Омега готов был вмиг сорваться назад и вновь спрятаться, но преодолевая этот страх, юноша шел вперед, к горожанам. - Я.. - Глаза омеги взирают на собравшихся решительно и немного виновато. – Я пойду с вами. В этот миг дверь под натиском народа снаружи падает, не выдерживая. Трое альф хватают Минсока под руки и скручивают, быстро выводя из здания. Опешивший Хань и Чондэ отмирают через несколько мгновений и бросаются следом за ними, но уже не успевают что-либо изменить. Жители возбужденно галдят, обсуждая омегу и его судьбу. Кто-то уже предполагает, что сейчас его отведут на площадь и предадут праведному огню, кто-то считает, что его подвергнут изощренным пыткам, как в той истории про салемское разбирательство и лишь единицы предполагают, что юношa все же невиновен в пропаже детей или это все вообще случайное стечение обстоятельств. Чондэ и Лу Хань, охваченные беспокойством и всеобщим волнением, спешат за толпой. Когда жители выбираются за пределы городка, Ким понимает, что шериф и наиболее активные горожане, ведут Минсока не в здание, предназначенное для содержания преступников. «Они хотят проверить его прямо сейчас, испытать «судом божьим»», - слышит предположения со стороны обычных зевак он и его сердце застывает в ужасе. Чен оборачивается к Ханю, но того нет поблизости. Он ищет омегу глазами, но в толпе отыскать кого-то практически невозможно и Чен терпит фиаско, замечая только смутно знакомые лица, но не Лу Ханя. Ким слукавил, если бы сейчас, положа руки на сердце, да и там, в таверне, не засомневался в Мине, когда узнал, что он был тем ребенком, из-за которого горожане все-таки не остались в стороне. Тогда, пять лет назад, он нашел их, кровавую Мэри и подростка, в лесной чаще рядом с трупами родителей. Ведьма наклонилась над ним, Чондэ не знал, что она собиралась сделать, он просто поспешил выполнить свою работу, чтобы ее жертв не стало больше. И сейчас он не знал, как поступить. Какой долг выполнить, охотника на ведьм или же прислушаться к своей природной сущности, что взывала его защитить то единственное, что сейчас так дорого ему. Хань спешит со всех ног, но, захваченный врасплох, застывает на месте, когда чувствует, что в этой всеобщей суматохе кто-то хватает его за руки и притягивает к себе. В нос сразу же ударяет знакомый приятный запах, исходящий, Лу знает наверняка, от альфы и сердце замирает от боли, из-за которой на душе становится неспокойно. - Отпусти меня, - устало бросает омега и пытается вырваться из крепкого кольца сильных рук, но все его попытки тщетны. Да и действует он так только благодаря своему природному упрямству. Против судьбы идти сложно, но Хань старается. - Я не отпущу тебя, не в этот раз. Там будет слишком опасно. Я слышал слова той женщины, - высокий статный мужчина силится обратить на себя внимание омеги, но тот только отводит свой взор в сторону, стараясь не смотреть на него вовсе. - Прошу тебя, хватит этих лживых слов о твоем беспокойстве. Я не поверю в них снова. – Упрямится Хань и предпринимает еще одну попытку вырваться из объятий. - Ханни.. - Замолчи и отпусти меня, Ифань! Ненавижу, - зло бросает он и разворачивается к мужчине лицом, прожигая его своим злым взглядом. Но альфа не слушает его, лишь грустно взирает сверху вниз. - Я ошибся в прошлом, я знаю это, Лу. Я бесконечно виноват перед тобой, но ты единственное, что дорого для меня на всем белом свете. Прошу, прости меня. Перестань отталкивать, ведь из-за этого… - Что? Договаривай! Обо мне ходит куча слухов, ты это хотел сказать? Но ты сам виноват в том, что произошло тогда. Ты позволил пленить себя, забыв об этом дорогом, как сейчас говоришь, и предпочел не меня. Ты сам во