***
Солнце уже шло к горизонту, но, тем не менее, ещё ярко светило на голубом небе. Лучи грели Дейенерис, которая пила вино из позолоченного кубка и изучала пейзаж с огромной высоты. Высокая башня — самое высокое здание в городе, откуда можно было наблюдать за его жизнью, при этом скрывшись с глаз. На такой высоте часто дул сильный ветер, но от него мать драконов скрывали ветви дикого винограда, поэтому ветерок лишь мягко ласкал кожу девушки и поднимал в воздух белокурые пряди. Она устало села на парапет башни, спустив ноги с другой стороны. Королева посмотрела вниз, и голова у нее закружилась. Однако девушка продолжила изучать просторы, облокотившись на колонну. — Осторожно, ваша милость! — обеспокоенно, но тихо сказал Джорах, стоя где-то очень близко. Девушка дернулась от неожиданности, едва не упав, но Джорах поддержал её за талию. — Я не слышала, как вы вошли, — повернулась она к нему, посмотрев прямо в глаза. Королева осталась сидеть, щёки ее слегка покраснели. — Смотрите, как красиво… — вздохнула она. — Вы заслужили быть здесь. Вы столько всего прошли, чтобы оказаться на этой вершине. Такие, как вы, не созданы для войны, а для того чтобы наслаждаться таким, быть окруженной такой же красотой, какой обладаете вы сами. Королева не стала отвечать на такую лестную, приятную речь, а лишь продолжила свою мысль. — Иногда мне кажется, что это лишь сон, и стоит мне проснуться, как всё исчезнет и я окажусь той же девочкой, которой безнаказанно манипулировал брат и продал ради армии, — с грустью сказала она. Королева развернулась и спустилась с бортика на пол, оперевшись на руку, предусмотрительно протянутую советником. Она встала напротив него и посмотрела на него снизу вверх. Дени была на голову ниже Джораха, отчего она выглядела очень маленькой и хрупкой. Однако сама Кхалиси чувствовала себя рядом с ним защищенной. — Я так от всего устала, — тяжело проговорила белокурая девушка и в ожидании совета уставилась на своего помощника. У Джораха после этих слов появилось сильное желание прижать юную особу к груди и спрятать от всего мира и навалившихся проблем. — Отдохните немного, вам стоит ненадолго оставить бразды правления и дать себе расслабиться. Возможно, даже уехать подальше от города, — сказал Джорах, вытянувшись в струнку, как и полагается стоять перед королевой. Он чувствовал дыхание Дейнерис на своей шее, отчего всё тело покрывалось мурашками, и появлялось желание покрыть всю её поцелуями. Неожиданно бурерожденная выхватила меч из ножен рыцаря, размахивая оружием, от которого Джорах с ловкостью увернулся. Он с удивлением посмотрел на девушку, которая вытянула меч и направила на рыцаря. — Если я прикажу вам стоять, пока наношу порезы мечом, вы будете стоять и терпеть? — выгнув бровь, произнесла мать драконов. — Конечно, ваша милость, — сглотнув, произнёс приближённый королевы. — И не осмелитесь остановить меня, даже если я попытаюсь убить вас? — снова спросила она. — Нет. — Ваша преданность очень похвальна, сир Джорах, — улыбнувшись, произнесла Таргариен. — Вы слишком верите в меня. — Пауза. — Вы любите меня. — Вас невозможно не любить, — на выдохе произнес Мормонт, устремив свои синие, как море, глаза на девушку. — Но вы любите меня, — с акцентом на слове «любите» произнесла Дени. В её устах для него это звучало совсем по-другому. Джорах кивнул, преданно смотря на предмет воздыхания. Дейнерис отбросила его меч в сторону и подошла к рыцарю ближе. Она всмотрелась в его лицо. Морщинки, окружавшие глаза, говорили ей о том, что Мормонт часто улыбался и смеялся. Эта искринка, жилка всё ещё светилась в его глазах. Глаза, глубокого синего цвета, заставляли смотреть в них снова и снова, притягивали и очаровывали. Светловолосая провела пальцем по щеке верного рыцаря — щетина колола пальцы девушки — затем по загорелой шее и едва заметным ключицам. Джорах издал неслышный вздох. Он нерешительно взглянул на королеву и оттолкнул её руки. — Я что-то не так сделала? — уязвлённо спросила она и взглянула Джораху в глаза. — Всё так, моя королева, — начал рыцарь, — но ведь… Разве это правильно? — Джорах, — снисходительно произнесла Дейнерис, положив руки на грудь. — Если я захочу, это будет правильно. Но если и вы захотите того же, мы будем любимы, будем нужны не только государству, но и друг другу. Мормонт сдался и быстрым движением притянул девушку к себе, сильными руками сжал её талию, помяв голубую ткань платья. Их лица находились в паре миллиметров друг от друга. Оба учащенно дышали. Обоим нравилось происходящее. Джорах всё ещё держал Кхалиси в своих объятиях. Дейнерис одобряюще улыбнулась. Тогда рыцарь нежно поцеловал девушку, едва касаясь ее губами. «Сухие», — подумала тогда Таргариен, улыбаясь сквозь поцелуй. Затем поцелуй стал смелее и глубже, но ни в ком ещё не проснулась страсть. Королева положила руки на плечи своего рыцаря, под тканью чувствовались крепкие мыщцы, затем девушка запустила свои руки в его волосы, накручивая на пальцы светлые, почти седые, пряди. Солнце было уже почти за горизонтом, и золотой свет, одарявший комнату, померк. Дейнерис и Джорах оказались бы в полной темноте, но теперь их окружало множество свечей, которые всегда освещали комнаты замка, но здесь их