Кошачий дом

Был жаркий июльский полдень, запекший меня, безнадежно разъезжающего по украинской глубинке, в неизвестное кулинарии блюдо, словно в духовке. Добрых пять часов ехал я от Киева до Тернополя, потом до Разношинцев, а там еще, наверное, столько же блуждал в поисках небольшого поселка Кравинка, а в нем в искал частный приют для девочек "Кошачий дом", в который по решению суда была помещена дочь моего безвременно ушедшего брата, которую я, как раз-таки и ехал забирать. Еще один ребенок хоть и принесет немного трудностей нашей семье, но мы, честно признаться, живем не бедно, хотя и так имеем троих детей. Бизнес поднялся, недавно мы даже открыли небольшую парикмахерскую, правда на окраине, но все же в столице. Жена звонила мне как по расписанию, ровно раз в полчаса, и все волновалась, не произойдет ли со мной чего, но день сегодня выдался на редкость теплым, и по температуре, и по внутреннему самочувствию. Если бы не добросердечные местные жители, я бы вряд ли вообще нашел "Кошачий дом", благо сам он оказался не таким уж и неприметным. Это был трехэтажный особняк в окружении благоухающих цветов, яблонь и пения птиц. Хозяйка, Варвара Андреевна была полноватая женщиной со слегка заметным косоглазием, на мой взгляд 60-ти лет, одета в тот день она была в скромное сиреневое платье. Волосы ее были убраны в аккуратный пучок, а в руках она держала тряпку, которой то и дело протирала то перилла, то полки. - Ах, Катеньку забрать? Это хорошо, Катенька у нас хорошая девочка, маленькая помощница растет. А ну иди сюда, Катенька-а! - Ей же сейчас 9, так ведь?- Спросил я. - Ой да, в школу ходит, учится хорошо, молодец она, способная. Тут из холла на крыльцо выбежала девочка в бордовом платьице и сандалиях и подбежала к нам, поправив упавшие на лицо волосы. - Катенька, это вот дядя приехал тебя забрать. Всю бурю эмоций на лице ребенка было разобрать трудно, девочка тут же бросилась мне на шею и засмеялась тем самым беззаботным звонким детским смехом, который мы так любим от них слышать. Варвара Петровна, поняв, что после долгой дороги я сильно устал и оголодал, пригласила меня на ужин и переночевать. Приют был настолько приятным местом, что я не только не пожалел, что моя маленькая родственница попала именно сюда, а не в государственный детский дом, но и сам захотел пожить тут еще пару деньков. Повсюду валялись деловитые коты и кошки в форме пушистых теплых комочков, а некоторые растопырили конечности и оккупировали кресла. Когда я сел на диван, на меня тут же уставился мой новый сосед: щекастый и недовольный тем, что мы его потревожили, толстый белый кот Борис. Он глядел на меня так нагло и с таким превосходством в глазах, что мне даже неловко стало, но я протянул к нему руку, он, скорее из вежливости, обнюхал кончики моих пальцев, и наше знакомство состоялось. Дом был просто роскошен - балконы, картины, ковры, и что самое главное, коты и кошки в огромных количествах и повсюду. Девочки играли с ними, гладили, резвились, а те из них, что были постарше, уже накрывали на стол. Потом мы все помолились, что было принято в приюте, и сели ужинать. Варвара Андреевна представила мне всех десятерых девочек, что жили у нее, но запомнил я только двоих: Катю и восемнадцатилетнюю Настасью, тихую, с потерянным взглядом. - А Настенька у нас сегодня вечером уезжает,- С сожалением заявила женщина,- ей вот уже 18 недавно исполнилось, теперь вот она в своей квартире будет жить, хорошая девочка, жаль с ней расставаться. Настасья только опустила взгляд и положила в рот брокколи. Она была одета в то же бардовое платье, что и Катя, но на груди у нее висел медный медальон с закованным в металл рубином. - А что это у вас за медальон такой?- Поинтересовался я. - Да родители отдали, когда я была совсем маленькая. - Она каждый день его носит, хихик.- Посмеялась девочка в очках, чье имя я так и не запомнил,- столько шуму наделала, когда его потеряла. Дальше как густой кисель, тянулась вялая беседа: хозяйка рассказывала, как недавно водила Катю к зубному, как девочка ушибла коленку, когда играла в футбол, как она чуть не отдавила коту Маркизу лапку, но я особо не слушал, только отрезал себе ломтики мяса и грел себя мыслями о том, что теперь в нашем доме станет чуть радостнее и уютнее, и все переживал - найдет ли Катя общий язык с моими сорванцами или так и останется чужой в их понимании? - Дядя, а мне она сладости запрещает есть, говорит, что только раз в неделю можно. - И правильно делаю, сладости для растущего организма - вредная вещь. - А почему у вас приют только для девочек?