всем виноват. - Я все равно не отпущу тебя, Хань. Не отпущу. Ифань крепче сжимает хрупкое тело омеги, не планируя сейчас отпускать его вовсе, и вдыхает любимый запах своего омеги. Он слишком многое натворил, и расплачиваться, наверное, за свою ошибку и горе Ханя будет всю жизнь. Но он может все исправить, Ву уверен, и он сделает все, чтобы Хань простил и, наконец, принял его. Испытать подозреваемого в колдовстве означало только одно, Чондэ знал об этом наверняка. Предполагаемую ведьму лишали возможности какого-либо движения, крепко привязывали к ее шее большой камень, больше напоминающий какой-нибудь валун, и опускали в реку или пруд, чем располагали на месте проведения суда. Если подозрения подтверждались, ведьма ни в коем случае не тонула. Тогда ведьма была обречена на огонь. Ким поспевает к как раз к тому моменту, когда на связанного Минсока вешают тяжелый камень. Толпа высыпается на берег реки, не приближаясь к небольшому мостику, что пересекает ее, и в ожидании замирает. Чен не может подобраться ближе, чтобы хоть что-то предпринять. Инстинкты трубят тревогу, заставляя зло скалиться и сквернословить на невольных зевак этого фарса, но толпа не подпускает охотника ближе к омеге. Чондэ не знает, что ему делать, руки опускаются, но сердце не готово принимать все происходящее и оставлять так, как есть, какие бы сомнения альфу не посещали. Но Ким не успевает ничего предпринять. Словно в замедленной съемке, Чондэ видит, как слезы страха душат Минсока в тот момент, когда шериф и альфа, что вошел вместе с ним в трактир Лу Ханя, подводят омегу к краю и безжалостно сталкивают вниз. Юноша падает в воду и исчезает в синей пучине, а после него остается лишь небольшая рябь на водной поверхности, да волны от южного течения, что приносит теплую влагу в выпавших осадках, благодаря недалеко расположенному от города морю, с которым соединена сама река в их городе. Проходит минута, затем вторая, третья, но ни Минсока, ни даже небольших пузырьков, подтверждающих, что омега еще хотя бы в сознании, не появляется. И тогда Чен понимает, как сильно он ошибался. Наплевав на все и всех, Чондэ поспешно бросается в воду, вплавь добираясь до того места, куда столкнули омегу и старается нырнуть максимально глубоко. Уровень воды здесь высокий, а привязанный к шее омеги камень гарантирует, что Мин ушел сразу ко дну. Ким старается высмотреть хоть что-то, но вокруг сплошная тьма и лишь несколько бликов от солнца над головой. Сердце разрывается от тревоги и готово перестать биться вместе с сердцем Минсока, если же Чен все-таки не успел. Ким останавливается, закрывает глаза, прислушиваясь к своим внутренним инстинктам, и ныряет еще глубже и движется чуть влево, по дну, пока на что-то не натыкается. Многие бы испугались, мало ли, что можно обнаружить под водой в полной мгле, но Чондэ уверен, что это именно то, что он искал. Его сердце. На ощупь он определяет, что это тело и, почувствовав веревку на шее, выпутывает из нее Мисока, сбрасывая с него каменный груз. Они выныривают на поверхность через несколько минут. Чондэ сразу замечает, что омега без сознания и плывет вместе с ним к берегу. Толпа заинтересованно наблюдает за ними, альфа чувствует их прожигающие взгляды, но сейчас это волнует его не так сильно, как жизнь его омеги. Он вытаскивает Минсока и тут же освобождает его от остальных веревок, а разорвав кожаную жилетку и светлую сорочку на груди, принимается приводить его в чувство. Искусственное дыхание помогает. Мин сильно кашляет, сплевывая воду, которой успел наглотаться и, невольно, хватается за альфу не собираясь отпускать его в ближайшее время. - Вы, чокнутые придурки, как можно было