Как написать роман?

Она уже давно вынашивала план — начать создавать что-нибудь стоящее. Написать книгу — настоящий объемный роман! Однако все ее усилия замыкались на ней самой, все мысли вращались в круговороте ее собственных чувств и переживаний. Она нуждалась в новых впечатлениях. Ни общение с немногочисленными подругами, ни попытки возобновить занятия рисунком и живописью не помогали ей остановить бесконечный поток рефлексии и самоанализа, в котором она существовала все последние годы. Иногда ей казалось, что у нее есть способности к письму, воображение и все качества, необходимые писателю, но в другие дни неуверенность в собственном потенциале заставляла ее откладывать начало работы над первым рассказом. «Я настолько зациклена на самой себе, — думала она, — что никогда не смогу выдумать небанальный и глубокий сюжет, не опираясь при этом на факты из моей слишком банальной и скучной биографии». Ей казалось, что, будь то небольшой рассказ или объемный роман, он непременно должен быть «глубоким», то есть отражать некую философскую мысль или идею, ставить перед читателем некие вопросы, быть интересным широкому кругу читателей и со временем сделаться классикой. Короче говоря, она мечтала создать шедевр… «Но боже мой, я ведь даже не знаю правил написания литературного произведения!» — сокрушалась она. Больше всего она опасалась написать какую-нибудь ничего не значащую чушь, грубую, вульгарную, заставляющую воспринимать ее автора как невежду, полуобразованную дамочку, возомнившую себя писательницей. Ей не хотелось писать о себе самой, но ничего другого не приходило в голову. Конечно, она знала, что многие крупнейшие писатели в своих произведениях описывали современную им эпоху и даже использовали события собственной биографии, но окружающая ее жизнь, не говоря уже о ее собственной, казалась ей настолько неинтересной, настолько не заслуживающей внимания, что сама идея — описать жизнь в начале XXI века в России или Западной Европе, казалась ей кощунственной. Она восхищалась философией и философами, силой их интеллекта, воображения, их логикой, и, восхищаясь, часто задумывалась о том, почему среди философов почти нет женщин. Тут ее мысли перелетали не тему восприятия нашего мира мужчинами и женщинами. «Мужчины, естественно, все в этом мире воспринимают совсем не так, как женщины. Интересно, как именно?» Ее в высшей степени волновало это загадочное мужское восприятие. Попытки сравнивать романы, написанные писателями–мужчинами и писательницами–женщинами, ни к чему не приводили. «Чтобы думать как мужчина, надо быть мужчиной!» — был единственный вывод, который она смогла сделать. Ее внутренний мир, с его богатством, яркостью и многообразием образов, был интересен ей куда больше, чем весь окружающий ее мир вместе взятый. «Да, это — эгоизм в чистом виде, море эгоизма, — думала она. — Но разве только я одна сосредоточена на собственных мыслях?» В этом заключался парадокс — окружающий мир не интересовал ее, но ей хотелось писать для людей, потенциальных читателей, в этом мире живущих, оставить в мире свой след, пусть едва заметный, но все-таки след, память. То, что будут читать, то, о чем будут говорить, обсуждать, то, что заставит их думать, рождая в умах других мысли о ней, о ее работе, мысли о ее мыслях. То, чего она всегда хотела, то, что она всегда мечтала осуществить и сделать частью своей судьбы, пережить сама, была банальная и, в то же время, возвышенная романтическая история. С самой ранней юности ей не хватало той единственной истории ее любви с неким единственным человеком, с которым ей предстоит раз и навсегда, влюбившись друг в друга, соединиться до конца дней. Удивительно, насколько история ее личного поиска, ее жизненного пути, оказалась не похожа на сюжеты любимых ею романов! Да, надо признать, ее личная история совсем не была похожа на роман. Во всяком случае, на роман классический. Скорее что-то из кафкианских романов «с диагнозом» с элементами «современной мерзости и треша» из Паланека. Оглядываясь на прошедшую юность и молодость, она, подобно миллионам других, думала о том, скольких ошибок могла избежать в своем необдуманном и неосторожном стремлении к скорейшему достижению счастья (или того, что представлялось ей счастьем тогда, давно). И становилось «мучительно больно за бесцельно прожитые годы»… Теперь оказывалось, что она всю жизнь заблуждалась, рассуждая об отношениях полов, об искусстве этих отношений. С наивностью маленького ребенка она полагала, что со временем сможет обучиться этому искусству. Все тщетно. Ничему не научилась, ничего так и не поняла. И устала… биться то ли в закрытую дверь, то ли просто о бетонную стену. А как же все то прекрасное, о чем мечталось? Куда оно делось? Где оно теперь? И где теперь она сама? Незаметно для себя самой, подойдя к роковой, как ей казалось, черте в своей жизни, она с удивлением обнаружила, что вот теперь она может писать! Было не страшно браться за роман, рассказ, новеллу. Писалось легко и уже без всяких претензий на нетривиальность и незаурядность. Просто нужно было где-то оставить все то хорошее, что еще было в ней, хотелось поделиться им с другими. Поделиться, рискуя быть непонятой… Но не страшно! Главное — донести до читателей свои мысли и идеи, свое видение и точку зрения. Для чего писатель пишет? — Чтобы рассказать что-то важное читателю, что-то такое, что его волнует и тревожит. А читатель, даже если от скуки читает, все равно стремится узнать что-то, он ищет… Приобретенный ли опыт, или просто стечение обстоятельств, а, может быть, вдохновение, подаренное случайно попавшей в руки книгой, но она могла теперь, по прошествии лет, «взяться за перо», а точнее — засесть за клавиатуру ноутбука. И понеслось…