Ослепительно

Пророчества не лгут. Ты можешь проклинать или восхвалять их, ждать их свершения с нетерпением или страхом, но в их истинности не сомневаешься никогда. Уже не сомневаешься. Сделанное тобой пророчество сравнимо с великим произведением искусства, которое проходит долгий путь от идеи до ее материального воплощения. Прошло много лет с памятной ночи, когда былой юнец скатился с постели, взбудораженный звуком призрачного пения медных труб и отпечатавшимся на изнанке век видением зала. Грудь распирала гордость, на глазах вскипали слезы радости, которым не было причин. Той ночью он не спал. Он говорил со стенами, объясняя им иррациональность чувства тянущей тоски, смешанной с эйфорией, проклиная свое воображение и втайне желая уснуть, чтобы еще раз, хоть одним глазком заглянуть за тяжелые дубовые створки — туда, где люди в мантиях вершили историю, а хор голосов потрясал стены, восклицая: «Король мертв — да здравствует король!». И вот он я — стою в сдавливающем плечи бархатном одеянии, в ряду твоих верноподданных. Склоняю голову, наблюдая, как ты следуешь по проходу в торжественной тишине, готовой разразится приветственными криками. Мой король. Моя судьба. На смену строптивому мальчишке, которого я повстречал, ведомый предназначением, пришел мудрый правитель. Человеку, который идет по узкому проходу в сопровождении сотен восхищенных взглядов, уготовано блистательное будущее, место в легендах и бессмертная слава. Пройдут тысячелетия и тебя не забудут. Я знаю это, потому что я — Мерлин и я видел это также ясно, как эту церемонию. На смену же взбалмошному чародею, который не мог удержать под контролем собственный дар, пришел старик, чьи плечи все также сгибаются под тяжестью тайны. Седой, согбенный старец с юным лицом — вот он я. Подобно цирюльнику, который не может остричь собственную макушку, не могу я предсказать свою судьбу. Знаю одно — я выполнил свое предназначение. Еще минута и Камелот начнет новую страницу своей истории. Еще минута и Золотой век вступит в свои права и когда это произойдет, я буду готов сбросить с плеч свою ношу. Я не могу предвидеть свой путь, но я готов ступить на него и пройти до конца, принимая то, что не могу изменить, меняя то, что в моих силах и уповая на милость богов, чтобы отличить одно от другого. День твоей коронации — день, когда я расстанусь со своей тайной. Я скажу тебе, что я — чародей и со смирением приму любое твое решение, даже если оно станет для меня последним. Страх, радость, гордость, предвкушение — руки дрожат и я сжимаю кулаки, пытаясь унять нетерпение, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти этот момент и запомнить твои черты. Быть может в последний раз наблюдаю я за твоим спокойствием — сосудом, в котором бьется неукротимая сила истинного воина и сына своего отца. Звонкое пение медных труб, как воспоминание из прошлого. Солнце проникает в зал через высокие стрельчатые окна, знаменуя рассвет новой эпохи. Ты опускаешься на одно колено в этой невыносимо громкой тишине, клянешься в верности своему народу и обещая помнить данные тобой клятвы. И ты будешь их помнить. Это говорю я — Мерлин, чародей и предсказатель. Ты поворачиваешься лицом к залу, замершему в восторге. Солнце бьет тебе в спину, заключая в жаркий сияющий кокон. Я прикрываю глаза, не в силах выносить ослепительный свет, потерявшийся в твоем величии, чувствующий себя крошечным в сиянии, что прекраснее всех драгоценностей этого мира. Тишина. Момент истины. Я затаиваю дыхание и, наконец, выталкиваю плотный воздух из легких, размыкая онемевшие губы. Я чувствую твой взгляд. Он придает мне сил, так было всегда. Я поднимаю глаза, встречаюсь с твоими. Мое право. Моя награда. Наше торжество. «Король мертв, да здравствует король!». Криков остальных я уже не слышу.