предположить, что невинный омега может быть приспешником ведьмы или же вообще ей, да даже иметь хоть какое-то отношение к магии? – Альфа громко кричит на толпу, Мин слышит в его голосе нотки рыка. Сердца обоих бешено колотятся от пережившего и выпущенного в кровь адреналина. - Я охотник на ведьм, неужели мои слова не могли заставить вас хоть немного засомневаться? – Чондэ поднимается, утягивая Минсока за собой, крепко обнимая его. – Минсок не ведьма и любого, кто еще раз попробует причинить ему или Лу Ханю вред, уничтожу сам лично, как и кровавую ведьму пять лет назад. Оживленная до этого толпа замирает. Слова Чондэ имеют силу, это понимают все и предпочитают не приближаться к разгневанному альфе. Зло хмыкнув в ответ на отсутствие каких-либо возмущений и обвинений со стороны горожан, Чондэ подхватывает омегу на руки и возвращается обратно домой к Ханю. В трактире пусто, Хань, как пропал на пути к реке, так до сих пор не вернулся. Чондэ искренне надеется, что с ним все в порядке, и он просто задерживается. Ведь, должен же он был видеть, что Ким успел вытащить его помощника и, кроме как сюда, им идти больше некуда. Чен надеется, что Лу вскоре вернется, не хочет он, чтобы и с его другом произошло что-то недоброе. Но, самое важное для него сейчас – это Минсок. Юношу все еще потряхивает от озноба и недавно пережившего стресса. Он продолжает крепко сжимать рубаху на груди альфы. Киму приходится буквально отодрать от себя напуганного Мина и, потратив несколько минут на поиски комнаты, набрать теплую ванну, чтобы хоть немного привести его в чувства. Вернувшись обратно к омеге, Чондэ застает его все в том же состоянии. Юноша молчалив и находится в какой-то прострации. Он аккуратно берет его за руку и приводит в ванную комнату. Чондэ старается отбросить все возникающие в голове мысли, которые не относятся к заботе об омеге, когда раздевает его и помогает Мину опуститься в горячую воду. И, это помогает, спустя небольшое количество времени, Чен не может сказать сколько, ведь он не отводил взгляда от Минсока, тот приходит в себя. Его взгляд становится более-менее осмыслен, и он устремляется на Чондэ. Омега робко берет его за руку и смотрит прямо в душу альфе. - Кажется, тебе стало немного лучше? – Чен старается ободряюще улыбнуться, не отводя глаз от начинающего слегка краснеть от своей наготы Минсока. – Ты уже замечаешь меня. - Да, - Минсок кивает и отводит по лисьи красивые глаза в сторону. И, слава богу, Чен уже не в силах выносить эту обжигающую душу карамель. - Мин, - улыбка с лица охотника исчезает, заменяясь виноватым выражением. – Прости меня, Мин, я так виноват перед тобой. Прости. Я не должен был сомневаться. Минсок, словно от пощечины, вздрагивает. - Нет, ты вовсе не виноват. Это не ты, это они так решили и, я.. Омега замолкает, когда чувствует, как из собственных глаз катятся слезы, которые он не в силах контролировать. Юноша не впадает в истерику, не причитает и не шмыгает даже носом. Просто в нерешительности взирает на альфу, а из глаз его падают крупные соленые капли и Мин просто не знает, как объяснить все своему альфе. Он понял это сразу, как только увидел друга Лу Ханя. Вспомнил его сразу, потому что никогда и не забывал того, кто спас его. Омега не выдерживает и, поспешно подскочив, крепко прижимается к альфе мокрым от воды телом. Чондэ растерянно обнимает его в ответ. - Я действительно виноват. Правда, это все моя вина, - Минсок едва слышно всхлипывает и еще сильнее стискивает свои объятия, боясь, что его альфа вот-вот исчезнет из-за него. - Год назад я услышал о кровавой ведьме. До этого я помнил, что кто-то спас меня от страшной женщины. Я помнил твое лицо, и вчера