***
— Слишком медленно! — Глен отбивает удар, отстраняясь от противника. Перед ним кошачьей походкой маячит Шинья, впившийся в него взглядом. — Как и ожидалось, ты отбил этот удар. — Со стороны казалось, будто принц совершенно расслаблен, но по побелевшим костяшкам пальцев Глен понял, насколько тяжело дается ему этот бой. Хотя, ведь принц слишком упрям, чтобы признать поражение. — А у вас сегодня важный праздник, не стоит так усердствовать, — Глен нашел причину прекратить их совместную тренировку. Жаль только, что Шинья его так и не послушал. – Эй, мой принц, если вы устанете, то не сможете весь вечер танцевать с дамами. Уверен, они очень из-за этого расстроятся, — Глен ехидно усмехнулся, желая насолить Шинье. — О, можешь не переживать, — в той же дерзкой манере ответили ему, — танцевать с тобой этот опасный танец тоже довольно приятно. В воздухе повис звон, сталь ударялась о сталь. Волосы принца взмокли, удары стали слабее, но Глен не торопился праздновать победу: Шинья был хитер, с ним всегда нужно было держать ухо востро. — Кстати, Глен, я забыл тебе сказать, что ты тоже будешь участвовать в маскараде~ — Шинья с беззаботностью сообщил Глену эту новость, рассчитывая, что тот потеряет бдительность. Так и случилось, поэтому, пока Глен прибывал в секундном замешательстве, Шинье просто пришлось хорошенько размахнуться мечом, чтобы отбросить оружие противника в сторону. – Ха, я выиграл. — Черт, — бросил Глен сквозь стиснутые зубы. — А теперь просто скажи мне, что это была всего лишь твоя уловка. — Ну уж нет~ — Шинья убрал меч в ножны, тем самым закончив их тренировку. — Вообще-то я действительно просто забыл тебе об этом сказать. Глядя в это обнаглевшее улыбающееся лицо, Глену хотелось хорошенько подраться, но он еще помнил условие, поставленное Шиньей, — распускать руки слуге принца было строго-настрого запрещено. — Если я правильно помню, то на этом вечере костюм обязателен. А у меня его нет, — подводя итог, пытался выйти из этого положения Глен. — Нет, есть. Просто ты еще не в курсе, но я обо всем позаботился~ — Казалось, будто Шинья получает поистине огромное удовольствие, заставляя Глена делать то, что тому не нравилось. — Давай же, Глен. Это будет здорово — повеселиться вместе. Эти вечера такие скучные. Принц положил руку на плечо Глена и поглядел на него с просьбой в глазах. Этот взгляд Глен не любил, потому что обычная беззаботность в речи и манере принца пропадала, заменяясь чем-то вроде меланхолии. Глен бы предпочел, чтобы его принц всегда улыбался, ведь грусть ему совсем не идет. — Ох, ладно, уговорил, — Глен сдался, потому что бороться с этим человеком бесполезно. Потому что если он не примет его приглашение сейчас, то непременно будет жалеть об этом. — Вот и славненько, — Шинья просто светился от радости, в то время как Глен изображал из себя недовольное грозовое облако. Просто Глен не мог признать, что ему нравилось делать Шинью счастливым.***
Глен чувствовал себя скованно, а еще он привлекал слишком много внимания. Небольшая простенькая маска черного цвета закрывала собою половину его лица, да и в этой толпе знатных дам и кавалеров у него не было знакомых. Зато Шинью узнали сразу. Никакая маска не могла скрыть его по-своему необычную внешность — светлая макушка везде бросалась в глаза. — На маскараде не принято называть своих имен, поэтому можешь не переживать, — незаметно шепнул Шинья Глену, пока они пробирались в толпе. — Тебя здесь никто не знает, кроме меня. — Да-да, только ты до сих пор не сказал мне цель всего этого. — Цель? Боже, Глен, неужели тебе во всем нужно видеть какой-то смысл? — Шинья был действительно удивлен. — Если так хочешь, то пожалуйста. Твоя цель — веселиться и получать удовольствие. — И все? — Да. Глен не верил. Он знал, в поступках Шиньи всегда было что-то такое, что его настораживало. Все было бы в порядке, если бы принц взял его с собой в сражение или еще куда-нибудь, ведь ценность людей возрастает лишь в том случае, когда они способны принести тебе хоть какую-то пользу. Глен не верил, что в мире может быть что-то «просто так». Люди, как считал Глен, не заботятся о других, если счастливы сами. — Не делай такое задумчивое лицо, смотри, на тебя уже засмотрелись дамы, — голос принца вывел Глена из ступора. Кажется, он действительно выглядел более достойно, разрядившись в шелка и бархат. — Не знаю, что ты задумал, но не ввязывай меня в свои игры, — предупредил принца мужчина. — Ну что ты, я же само невинное очарование, а не какой-то коварный монстр~ — Шинья рассмеялся. Глен подхватил его смех, хотя душа натянулась, словно струна. Сегодняшний вечер обещал принести перемены.***
