Преданно влюбленный

— Арш, подожди! Он снова это делает… — Ты не взял свой обед, глупый. Ты такой забывчивый, глупый Арши. Он улыбается, протягивая мне контейнер с едой, а мне хочется заорать, что он идиот, что это бесит меня давно! Эти гребано-заботливые обеды, эти преданно-влюбленные взгляды, чертовы сердечки в сообщениях и всякая хрень в моей еде, которую он так заботливо украшает, вырезая из овощей какие-то фигурки. Мне хочется орать. Долго. Надрывно. С матом. Что я заебался с его любовью. Что послал бы я все это на хуй, к чертям собачьим. Его. Себя. Всех. А он так смотрит преданно-влюбленно, что легче снести себе мозги, чем объяснить ему что-то. — Мне твоя еда в глотку не лезет. Я все же сказал это в слух. Альтер смотрит растерянно, но в его глазах я вижу, что не послал его куда подальше, а просто заговорил. И, кажется по его глазам, это были мои первые слова. — Боже, Арши, ты такой забавный, — он смеется с легкой улыбкой. До гребаных слезинок в уголках глаз, которые немного неловко смахивает пальцами. Теми пальцами, которыми он так любит гладить меня, запуская их в жесткие пряди и уверяя, что на самом деле они мягкие и пушистые. — Я всегда говорил, что друзей у тебя много из-за твоего чувства юмора. Он смеется, а мне хочется удариться. Два раза о косяк стола, можно еще о тумбу и пару раз о нож, чтоб окончательно. А может просто схватить его и встряхнуть как следует, чтобы вбить в его светлую головушку, что жрать его еду я не буду, спешить к нему после работы тоже и что вообще, черт возьми, я почти каждый день растягиваю на своем рабочем столе своего секретаря. Гребаного тупорылого омегу, которого только и научили за всю его жизнь, как правильно и широко нужно расставлять его блядские ноги. — Арши, — мне хочется сдохнуть в тот момент, когда его рука касается моей щеки, мягко оглаживая кожу. Мне хочется застрелиться, утопиться, сброситься, но не быть тем, кому адресован этот мягкий понимающий взгляд. Ничего ты не понимаешь, идиот. — Не волнуйся, ты выиграешь этот тендер. Ты же лучший, милый. Все, что я могу, — это просто развернуться и броситься к своей машине, игнорируя непонимающий взгляд. — Арши, обед! — Съешь его сам! А я… я уже сыт этим по горло… Проще действительно сдохнуть, чем проживать это день ото дня…