сразу же узнал тебя при встрече. Год назад я вспомнил все, что тогда произошло со мной и моими родителями. Тогда, я не поверил в это и решил проверить. Я призвал кровавую Мэри, но что-то пошло не так. Зеркало треснуло на моих глазах, эта страшная женщина не исчезла, да и меня не убила. Только сильно поцарапала мне руку. Я тогда сознание потерял, а когда очнулся, в голове вертелись только услышанные до этого слова, что она говорила. Во мне была часть ее силы, и она забрала ее обратно себе. Тогда я понял, что и выжил после всего только благодаря ее чарам, чтобы она смогла вновь вернуться с той стороны зеркала. Минсок тяжело дышит, силясь перевести дыхание от долгого монолога и, борясь с волнением, закусывает нижнюю пухлую губу, продолжая говорить: - Поначалу, я думал, что это все привиделось мне. Но, вскоре, дети вновь стали пропадать. Я не сказал об этом Ханю. Просто не смог. Чен же, не зная, что ответить на слова омеги, да и вообще не зная, как именно он должен реагировать на подобные заявления, лишь крепче обнимает его, стараясь успокоить. Он не хочет, чтобы Мин плакал и не позволит ему больше страдать в одиночку, да и страдать вообще. - Ну же, не плачь. Все будет хорошо, Минсок. Я убил ее однажды, пять лет назад, и снова смогу это сделать. Чондэ видит, что он верит ему. Видит, как блестят его глаза от надежды и невысказанной вслух благодарности. Альфа улыбается, даже в мыслях своих продолжая обещать Минсоку, что все будет хорошо. Что они справятся со всем, что произошло, вместе. Чондэ улавливает пьянящий аромат, исходящий от Мина, и его глаза против воли расширяются от удивления. Минсок краснеет, понимая, что его тело сейчас не скрывает от альфы ровным счетом ничего и это заставляет биться его сердце быстрее. По телу пробегает стадо мурашек, пробуждая странную слабость, и его ноги подкашиваются. Омега успевает схватиться за плечи Кима и повиснуть на нем, крепко вцепившись. Чен на мгновение теряется, но притягивает Минсока к себе ближе, обнимая. Запах альфы кружит омеге голову. Он не отводит от него своего взора и Чондэ сдается. Он легко касается его губ своими, даря нежный поцелуй. Сильные руки подхватывают Мина, заворачивая его в приготовленное заранее альфой большое махровое полотенце. Чондэ уносит его из ванны и, будто бы случайно, но Ким готов поспорить, что все это кем-то определенно подстроено, просто не может все складываться так хорошо, его собственная комната обнаруживается рядом. Искать и разбираться где ночует в этом доме сам Минсок, у Кима нет времени, он толкает дверь своей комнаты ногой и вносит так доверчиво льнущего к нему омегу в свою опочивальню. Минсок не желает покидать его рук, так приятно для него ощущать крепкие объятия своего альфы, но сделать это приходится. Чен насухо вытирает распаренного и раскрасневшегося после теплой ванны и смущения омегу. Минсок же не отводит взгляда от его лица, внимательно наблюдая. И когда тот хочет отвернуться, чтобы принести Мину какую-нибудь одежду вместо обмотанного вокруг тела полотенца, омега нерешительно тянет его за рукав, обращая на себя внимание. - Ты же не оставишь меня больше? Пожалуйста.. И в этот момент Чондэ понимает, что этого он сделать просто не сможет. Нежность и безоговорочная любовь заполняет его сердце при взгляде на этого юношу. Что это, подарок судьбы или ее насмешка, да и какая разница? Мин теперь главное и самое дорогое, что у него есть. - Никогда, - Ким шепчет одними губами и крепко обнимает Минсока. Их губы соединяются вместе легким прикосновением, которое перерастает во что-то больше, чем поцелуй. Они словно изучают друг друга, отдавая себя любимому без остатка. Чен медленно, боясь