- Спросил я у хозяйки. - Ой, вы знаете, я считаю, что девочек нужно воспитывать по-особому, они же будущие матери, им потом и самим воспитывать новые поколения. Мальчишкам-то этого не понять, они всегда какие-то буйные, носятся везде, животных мучают. Мне с девочками самой спокойнее, они у меня хорошие, воспитанные. Плавно кончился ужин, поднялась луна, Настасья с собранными вещами вышла за ворота и села в старенькую газель. Девочки долго с ней прощались, зная, что в следующий раз увидят ее не скоро, а может и вообще не увидят больше. Катя плакала. Ночь прошла так же спокойно, как и вечер. За окном играли свою извечную песню сверчки, спрятавшиеся среди зарослей цветов, им подпевали редкие ночные птицы. На завтрак были оладьи с медом, бутерброды с сыром и вкусный самодельный морс, который хозяйка варила вместе с девочками. Женщина она была по виду добрая, простая, не даром же она окружила себя таким количеством котов и детей, но под типаж "заботливой хозяйки" она не подходила: что-то жалобное таилось в ее тонких поджатых губах, неловких движениях и неуверенной улыбке. Что-то необычное и даже немного странноватое было в ее мимике, походке, движениях, что-то, свойственное либо гениям, либо сумасшедшим. Впрочем, может я просто так говорю, потому что испытываю некое подсознательное отвращение к косоглазым, вы уж меня извините. К сожалению этот завтрак был нашим последним здесь - за ним в негласном расписании стояла сборка вещей, их погрузка и отправление. Когда я доел оладьи и приступил к бутербродам, ко мне пришел толстый кот Борис и деловито потянул меня за штанину. Я было подумал, что он играется, но Борис тут же спрятал когти и отошел к лестнице, после чего оглянулся на меня, мол, пошли за мной. Ну, я решил принять дар судьбы и пойти за котом, который, скорее всего, просто хотел, чтобы его покормили. Выйдя на крыльцо он спрыгнул по ступенькам на каменную тропинку и повел меня в сад, после чего остановился на пустой грядке, между георгинами и земляникой, рядом с которой лежала лопатка и саженцы, которые хозяйка еще не успела посадить. После чего под мои удивленные возгласы кот начал копать землю маленькими пушистыми лапками, я смеялся, но только до того момента, когда увидел, что мне решил показать толстый кот. Из земли на меня глядел человеческий череп. И день тут же прекратил быть таким солнечным, цветы благоухать, а птицы петь. Сердце мое охватил страх, а голову паника. Загудел холодный ветер, понес за собой сухие листья, а я все глядел в эти пустые глазницы, настолько напряженный, что аж слышал, как сильно и быстро бьется мое сердце. Кот тут же испарился в ближайших кустах, и я остался предоставлен самому себе. Дрожащими руками я вынул череп из земли, осмотрел его и по запаху понял, что тело было недавно растворено в щелочи. Под ним я нашел среди костей медный медальон, тот самый, что всю жизнь носила Настасья, а рядом с ним трубочку с исписанным листком бумаги. Вынув его, я принялся быстро и жадно читать с таким волнением, с такой надеждой, с которой археологи находят древние рукописи. "Я не знаю, кто это прочтет, но если вы держите этот листок в руках, знайте, я просто хочу, чтобы вы поняли меня и не судили строго, так как в сумасшедших и убийц людей записывают легко, но понять их никто не пытается."- было написано на листочке,-"Нет, я не могу позволить им уехать. Все, что я видела за свою недолгую жизнь — как они появляются у меня на пороге, как маленькие подброшенные котята, вырастают и покидают меня. Хорошие, милые девочки, какой когда-то была и моя малышка. Все они рано или поздно выйдут в открытую гавань и кто знает, что сотворит с ними этот жестокий мир? Смогу ли я, уродливая, немощная и уже немолодая женщина помочь им и там? Нет уж, я не могу их отпустить, пусть лучше они останутся здесь, со мной, в этом саду, и души их расцветут, словно цветы..." Дальше я прочитать не успел: дощатые ступеньки крыльца заскрипели, я обернулся и увидел хозяйку. В ее руке был сжат кухонный нож...