Всего лишь рана.

Прохладный летний вечер. Вот-вот включат фонари, и они осветят всю улицу своим оранжевым светом, а пока что хватает садящегося солнца, которое прощается с сегодняшним днём. Это так приятно закончить работу, и после трудного рабочего дня идти под руку с любимым и надёжным человеком. Настя с Андреем не были исключением в данном случае, им и вправду было приятно идти друг с другом. Быков всё жаловался на "гадёныша Романенко", грозясь однажды выколоть ему глаз, а Кисегач, улыбаясь, осознавала, что это просто шутка, но всё же старалась его отговорить от этой безумной идеи. — Андрей, ну не надо, ну пожалуйста! Ну, я тебе обещаю, что завтра он придёт, вот честное слово, он придёт на работу во время! — Да, интересно, как же? Он же теперь с Сёмкой живёт! Они там, поди, каждый вечер бухают! Ты смотри, Настюха, как сынок твой в Натаныча в скором времени не превратился! Нам одного алкаша в больнице хватает. — Ну, Андрей! Перестань всякие глупости про Глеба говорить! Они с Лобановым, между прочим, не бухают каждый день, я сама у них недавно была. — О, интересно, а чой-то ты там делала? — Быков уставился на Настю. — Ну... Ладно, в общем я сама думала, что они напились там, и поехала проверять. — После небольшой паузы выдавила та. — Ага! Значит, есть у них шансы спиться всё-таки! — Быков сделал не то вопросительный, не то торжествующий жест руками. — Андрей! Ну, вот вечно ты... Ай, блин! — Настя вскрикнула ни сколько от боли, сколько от неожиданности. Она споткнулась о камень, как раз в тот момент, когда Андрей отпустил её руку, и упала, ударившись ногой об асфальт. На коленке красовалась крупная рана, из которой текла кровь. Быков немного растерялся, но всё же быстро помог ей встать и, посмотрев на рану, заметил: — Да, белка, тебе вообще-то повезло, что мы возле дома. Её срочно промыть надо... Андрей поддерживая Настю, помог ей дойти до квартиры. Они прошли в ванную комнату, и он усадил Кисегач на край ванны. Он включил тёплую воду и лёгким движениями пытался смыть грязь с раны, которая к ней прилипла. Настя слегка поморщилась от неприятных ощущений. — Так, мышка, сиди и не двигайся. Сейчас я достану зелёнку, и мы быстренько обработаем твою рану. — Быков копошился в шкафчике и пытался найти пузырёк с дезинфицирующим средством. — Ну и бардак тут у тебя! Кисегач ещё с детства не выносила все эти обрабатывания, так как ужасно не любила эту боль, когда нанесённое средство начинало щипать. Конечно, она уже давно выросла и, порезавшись на кухне, без всякого труда наносила на порезы зелёнку, но в этот раз она немного смутилась. — Фу, блин, наконец-то нашёл! — Андрей открыл пузырёк и, налив немного на ватку, приложил к ране. — Ай-ай-ай! Андрей, щиплет же! — простонала Настя. Быков удивлённо вскинул на неё глаза. — Белка, ты чой-то? Дезинфицировать так боишься? Ну, ладно, я аккуратнее постараюсь. — и, взяв новую ватку и налив на неё зелёнки, он приложил её к колену. — Ай... — Настя всхлипнула. Но сильному и стойкому главврачу можно было это простить, ведь рана была на самом деле большая. И, потом, мышка отличалась и в детстве от своих подруг особой чувствительностью. — Андрей, ну долго ещё? — Настя посмотрела на него жалобным взглядом. Он несильно прижимал вату к ране и смотрел, то ли на неё, то ли куда-то в сторону, но не на настино лицо. Наконец он посмотрел ей в глаза. На них выступили почти незаметные слёзы, которые ему всё же удалось разглядеть. "И это моя Кисегач, которая раздаёт всем указания направо и налево!" — мелькнуло в его голове. Он не заметил, что уже можно снять вату и наклеить пластырь на рану. Взгляд его был прикован к беззащитной и хрупкой Насте, которая не всегда нравилась ему такой. Быков предпочитал выслушивать её морали, нотации и крики по дружески отшучиваясь и улыбаясь во весь рот, и как бы ему