нарушить их идиллию, опускает Минсока на постель. Он так и не успел убрать ее утром, поэтому все, что на ней есть – это белые простыни, которые в сочетании с белой кожей Мина и его рыжими волосами просто убивают альфу. Полотенце, прикрывающее тело омеги, летит в сторону, а сам Мин, нисколько не сомневаясь в правильности всего происходящего, тянется к рубашке Чена, чтобы отправить ее следом куда-то в сторону. Чондэ прикасается к груди и ребрам омеги, нежно проводит по ним, чувствуя мягкость шелка под подушечками пальцев. Он целует его чуть выше пупка, пробираясь влажной дорожкой прикосновений от губ к груди. Он целует шею возлюбленного так жадно, что под губами на белоснежной коже омеги расцветают алые отметины. Теперь больше никто и никогда не посмеет навредить юноше, обещает Чондэ, потому что Мин принадлежит Чену и всегда будет принадлежать ему. И Ким готов защищать свою пару до самого конца. Минсок сдавленно стонет и тут же замолкает, смутившись, когда ощущает, как нежно альфа припадает к его соскам, даря легкие поцелуи укусы. Он запрокидывает голову, не понимая, что уже сама близость Чондэ меняет его тело, заставляя его становиться более чувствительным и отзывчивым к прикосновениям охотника. Мин раскрывается перед ним, доверяя, и Чондэ просто сходит с ума от этого. Он избавляет себя от оставшейся, так мешающей им, одежды и наклоняется к омеге, страстно целуя. Он чувствует пьянящее головокружение, которое передается и ему от Мина, заставляя желать его еще больше. Чен ловко раздвигает ему ноги своим коленом и удобно устраивается, нежно проводя по внутренней стороне бедра омеги. Ким ведет ладонью ниже, минуя возбуждение Минсока, и аккуратно очерчивает уже готовое его принять кольцо мышц. Он нажимает на него и благодаря влажности, пальцы легко проскальзывают внутрь, заставляя Минсока сильнее распахнуть от неожиданности свои лисьи глаза. Они настолько красивы, что альфа не выдерживает и, склоняясь к нему, целует один и следом второй, собирая маленькие слезы, вызванные дискомфортом. Минсок закусывает губу, когда чувствует, что Ким задевает что-то внутри него. Что-то столь необычное, от чего по телу разливается волна удовольствия. Он подается своим телом навстречу проворным пальцам альфы но, только достигнув блаженства, омега его лишается, разочарованно вздыхая. Ким дразнит его, прикусывая нижнюю губу, почти целуя, и плавно входит в него. Мышцы медленно расступаются, обволакивая Чондэ своей узостью и он буквально сходит с ума из-за его Минсока. - Минсок, - альфа будто пробует это имя на вкус и довольно улыбается, будто кот объевшийся сметаны, как отстраненно подмечает и сам Мин. Ким замирает, смотри пристально, будто в самую душу, пока Минсок свыкается с мыслю, что он теперь не один, что ему есть на кого опереться. Свыкается с тем, что сейчас всецело принадлежит Чену и это ему нравится безумно. Минсок ближе прижимается к альфе и старается расслабиться, кивком головы давая понять ему, что готов продолжать. Ким осыпает его лицо невесомыми поцелуями и начинает двигаться внутри. Он толкается до конца, затем плавно выходит, оставляя внутри омеги только головку, и вновь заполняет его собой. Ему требуется очень много сил, чтобы не поддаться наваждению и не сбиться на быстрый темп. Чен хочет, он в этом уверен, чтобы первый раз его омеги запомнился ему только удовольствием и приятными ощущениями. Но когда с губ Минсока срывает очередной, довольно громкий, стон удовольствия, Чондэ поддается своему безумию. Мин и сам двигается навстречу ему, стараясь оказаться как можно ближе, отдаться ему полностью. А Ким растворяется в нем, двигаясь все быстрее и сильнее, не собираясь сейчас отпускать его ни на минуту. В порыве чувств, он, в очередной раз глубоко толкнувшись в Минсока, целует его плечо и следом грубо прикусывает, оставляя собственную метку. Теперь больше никто не усомнится в Мине и никто не посмеет навредить ему. Иначе Чен расправится с этим камикадзе жестоко и быстро. Минсок принадлежит лишь ему. Они истинные и это изменить никому не под силу.***
