Пророчество

На рождественские каникулы в замке осталось ничтожное количество учеников. Небывало мало по сравнению с предыдущими годами. Чтобы замок не простыл, детей оставили в факультетских спальнях и продолжали их протапливать. Северус уснул в общей гостиной на одном из просторных диванов прямо перед камином. Какой-то из школьных домовиков, следящих за огнем в ночную смену, заботливо прикрыл его пледом. Одиночество и тишина не вызывали дискомфорта. У него были большие планы на эти каникулы. Совсем не детские планы. Проснувшись, он подумал было не идти на завтрак, но привычка питаться три раза в день сформировалась и худо-бедно приносила свои плоды. Выглядеть он стал немного лучше. В целом худоба не пропала, он был достаточно высокого роста и продолжал интенсивно расти. Просто наросло немного мяса на каркас. Юноша взмахнул волшебной палочкой, привел в порядок помявшуюся за ночь одежду. Вместо умывания потер лицо руками и поплелся в Большой зал. На пути из подземелий ему встретился только Кровавый Барон — привидение факультета, пекущийся, видимо, о единственном воспитаннике. На подступах к Большому залу, откуда не доносился привычный гомон голосов, ему все же немного взгрустнулось. Снейп впервые задумался о правильности своего выбора. Тем не менее, он погнал мысли прочь. Эйлин писала обнадеживающие письма. Отец немного остепенился. Чувства, или что там заставило их воссоединиться и произвести на свет чадо, конечно, не вернулись. Но с отсутствием сына, по ее словам, отец вдруг осознал, что мир магии весьма широк и разнообразен и является целой жизнью, текущей параллельно, по своим законам, а не ярмарочными фокусами, к которым относился чистый приворот. За преподавательским столом сидели заспанная Спраут, Флитвик и Дамблдор с газетой и чашкой кофе. Все дети сосредоточились за столом посередине. К своему удивлению, Снейп обнаружил не менее мрачного Блэка. Тому также недосуг было приводить себя в порядок. Всегда лощеный подросток не причесался, спутанные волосы в беспорядке лежали на плечах. Вместо школьной формы он натянул невообразимое сочетание форменных классических брюк и маггловской футболки с изображением американского чоппера. Хмыкнув, Северус присел рядом с забиякой, оттеснив гриффиндорского старшеклассника. Тот не возражал, узнав в парнишке достаточно своеобразно ославленную личность. На поданную руку Сириус отреагировал, как и в поезде, — ровно и быстро. — Чего вдруг? — спросил Сев, не заботясь о формулировке вопроса. И без того все было ясно. — Ты тоже не сирота, — огрызнулся Блэк. — Давай есть. Приятного тебе аппетита, а после поболтаем. Я не прочь. Наспех закидавшись немудреной едой, студенты перезнакомились заново, если кто кого раньше не знал, и поспешили разойтись. Каждый в этой компании чувствовал себя неуютно. У многих, а точнее, у всех здесь были семьи. Северус обратил внимание на самую странную девочку из всех. Она меньше всего присутствовала разумом на этом сборище неудачников. Здесь находилась только ее телесная оболочка. Она перешла на четвертый курс Хаффлпаффа, но возраст в магическом мире был понятием несколько более относительным, чем в маггловском. В мире обычных людей они непременно оказались бы по разные стороны баррикад. Девушку звали Сивилла. Она навертела на голове целый тюрбан из пестрого платка, а очки с толстыми стеклами, делающие ее глаза больше, чем у иной совы, ей явно мешали. В силу природной наблюдательности он заметил, что она несколько раз порывалась их снять, но что-то ее останавливало. В остальном, она была непримечательной русоволосой худышкой, дерганой и забитой. Захотелось ее приободрить. «Чего это я? — смешался Северус. — Записался в няньки ко всем на свете. Хватит с меня меня самого. А с Сириусом необходимо переговорить, чтобы прекратить эти вечные пикировки, в которых расклад сил чаще всего приходился один к четырем». Они вышли из-за стола и направились к совятне отправить поздравительные письма, сочиненные накануне. — Ну, — поторопил Северус. — Почему я первый? Хочешь исповедаться, начинай! — Я думал, мир слухами полнится! — он тяжело вздохнул. — У меня отец — маггл. А еще пьяница и драчун. Я еле дожил до школы, если бы не магия, загнулся бы в больнице от очередных побоев. — Почему тогда ты оставил мать? — ужаснулся Сириус. — Интуиция… — Северус развел руками. — Так им лучше. — Ты еще и причина! Пупок земли! Но я тебя, как ни странно, понимаю. В нашей семье довольно строгие традиционные отношения, и все, что выбивается за их рамки, воспринимается в штыки довольно жестко. Проще говоря, за то, что я распределен на Гриффиндор, мать откусит мне голову и не поперхнется. Пока я боюсь с ней встречаться. Летом все равно неизбежно. Одна надежда, что отличные оценки немного нивелируют положение вещей и в ход пойдут только мои яйца! — В твоем положении одинаково неудобно будет жить как без одного, так и без другого. Тебе не позавидуешь! Блэк усмехнулся и толкнул странного слизеринца