не нравилась сейчас эта милая мышка, он не любил эти моменты просто потому что не знал, что сказать. — Андрей, а может вату уже... Андрей, ты чего застыл? — Кисегач встретилась с ним взглядом и недоумевала, чего это он так пристально смотрит в её глаза, словно что-то потерял и теперь пытается найти. — А, не ничего. Так, блин, где пластырь... — Быков торопливо начал искать его в том же шкафчике, резко отведя свой взгляд от Насти. Наконец он нашёл пластырь и уже аккуратно заклеивал им ранку. Настя потихоньку встала и посмотрела на Андрея. Он смотрел в пол, нервно сжимая руки в кулак, а губы были слегка поджаты. — Андрюш, ты чего? — Заметив, что Быков как-то напряжён, Кисегач пыталась посмотреть ему в глаза, чуть наклонив голову в его сторону. Андрей, ничего не сказав, ушёл в комнату. Настя проводила его взглядом и стояла ещё несколько секунд, после того, как он ушёл, в том же положении. Наконец она всё же решила войти в комнату. Быков сидел на диване, смотря куда-то в окно. В его взгляде читалось сильное напряжение, как будто он о размышлял о какой-то диковинной болезни, которой болен его пациент. Андрей был на чём-то сильно сосредоточен. Он впервые за несколько лет задумался об их с Настей отношениях. Теперь он не был этим бесшабашным студентом. В отличии от Насти, которая уже привыкла к таким отношениям, хоть и слегка поднадоевшим ей, сейчас он старался что-то понять, в чём-то разобраться. Это было трудно для него, ведь он не привык думать о таких вещах. Настя подошла к кровати и присела рядом. Она ничего не понимала. "Почему он вдруг ушёл из ванной, ничего ей не сказал? Да что вообще с ним происходит?!". Мышка положила Быкову голову на колени и посмотрела в глаза, ожидая, что это заставит его посмотреть на неё. Наконец она заговорила: — Андрей, что случилось? — Настя, я не знаю. Ты вот сидишь, всхлипываешь, а я даже не знаю, что тебе сказать! — Быков приложил руку к губам. — И всё? Ты только из-за этого молча тут сидел и нервно что-то высматривал? — словно на допросе спросила его Кисегач. — Ну, белка! Я не привык утешать, гладить по головке, и прочее! Но я не могу просто так смотреть, как у тебя слёзы на глаза наворачиваются, пусть даже из-за такой фигни, как какая-то зелёнка! — он словно оправдывался перед ней за какой-то проступок. - А ты сама-то могла бы меня утешать? — последовавший вопрос прозвучал совершенно с другой интонацией и удивил Настю. Кисегач приподняла голову с его колен и посмотрела на него, но вовсе не удивлённо. — Конечно могла бы. — Настя поцеловала его в губы, на что Андрей ответил взаимностью. Он облокотился рукой на край постели, пытаясь из сидячего положения перейти в лежачее. Мышке это было понятно, и она, положила одну руку ему на грудь, а другую на плечо, ложась на него. Запуская пальцы в Настины волосы, Андрей обхватил её голову руками и поцеловал так горячо, будто они встретились после долгой разлуки и теперь клялись друг другу в вечной любви. — Андрей, Андрей подожди... — Кисегач пыталась отдышаться в паузах между поцелуями. — Не могу, Настя, не могу... — Быков покрывал её губы, шею и лицо поцелуями, спускаясь всё ниже... Через какое-то время они оба уже лежали, только что откинувшись в экстазе, и жадно втягивали воздух. Настя смотрела на Андрея. Он почувствовал этот взгляд на себе и повернул голову в её сторону. — Чой-то ты меня так разглядываешь пристально? — Быков резко дёрнул головой вперёд и уставился на Кисегач. — Хах, мне уже смотреть на тебя нельзя что ли? — усмехнулась та. Затем последовал звук поцелуя, и приятно удивлённая белка, прижимаясь к Андрею, положила свою руку ему на грудь. Тот в свою очередь небрежно обнял её, но именно такие объятия согревали Настю по ночам начиная с четвёртого курса мед-института и до сих пор, и именно в этих объятиях она сладко спала всю ночь.