Чондэ просыпается первым. Мин еще сладко посапывает, обнимая подушку вместо своего альфы, пока Чен, растормошив свои сумки, разбирается с оружием, которое ему могло бы пригодиться. Выбор свой он останавливает на небольшом мушкете, который, как обычно, заряжает серебряными пулями. Арбалет он тоже решает взять с собой на всякий случай и пока крепит его себе за спину. Ну, и для верности, пару кинжалов и немного святой воды. Чондэ всегда предпочитал выходить на охоту подготовленным. Только начинает светать, когда Ким покидает дом и встречается, буквально на пороге, с его хозяином. Хань выглядит злым и немного задумчивым, будто витает в облаках, погруженный в только ему ведомые мысли. - Ты куда? – Хань, окинув Чондэ заинтересованным взглядом и заметив его боевую готовность, удивленно спрашивает его. - Ведьма. Я собираюсь сделать то, ради чего ты позвал меня сюда. Убить это чертово отродье, - Ким сжимает кулаки и, обойдя омегу, быстрым шагом направляется в сторону леса. К тому месту, где на опушке стоит старый ветхий дом, которые местные жители предпочитают обходить стороной даже спустя несколько лет, как хозяйка покинула его. - Я пойду с тобой, - уверенно заявляет Лу и неловко семенит следом, не отставая ни на шаг. - Нет, Хань, это слишком опасно. Я иду один. Я должен защитить Мина и тебя от нее. Минсок рассказал мне. Это он. Он случайно призвал ее, и она вернулась из-за силы, что осталась в нем. - Я иду с тобой и точка. Или ты не слышал вчера, все в городе считают меня ведьмой. Так почему же ведьма не может поохотиться на ведьм? – Он весело усмехается и, прибавив шагу, вырывается вперед. - Ты не исправим, Лу, - тяжело вздыхает Чен и нагоняет омегу. - Если я могу защитить спокойствие Чена, я готов сделать все, что в моих силах. Он единственное, что держит меня здесь. Ким недовольно смотрит на омегу сверху вниз. Ему не нравятся подобные слова друга. Да и кажется ему, что тот немного лукавит. Чондэ помнит, что у Ханя еще до замужества был тот человек, ради которого он собирался жить. Но тогда, несколько лет назад, ведьма уничтожила почти все, чем он дорожил. Чен больше не позволит этому произойти, он клянется в этом и себе и Лу Ханю, даже если не говорит ему этого вслух. Но он выполнит свое обещание. Когда город остается за их спинами, а до леса им остается всего ничего, Чен останавливается, оборачиваясь назад. Очень быстро, большими шагами, переходящими на бег, их настигает альфа. Чондэ закрывает собой Лу Ханя, выходя вперед, и достает мушкет. Высокий светловолосый мужчина весело усмехается. Чен не чувствует, чтобы он таил в себе опасность, да и запах, исходящий от того, довольно знакомый. И усиливающийся при его приближении аромат Лу, их сочетание, наводят охотника на кое-какие мысли. Ким узнает этого человека. - Неужели, Крис? – Спрашивает у мужчины он, и расслабляется, отходя на несколько шагов в сторону от Ханя. - Чондэ? – Удивленно спрашивает в ответ тот, явно не ожидая увидеть здесь старого знакомого. Но, впрочем, Ву тут же берет себя в руки и продолжает. - Я не могу допустить того, чтобы Хань отправлялся на охоту вместе с тобой. И не стоит отрицать, куда вы идете. Я был у старейшин, они все рассказали о вчерашнем. Это слишком опасно, Лу! Чондэ замечает, как омега вмиг мрачнеет при появлении альфы. Хань