кулаком в грудь. Змеенышу было не занимать собственной харизмы. — Чтоб ты знал, в том, что связано непосредственно с тобой, во всех этих нападках, зачинщик — Поттер. Он тебя невзлюбил. А парень он упертый. Его не переубедишь. Так что не обессудь. Внутренне Северус обрадовался, что имя Лили не было затронуто в контексте. Он бы не перенес, если бы Блэк ненароком поставил тире между собой, или Джеймсом, или кем угодно и обожаемой инфантильной дурехой Лили. Они толкнули дверь на винтовую лестницу, огибающую башенку совятни снаружи. В лицо пахнуло холодом, довольно сильным леденящим ветром, парней обдало снежной пылью. — С Рождеством, — улыбнулся Сириус, обхватывая себя руками. На нем была только тоненькая футболка. Он весь покрылся мурашками, а кончик носа мгновенно покраснел. Северус стянул мантию, под которой были рубашка и форменный шерстяной жилет с нашивкой герба дома Слизерина. — С Рождеством. Парень без лишних раздумий набросил теплую мантию, и они поползли по заснеженной лестнице, цепляясь за шершавую кладку стены, чтобы не упасть с головокружительной высоты. Угостив недовольную сову совиными крекерами - ей предстояло нести два письма, - дети стали с двойной предосторожностью спускаться вниз. — Заставить бы того, кто это придумал, пару раз пробежаться туда-сюда в зимнее время, и дело тут не в одежде. Спасибо, кстати, еще раз! Ваш староста — Малфой? — распинался многословный от пережитого страха парень. — Пусть стукнет в Попечительский совет. Блэки ничуть не менее значимая семья, нам половина магических семей родственниками приходится, но Малфои держат тех же людей за кошелек, а значит, и за задницу. Пусть озаботятся маломальскими перилами. — Всенепременно! Я к себе. Приходи в гости. И не смотри на меня так, — Северус покривил уголок рта в своей манере, — всей тяжестью Хогвартса нас от этого не придавит. И о репутации истинного гриффиндорца можешь не заботиться, я живу один, свидетелей не будет. Пока, не скучай! Дойдя до подземелий, он расположился в общей гостиной. Вытянул ноги к огню, согреваясь после вылазки, и достал волшебную палочку. От контакта с ней как всегда возникло предвкушение удачного волшебства. Она слушалась. Она так слушалась! А он не сопротивлялся своим желаниям. Приманив запасенную книгу, Северус открыл страницу, посвященную созданию Патронуса. Защита от Темных искусств еще не овладела его разумом. Он подошел к ней выборочно, но как всегда нетривиально. Искусству вызова Патронуса в чистокровных семьях могли научить старшие родственники, а остальные постигали эту науку внеклассно, когда заблагорассудится. Но никто на первом курсе самостоятельно. Применяемая магия считалась высшей и априори не могла выйти у ребенка. Слишком маленькое плечо приложения силы. Для его вызова требовалась глубокая счастливая эмоция. Любовь к родителям, воспринимаемая как само собой разумеющееся, школьные или спортивные успехи совершенно не годились. Поэтому и откладывалось изучение щекотливой темы до того, как сердце не рухнет в пятки от первой несчастной любви, а может быть, душа не умаслится чьим-нибудь благосклонным согласием. Строго говоря, Патронус мог явиться и от других материализованных эмоций, но реже. Потренировав движения и слова впустую, он погрузился в свои мысли. Все воспоминания, размышления, запас знаний и желаний, а также мечты и глубинные чувства были строго классифицированы и рассортированы в голове у неординарного подростка. Что поделаешь, талант легилимента накладывал отпечаток. Его разум и память были оружием нападения, от чего нуждались в постоянной систематизации и защите данных. Перед мысленным взором всплыла мать. Он представил ее максимально счастливой, здоровой, богатой и беззаботной. Немного прокультивировав образ, он произнес заклинание. Первое, что сорвалось с пасующей палочки, — легкая дымка, что сейчас же рассеялась. Тогда, он добавил совершенно естественное желание вызывать у нее еще больше гордости и любви, эмоционального отклика, который, конечно же, не будет нужды скрывать. А по трезвом размышлении, подумал и о том, как она признает за ним право выбора, кого любить. Не все ли им равно? Кровь разбавлена. В плане династических браков он был бесперспективен. Получив довольно стройную и объемную картинку, вызывающую правильное ощущение целостности и совершенства, он вновь повторил заклинание. В воздухе материализовалась грациозная тонконогая птица, напоминающая цаплю. Она остановилась напротив и уставилась на хозяина. Северус не понимал, что от него требует Патронус. В защите он не нуждался. Патронусы не обижаются, но все же! И мальчишка сообразил, покопавшись в памяти. — Передашь: «Привет, мам!» Иди. Цапля взмахнула крыльями и исчезла. Что ни говори, а он сидел, переполненный абсолютным счастьем, когда все удается. Если во что-то он и не верил, то точно не в свои силы. Северус задался целью прыгнуть выше собственной головы, что было непомерно высоко, но, по всей видимости, поборимо.