Глен не знал, какую по счету даму он кружит в этом нудном танце под усыпляющую музыку. Танцевал он так скверно, что предпочитал просто плавно двигаться по залу, но женщины почему-то считали этот его дефект очень милым. Стоит ли говорить, что женская половина зала была очарована этим неприступным, загадочным и привлекательным мужчиной. Шинья тоже не терял времени даром, играя роль гостеприимного хозяина вечера. Это требовал от него отец, это требовал от него его статус. Часто принц бросал заинтересованный взгляд в сторону Глена, а когда они пересекались на мгновение, то лицо Шиньи озаряла улыбка, потому что Глен любил пускать колкости и замечания. В зале становилось душно до невыносимости, потому что люди пьянели от вина, от распутства, от загадочной атмосферы. Глену стоило больших усилий, скрыться на одном из маленьких свободных балкончиков. Была уже глубокая ночь, но это не мешало толпе веселиться до упаду. — Эй, Глен, ну и как тебе вечер? — Шинья появился из ниоткуда, неся в руке бокал с красным вином. Его полумаска была щедро украшена маленькими бриллиантами, что отражали лунный свет, и, наверное, поэтому сейчас принц казался Глену чем-то неземным. Будто сама луна сошла на землю. — Довольно нудно, — устало ответили принцу. — Точно никогда не стану вам завидовать, мой прин- — Шинья, — поправили Глена. Глен возражать не стал, да и незачем было это делать. Сейчас они просто две заблудшие души, чей статус скрывали лишь маски. И не играло никакой роли то, что они знали друг друга, потому что сейчас они притворялись, а значит, могли совершать любые поступки. — Шинья, — повторил за ним брюнет и сам удивился той легкости, с которой это имя слетело с его губ. Наверное, сегодня была поистине магическая ночь.***
Обыденность ломается под напором нахлынувших чувств. Массивные деревянные двери надежно заперты, а гости давно оставлены без присмотра. Шинья ощущает на коже прикосновения знакомых рук, и ему сносит крышу от того, что они с Гленом близки настолько. В голове все плывет, и принц понимает, что это отнюдь не от выпитого вина. Глен заставляет его медленно сходить с ума, но Шинье это нравится. Нравится разговаривать о мелочах, нравится спорить вместо того, чтобы слушать очередную лесть. Глен бывает груб, недогадлив и слишком дерзок временами, но Шинья не может представить свою жизнь без него. Нигде и никогда. Глен тоже показывает себя совсем в ином свете. Раньше он не слишком-то переживал о запретах, но с недавних пор и его смогли приручить, как того белого тигра, которого Шинья любовно называет Бьякко. Слушать голос принца для Глена стало привычкой, все больше напоминавшей зависимость. Даже сейчас он не мог сдержать хищной улыбки, когда из Шиньи вырывались плохо заглушаемые стоны. Глен проводил рукой по чужой плоти, медленно лаская ее, чтобы Шинья мог в полной мере получить удовольствие. Вся сшитая на заказ одежда валялась на холодном каменном полу, и лишь маски до сих пор прикрывали остатки их собственного достоинства. Глен растягивал Шинью как можно аккуратнее и сам удивлялся своей заботе, потому что в голове не осталось ничего, кроме неуправляемого желания, смешанного с безумием. — Глен… — Шинья хватает ртом воздух, словно ему нечем дышать, и Глен решает поторопиться, иначе они оба не выдержат, сломаются под натиском собственных желаний. Когда Глен входит в Шинью, в темной комнате раздается громкий стон. Услышь их кто-нибудь сейчас — несдобровать обоим, но судьба милостива к ним, поэтому их никто не прерывает. Шинье ужасно больно, больно настолько, что хочется кричать, но и настолько, что руки сами притягивают его мучителя все ближе. Кожа становится липкой от холодного пота, но поток страсти слишком силен, и они не могут его остановить. Глен начинает двигаться все быстрее, и Шинье приходиться кусать кожу на плече своего слуги, чтобы хоть как-то справиться с этой болью. — Еще немного, — запыхавшись, бросает Глен, и Шинья верит, потому что по-другому не может. Когда они, обессиленные, лежат на кровати, все еще не веря в произошедшее и считая это лишь сном, только луна тихо посмеивается над ним. Надев маски, они показали свои истинные лица.