предпочитает молчать и, развернувшись, игнорируя Ифаня, продолжить путь. Еще и поторапливая Чена при этом. - Я против таких необоснованных рисков. Раз Чен здесь, меня и его будет достаточно. Останься с Минсоком, прошу тебя. – Крис идет следом за ними, не умолкая ни на минуту и продолжая отставить свою точку зрения. И Хань не выдерживает. Омега злится, оборачиваясь, и грозно наступает на альфу. Оказавшись прямо перед ним, так близко, что они могли почувствовать дыхание друг друга, Лу вскипает, зло выплевывая слова, которые больше не в силах держать в себе. Он больше не в силах контролировать свою обиду и злость. - Да как смеешь ты ставить мне какие-либо условия? Ты, кто ты вообще такой для меня, чтобы я тебя слушал? - Я твой альфа, Лу. Твой! - Мой? Ты мой альфа? Тот, который бросил меня ради омолодившейся старушки? Забыл, что клялся, что мои родители не смогут разлучить нас и выдать замуж за чужого для меня человека? И что же ты в итоге делал в то время, Крис? Попался под чары ведьмы! Так зачем мне такой альфа, если он не в состоянии защитить собственного омегу? - Но теперь я твоя семья. Я.. - Моя семья умерла. Я вполне прекрасно справляюсь один и не желаю ничего менять. - Я все равно не оставлю тебя, что бы ты сейчас ни говорил. Больше - никогда. В итоге Ифань все равно идет вместе с ними. Чондэ чувствует неловкость в их обществе, но предпочитает не обращать внимания на гнетущую тишину. Единственное, на чем они сейчас должны сосредоточиться – это ведьма. С этими двоими он разберется позже. Солнце медленно поднималось все выше, утро входило в свои полные права, прогоняя еще оставшиеся после ночи сумерки. На окраине города, у лесной опушки, было тихо. Старый ветхий домик всегда предпочитали обходить стороной, что, собственно, не было удивительно с его дурной славой. Каждый из горожан знал, что раньше здесь обитала ведьма, и никто не мог сказать точно, пустует ли он теперь. Втроем, они тихо подбираются к нему, ступая как можно аккуратнее и незаметнее. Перед самым порогом останавливаются, прислушиваясь. Дом кажется пустым, но внутренние инстинкты подсказывают Чену, что не все так, как кажется на первый взгляд. Он проверяет арбалет на работоспособность и отдает его Ханю. Ифань, на удивление альфы и омеги, оказывается подготовленным не меньше Чена. - Я действительно хотел помочь и не быть больше в стороне, - тихо поясняет Киму он, и виновато смотрит на Ханя. Но тот словно и не замечает его присутствия рядом, упрямо поджимая губы и отворачиваясь. Чондэ выходит вперед, первым, попадая внутрь дома. Лу Хань идет за ним следом, не давая возможности Крису оттеснить его назад. - Да, тут явно давно никто не живет, столько пылищи… - задумчиво говорит Чен ребятам, но замирает. – Хотя, сомневаюсь, что подобное ведьму как раз раздражало бы. - Выходи, тварь, мы знаем, что ты где-то здесь! – Громко кричит Хань. Крис пытается успокоить омегу и убедить не шуметь, у него не слишком хорошие предчувствия, но Лу его все равно не слушает. Они слышат жуткий смех, пробирающий душу, и в следующий момент падают, столкнутые чем-то большим и быстрым. Чен подрывается, вставая на ноги, быстрее остальных. Он замечает, как ведьма вылетает из дома на метле, кружа вокруг печной трубы. Она ухмыляется кроваво красными губами и ждет, когда они кинутся ей в след. Чондэ вскидывает мушкет, поднося прицел к правому глазу, и целится в нее. Но в момент выстрела ведьма уворачивается, продолжая смеяться, и Ким лишь впустую тратит драгоценные пули. - Давай я попробую ее ранить, а ты после добьешь, - бросает Крис и бежит следом за старухой. Хань возмущенно сопит, его хотят оставить не удел и это омеге ой как не