было гораздо больше. Джорах гладил Дейнерис по спине, отчего мать драконов таяла в его объятиях. Вскоре их поцелуй перешёл в нечто более жаркое, руки Таргариен уже пытались проникнуть под рубаху мужчины. Она попробовала развязать шнурки одежды, но из-за охватившей её страсти и неведомого девушке до этого нетерпения у нее не получалось. Джорах взял её руки в свои, раздвинул их в стороны и быстрыми легкими движениями расправился с одеянием. Взору Дейнерис предстал торс мужчины. Она провела рукой по мышцам груди и пресса, всё ещё крепким, но уже не таким выраженным из-за отсутствия частых нагрузок и тренировок. Одеяние девушки составляло лишь платье из легкой материи, снять которое можно было, лишь дернув завязки на корсете. Джорах восхищенно выдохнул, когда его взгляду предстали груди совершенно молочного цвета, плоский, но мягкий живот, тонкая шея, округлые бедра и длинные ноги. Кхалиси нежно погладила своего советника по щеке, а затем вновь притянула его к себе, прижимаясь к его груди своим разгоряченным телом. Он подхватил ее, она обвила его бедра своими ногами. Казалось, она была для него словно перышко, а если это и заставило приложить усилия, то он этого не показал. Аккуратно уложив свою королеву на диван, он начал покрывать её лицо, шею поцелуями. Девушка блаженно лежала, а глаза закрылись от удовольствия. — Нет, стой, — едва слышно пролепетала она. Джорах уже хотел было спросить, что не так, но Таргариен приложила палец к его губам и приподнялась на локтях. — Я не хочу, чтобы мне доставляли удовольствие, я хочу доставлять его сама. Одним резким движением она толкнула его в бок, попалив его рядом с собой. — Вас, оказывается, легко победить, когда вы не сосредоточенны на сражении, — заливаясь смехом, произнесла та. — Просто вы моя слабость, — тихо и томно произнес Джорах, притянув королеву к себе. Она поцеловала его в губы, затем в щёку, прошлась губами по линии челюсти и покрыла поцелуями шею. Мать драконов провела языком по его ключице, отчего рыцарь издал тихий стон. Кхалиси поднялась, посмотрела на Мормонта и закусила губу. Положив на его грудь свои маленькие ладони, она села ему на бедра. Девушка начала целовать каждый миллиметр тела Джораха, едва касаясь губами кожи, что заставляло мужчину дрожать от удовольствия. Единственным препятствием оставались штаны, с которыми Дейнерис расправилась гораздо быстрее, чем с рубахой. Девушка снова вернулась к губам своего любимого и начала двигаться плавными движениями, доставляя удовольствие и себе, и Джораху. Он гладил королеву по спине и бедрам, иногда лаская груди. Он чувствовал напряжение внизу живота, чувствовал тепло тела Дейнерис. Однако они ещё не слились, не стали единым целым. Королева играла с ним, хоть и не как кошка с мышкой, а как любовница с любовником, но в Джорахе всё ещё была та страсть, которая не могла признать власть женщины над ним. Он резко перевернул Кхалиси на спину, накрыл её тело своим. — Я, конечно, понимаю, что вам нравится быть сверху, как и любой королеве, но иногда стоит позволить себе быть нежной и слабой девушкой, — хриплым голосом произнёс рыцарь. Он был нежен с ней, целовал шею, грудь, и, в конце концов, слился с ней в порыве страсти. Их пальцы сплелись, а девушка шептала его имя в воздух. Она чувствовала его силу, его страсть, однако она неожиданно поняла, что он делает то, чего она сама давно хотела. Он понимал её без слов и подчинялся желаниям её тела. С каждым движением они погружались в мир блаженства и удовольствия. Джорах целовал королеву, шепча имя девушки ей в губы. Глухие стоны его утихали в страстных поцелуях, а девушка уже царапала ему спину. — Я люблю вас, сир Джорах Мормонт, — прошептала Дейнерис, когда она была на самом пике наслаждения. В это мгновение мир для них обоих озарился сиянием тысячи солнц.***
Когда солнце было уже высоко, Джорах только открыл свои глаза после сладкого сна. Прикрытая лишь одной простыней, Дейнерис лежала, повернувшись к нему, и с интересом изучала лицо рыцаря. — Доброе утро, моя королева, — улыбнувшись, сказал Джорах. Солнце освещало лицо королевы, волосы казались золотистыми, а глаза светились, словно в них попала какая-то искра. — Когда вы спите, вы такой… Другой. Никогда не видела вас таким умиротворённым, — улыбнулась Дейнерис. Джорах промолчал и лишь поцеловал девушку, притянув к себе и запустив свои руки в слегка запутавшиеся волосы. — А вы действительно Бурерождённая, — произнёс Мормонт, посмотрев на девушку многозначительным взглядом. Кхалиси залилась смехом, некоторые пряди волос упали ей на лицо. Она села, простыня слетела с ее тела, и Джорах невольно залюбовался красотой матери драконов. А Дейнерис взяла с небольшого столика у дивана корзинку с виноградом, видимо, появившуюся здесь по приказу королевы. Она оторвала одну виноградинку и протянула Джораху, буквально приказывая открыть рот и принять ягоду. Он съел её, затем ещё одну, и ещё, периодически целуя королеву. — Разве вам не нужно управлять королевством? — спросил он, когда заметил, что солнце уже в зените. — Решила дать нам отдохнуть и расслабиться, — улыбнулась Кхалиси и выгнула бровь. Что-то в этом взгляде говорило Джораху о том, что отдыхать и расслабиться у него не получится.