***
Она все еще держит в памяти его лицо, которое было в тот день чертовски грустное, но все же слишком родное. Он заменил ей семью, верил в нее, когда все отвернулись, он действительно был очень дорогим ей человеком... он был. Асока помнила возмущение Силы в день, когда был отдан приказ шестьдесят шесть, она помнила, как содрогалось тело от каждого дуновения воздуха, как боль пронизывала копьями, а в ушах не утихал крик, детский крик. Тогда душа разрывалась на части, становясь кровавыми клочьями; они кричали, не утихая - в тот момент она тоже хотела кричать. А потом в один миг - пустота, на том месте, где должен был быть кто-то важный, кто-то чертовски важный - черная всепоглощающая пустота. Где же тот человек? Его больше не было, так же как света, который с каждой секундой становился все тусклее. Джедаи пали...***
Она все еще держит его лицо в своей памяти, несмотря на то что прошло столько лет, несмотря на то что она сама изменилась, стала действительно сильной. Но устоит ли Асока сейчас, тогда, когда роковая встреча неминуема, когда в ее памяти он еще тот самый решительный рыцарь-джедай, ее учитель. Не дрогнет ли рука, обрекая себя на погибель? Она пыталась сосредоточиться, пока выступы камней впивались в колени. Медитации никогда не были важной частью ее жизни, она никогда их не любила, но признавала, что иногда они полезны. Сырое помещение старого храма джедаев было полностью пропитано Силой, той, которой она не ощущала годами. Вдох-выдох, она слышала шепот, и с каждой секундой он, тот знакомый голос, становился все громче. Уши улавливали знакомые нотки, знакомый тембр, это был его голос, тот самый. К горлу подошел комок, начиная нещадно душить, а под сомкнутыми веками собрались слезы: само осознание, что Энакина Скайуокера больше нет, скручивало ее сердце, словно тряпку, а там, в глубоко спрятанных стенах, маленькая девочка-падаван кричала, чувствуя, как умирает. Она все еще видит то грустное лицо в лучах вечернего солнца. "Почему ты ушла, Асока?" - разрезал тишину такой родной голос. Она была рада его слышать, но в ту же секунду радость исчезла, заменяясь болью. "Это лишь эхо", - всего лишь отголосок того самого Энакина, которого она знала, того, кем он был. Ей было больно: словно кинжалом разрывали все воспоминания, все радостные моменты, омрачая осознанием того, кем он стал. Однажды она уже видела его глаза цвета плавленого золота и помнила ту мощь, которой учитель обладал на Темной стороне, тогда она хотела спрятался в уголок и не высовывать нос до тех пор, пока буря не уляжется, - так каким же он стал за эти пятнадцать лет? Воспоминания накрыли Асоку огромной волной, прокручивая те моменты, которые когда-то наполняли ее жизнь смыслом: она знала, за что боролась, она знала, что ее всегда прикроют. Те миссии, вылазки и полеты на кораблях - они спасали целые миры, теперь же он их уничтожает. Ей больно от осознания того, что он теперь монстр, машина смерти, которая не знает жалости, которая убьет любого, даже ребенка. А ведь когда-то она видела его глаза, она видела, как он переживал за людей, на какие жертвы шел и что делал... Она разбивалась на миллионы осколков, разрываясь на тысячи кусочков, все время пытаясь удержать крик где-то внутри. Асока не могла поверить, что под черной маской Энакин, тот самый Энакин - это не он, он не мог стать им, он не мог стать Вейдером. "Ты же знаешь, кем я стал?" - с каждым мгновением голос становился все грубее, все злее, и последнее слово уже звучало со странным металлическим привкусом. Горячая слеза скатилась по щеке, рука скользнула на рукоять сайбера и тут же активировала белое лезвие, которое с характерным звуком разрезало воздух - внутренний душераздирающий крик вырвался наружу, заполняя тишину... Джедаям чужды привязанности... но она больше не джедай.***
Жадно глотая воздух, Асока все сильнее сжимала рукояти своих сайберов. Двое инквизиторов лежали на полу, побежденные, измученные, их алые мечи деактивированы, что означало только одно - она победила. Но это еще не конец, бывший падаван чувствовала, что все только впереди. Странный холод начал обвивать ее, проникая в каждую клеточку тела, пуская легкую дрожь. Грудь налилась свинцом, а в животе завязался тугой узел, который пускал короткие импульсы по всему организму, вспышки страха становились все больше и распространялись от ног до кончиков пальцев, и с каждым разом интервалы все уменьшались. Сердце начало бешено колотить, а пальцы до скрипа в суставах сжали металлическую рукоять... "Он здесь". Словно удар по голове, эта мысль оглушила Асоку на несколько секунд, затуманивая разум. Он здесь прямо сейчас, ищет ее. Колени подкосились, она еле удержалась, чтобы не рухнуть на пол, все тело кинуло в крупную дрожь. Перед глазами, словно рой пчёл, снова начали летать картинки из прошлого, прокручивая всаженный в сердце нож. Она кричала где-то глубоко внутри, просила, чтобы это прекратилось, молила об окончании терзаний. Все это в прошлом, ничего не вернуть, Энакина не вернуть! Пустота в груди стала невыносимо тяжелой и всепоглощающей, словно буря, она сносила все на своем пути... Больше ничего не осталось: ни страха, ни боли - только воспоминания. Она все еще держит в памяти то грустное лицо в лучах вечернего солнца... Раздались тяжелые шаги, и громкое шипящее дыхание, словно лезвием, разрезало тишину.