нравится. Он собирается свести с ней собственные счеты. Они удаляются от дома, заходя в лес все дальше и дальше. Никто не обращает на это никакого внимания. Ведьма же получает преимущество, заманивая их в свои владения. Крис улучает момент и прицеливается своим арбалетом. Стрелы у него, увы, не серебряные, как в том, что держит сейчас наготове Хань, но он попадает в цель. Ведьма падает с метлы, из ее ноги идет кровь, но она сразу же поднимается на ноги. Старуха кидается на Криса, но тот успевает уйти в сторону и она лишь врезается в сухое хвойное дерево, которое не выдерживает силы ее удара и валится, чуть не припечатав собой ничего не ожидающего от него Ханя. Лу успевает вовремя броситься бежать в сторону, тогда ведьма замечает его и переключает свой гнев на омегу. Она выуживает из-под старого тряпья палочку, что служит ей подобием юбки или фартука, слишком уж не ясно, что за лоскутки висят на ней, и направляет на него. Ифань пугается за своего омегу и спешит к нему. Хань ощущает, что не в состоянии двигаться, будто неведомая сила удерживает его на месте, сколько бы он не пытался хотя бы шагнуть в сторону, чтобы уклониться, но все попытки тщетны. Столб искр, вместе с плотным потоком света, срывается с самого кончика палочки и направляется в сторону омеги. Хань успевает лишь зажмурить глаза на мгновение. Жизнь, словно в замедленной съемке, проскальзывает перед глазами и только одна мысль оседает на поверхности сознания. Он жалеет, что даже не попытался понять Ифаня. Даже и не думал, что его вины в том, что тогда случилось, не больше, чем и у самого Ханя. Сехун защитил его и теперь это повторяется вновь, только вот проклятье достигнет своей цели. Хань ждет, когда физическая боль вытеснит душевную и он, наконец, сможет вздохнуть свободно. Но ничего не происходит. Хань открывает глаза и только тогда понимает, чувствует, как крепко руки Ифаня обнимают его. Насколько близка сейчас перед его лицом кровавая улыбка альфы. Он слышит выстрел и нечеловеческий крик ведьмы. Где-то, на заднем фоне, слышны звуки борьбы, битвы и, в конечном итоге, треск горящих поленьев. Это все так неважно, думает Хань, чувствуя, как пальцы, которыми он прикасается к впалой щеке своего альфы ужасно трясутся. Слезы градом срываются с уголков глаз, и он не может их остановить. Он так глуп. Совершает те же ошибки, а, вроде бы, стал достаточно взрослым. Он не простит себе, если потеряет еще и Криса.***
- Ащ, Хань, ну, правда, я же в полном порядке. Иди лучше своего альфу полечи, что ко мне привязался? – Громко возмущается Чондэ и прячется за спустившемся со второго этажа Минсоком, призывая своего омегу защитить от чрезмерно заботливого Лу Ханя. Тот, таская с собой медикаменты, по пятам ходит за получившими ранения альфами. И если Крис, увы, в виду своей малой активности и способности ходить, мужественно терпел заботу (хотя что-то подсказывало Чену, что только радовался подобному) своего омеги, Чондэ же предпочитал сбегать, как только появлялась возможность. Да пострадал он не так сильно, как Ву. Лишь несколько царапин и то, когда костер для этой старухи сооружал. - Это для твоего же блага, несносный ты альфа. Неизвестно какую заразу ты мог подцепить! А вдруг это плохо скажется на выздоровлении Фанни? Иди сюда, кому сказал, Ким Чондэ! – Чен ловко выворачивается из захвата омеги, обижаясь на хохочущего от этой картины Минсока и веселящегося Ифаня, и убегает со всех ног, бросаясь на задний двор. Впрочем, не так все и плохо, думает он. Он выполнил данное Минсоку обещание, он обрел свое счастье, а Хань, наконец, простил Ифаня и себя самого. И дальше, Чондэ верит, в их истории действительно все будет хорошо.