Радуйтесь настоящему

…И снова наступает утро, и начинается новый день. Так было, есть и будет независимо от того, существуем мы или нет. А мы существуем, Эрик? Есть ли мы с тобой на самом деле? Наверное, всё-таки да. Потому что вот эта боль в груди- настоящая, потому что радость, которую испытываю, глядя тебе в глаза- настоящая… Потому что настоящая- моя любовь, и постоянная тревога за тебя- тоже настоящая… А это всё не может появиться из пустоты. Значит, и мы есть. Боже мой, Эрик, как же я боюсь, что однажды нас с тобой не станет… Ты говоришь, что будешь со мной всегда. Даже после смерти. Но я всё равно не хочу умирать, потому что никто не знает- что там. Может быть, там нет ничего- просто бесконечная чёрная пустота. И мы не сможем найти друг друга. Знаешь, а я в глубине души боюсь смерти. Очень. Я не знаю, как долго мы сможем быть вместе, Эрик. И может, мы уже не встретим завтрашний рассвет. Поэтому пообещай мне, что бы ни случилось… Медленно поднимается из-за горизонта солнце. Небеса постепенно меняют свой цвет от иссиня-чёрного, ночного, до ярко-розового. Предыдущий оттенок не успевает уходить, поэтому краски ложатся слегка неровными слоями. И сияют. Красиво… впрочем, такое может увидеть каждый. Если очень сильно захочет… Тихий, робкий шёпот: —Эрик? И, словно принимая сигнал из параллельной галактики, так же тихо, практически на пределе слышимости: —Алан… Хамфриз прижимается к наставнику крепче, утыкается носом ему в грудь и продолжает дремать. Эрик задумчиво перебирает каштановые пряди шелковистых волос. Ему просто не верится, что вчерашний кошмар закончился… Вчера Алана забрали в больницу с новым приступом боли от шипов Смерти. Юноше оставалось уже совсем немного. Стажёр Эрика находился в каком-то страшном бреду, метался по койке, слабо стонал. А сам Эрик в то время, когда к его любимому подключали всякие приборы и капельницы, метался по кабинету главного врача. Успокоить его удалось, только вколов снотворное. Когда Эрик проснулся, его «обрадовали»: Алан только что перенёс состояние клинической смерти. Шансов у него не было. Юноша должен был умереть с минуты на минуту… Какому чуду он был обязан, обнимая сейчас выжившего вопреки прогнозам врачей Алана? Кого он должен был благодарить? Эрик невесомо и трепетно прижимается губами к виску, кладёт ладонь на грудь Алана и чувствует трепетание хрупкого сердечка. Когда-нибудь оно всё же сломается, и уже будет невозможным его возвращение. Когда это произойдёт? Неизвестно. Поэтому они будут радоваться каждой секунде, проведённой вместе. Мы не знаем, когда уйдём, когда потеряем друг друга. Но давай держаться за руки, когда придётся уходить? Пусть завтра грянет Апокалипсис, пусть выйдет из берегов мировой океан, если ты рядом, это не страшно… Страшно, это когда нет тебя. А сейчас- просто возьми мою руку, сожми покрепче, и даже если мне будет больно- я тебя не отпущу. В конце концов, Алан просыпается. Рассветные краски уже смыты с небосклона лучами солнца, щедро хлынувшими в маленькую комнату. —Эрик? —Алан… И больше ни слова.