***

Если на миг попробовать забыть о преданных глазах, то мои проблемы начинаются с этого. Каждое гребаное утро, кроме воскресенья. — Аршед, в последнее время вы перестали куда-то выбираться. Не знаю как тебе, но Лиан постоянно жалуется мне на это. Ты же знаешь, он у меня мальчик стеснительный, намекнуть сам особо не может. Я лишь прячу ухмылку за чашкой с чаем. Если бы только сидящий передо мной босс знал, кем является его сын, то, возможно, все бы сложилось совсем иначе… Все бы и вовсе сложилось иначе, если бы я не пришел в эту фирму. — Почему бы вам не слетать куда-нибудь в эти выходные? — Он не предлагает, а давно уже все решил. Решил сам вместе со своим сынком, втянув во все это дерьмо меня и Альтера, присутствие которого предпочитает успешно не замечать. — К примеру в Милан. Лиану нравится его культура. Мне хочется возразить. Хочется сказать, что его отпрыску срать с высокой точки этого города на его культуру и все, что будет ему там интересно, — это ночные клубы и бутики. И мне самому срать на то, что хочет его сын, и ни в какой Милан я не хочу. Я вообще ничего не хочу. Только если застрелиться… Он что-то бубнит, бубнит, а я лишь оттягиваю галстук на своей рубашке, пытаясь хоть как-то позволить себе расслабиться. Я напряжен. Все чертовы двадцать четыре часа в сутки. Когда нахожусь дома с Альтером, когда приезжаю сюда на работу, даже когда сплю или занимаюсь сексом. Мысли, мысли, мысли, мысли. В моей голове все кружится. Вертится. Барахтается. Я просто схожу с ума. Ломаюсь. Самоуничтожаюсь. От этого вранья. Игры. Предательства. Я хочу освободиться, но… слишком сильно запутался. Увяз. — … в среду. — День рождение Альтера — шепчу беззвучно, реагируя лишь на одну фразу, но вскоре понимаю, что не верно. — … вы полетите в Милан, все же до пятницы слишком далеко, — спокойно продолжает мужчина, не слыша моих слов. — Билеты я отдам тебе завтра, скинешь разработку кому-то. Так просто. Для них вообще все просто. Отдать тендер над которым ты работал несколько месяцев — просто. Спать с его сыном, чтобы не стать мусором — еще проще… — Тендер в чет… — А сегодня только понедельник, — отмахивается он, но в голосе уже слышатся недовольные стальные нотки. — Не дебилы, успеют привыкнуть. Привыкнуть. Какое хорошее слово… Хотелось бы и мне… привыкнуть. От продолжения меня спас телефонный звонок, и мистер Фокс, махнув мне рукой, без слов попросил удалиться. Как бы мне хотелось чтобы эта фраза относилась не только к гребаному кабинету. Но вот только все продолжается… В кабинете меня встречает Лиан. Он старательно делает вид активной работы, но, заметив меня, привычным движением сворачивает word, возвращая страничку Facebook. Он настолько типичен, что, боюсь, ему бы и в жизни никто не поверит, что он сам с первой попытки находит расположение той или иной офисной программы. У него белые волосы и, в отличие от Альтера, у которого они такие от природы, они выжжены химически. Да настолько, что, сжимая эту проволоку в руке, в какой-то миг я боюсь, что они все останутся у меня в кулаке. Одет он всегда цветасто, вульгарно, закидывая ногу на ногу, Лиан распыляет вокруг себя такую тонну одеколона, что в горло не лезет не только кусок приготовленной мужем еды, но и обычный чай. — Шеди, мы летим в Милан! Он говорит это счастливо, радостно, а мне вновь хочется убиться. То ли от нелепо сокращенного имени, то ли по другой, одной из сотен причины. А может, мне просто нужен повод? — Ты не считаешь что это немного… меня раздражает? Я даже не стараюсь быть мягким. Я говорю с ним всегда прямо, правдиво, но он... Что же творится в голове этого идиота?.. — Только ты, Милан, клубы, — мурлыча произносит омега, совсем не слушая меня. Он поднимается одним движением и в два шага оказывается возле меня. — Ну к черту эту работу, мне скучно. — Походил бы на какие-нибудь курсы, вбил бы что-нибудь в пустую головушку… — Боже, Шеди, ты такой грубый. — Я кажется говорил тебе про сокращения… — О да, эти нотки, — довольно произносит омега, обнимая меня за шею. Он пахнет так сильно, что я чуть хмурюсь, невольно кусая губу. А еще меня раздражают эти браслеты с висюльками, что не приятно грохочут под ухом. — Мне так нравится твоя строгость. Твоя игра… — Лиан, это… — Тс-с, я не хочу сейчас разговаривать… А я просто снова не хочу, но разве это кого-то останавливает? Он так привычно запрыгивает на стол, что я удивляюсь, как там не протерлось место под его зад. Мы действуем почти привычно, на автомате. Устроить руку на его талии, чуть придерживая, как и подбородок второй второй рук. Чтобы не вертелся, не лез куда не надо. Сам Лиан накручивает на пальцы полосатый галстук, разминая свободной рукой сквозь ткань штанов совсем не желающий участвовать в этом член. — Ты такой серьезный на работе… ответственный. А мне думается возразить. Сказать, что дело вовсе не в работе, а в самом процессе, да и в нем целом. Что бесит меня это все настолько, что несколько лет за убийство не так страшны, если бы не последующие последствия. И я целую его. Жадно. Грубо. До боли. Вонзаясь зубами в мягкость его губ, сжимая так, чтобы его чертовы ребра сломались. Чтобы до него дошло, чтобы он понял, как меня все это бесит. Раздражает. Убивает. Как я хочу… Как я хочу чтобы эти гребано-преданные глаза… — Арши, ты… Мне кажется, я слышу как вдребезги разбивается что-то. Я не понимаю что, но от этого словно становится легче дышать. Словно этот гребаный кабинет, нет, мир наполняется звуками… Впервые я не знаю, что именно хочу. Развернуться, чтобы увидеть какими сейчас глазами на меня смотрит Альтер или же… Не разворачиваться вовсе. Как он смотрит сейчас? Все так же неверяще и непонимающе или злится? О чем думает он? Понимает ли он своим наивным мозгом то, что тут происходит, или даже приспущенные вниз штаны он сможет хоть как-то оправдать? Меня терзают столько вопросов, но, несмотря на это, в какой-то миг я ощущаю себя… свободным?.. — Извините… Это было единственное, что он сказал. Почти неслышимое, ощущаемое на уровне каких-то инстинктов. И в какой-то момент я засомневался, что сказал это именно Альтер… — Как-то неловко получилось, — осторожно замечает омега, соскальзывая со стола. Альтер ушел. Это было понятно по хлопку двери и снова словно ощутимо… Я на автомате застегиваю брюки, чуть шумя бляхой своего ремня. И нет никакого привычного чувства. Желания убиться или умереть… Наорать или просто заткнуться. Все словно… закончилось. Вот только… Какие у него были глаза?..