Параллельные реальности, загробная жизнь и, может, чёрная магия тоже

Рё кажется, что на всё тело словно повесили гири по пятьдесят килограмм, и от усталости легче было бы просто лечь в кровать… Но нет — это не гири и не усталость. Это Окура, лежащий под слоем одеяла, к которому так и хочется просто прижаться поближе и смотреть. Не спать, только смотреть. Как он медленно откладывает какой-то журнал, небрежно ворошит волосы и тянется к выключателю настольной лампы, что позволяет Нишикидо безмолвно следить. Родинки на щеке, ключицы, родинки на плече, запястья, родинки… Как только в квартире наступает полная темнота, Рё легким движением утыкается носом куда-то между шеей и плечом Окуры, сопит и слушает, как он бормочет что-то о том, как сегодня было скучно. Он ленивым движением натягивает одеяло повыше и… — Подвинься, прилипала, — тянет Окура и немного ёжится от щекочущего дыхания Рё, но в его голосе нельзя не услышать умиротворённую улыбку. Рё спокойно остаётся наполовину лежать на младшем, рукой водя по его рёбрам под одеялом и выдыхая тёплый воздух в его шею. Щекочущее, уютно шуршащее и щемящее чувство рождается где-то между рукой Рё и ребрами Окуры. Их улыбки тихие достаточно, чтобы не спугнуть дурманящую обстановку вокруг, она ведь может унестись, стремглав убежать очередным странноватым сном, о котором Окура в реальности будет смеяться. Он ведь просто не воспринимает сны всерьез. Правда? Их улыбки совсем бесшумны, чтобы не спугнуть такое родное, близкое и домашнее, но отчего-то недосягаемое ощущение. Окура будет дышать глубоко, спокойно и так, что этого будет достаточно для Рё, чтобы чувствовать себя дома. — Спокойной ночи, Таччон, — скажет Рё специально так, чтобы губами пощекотать кожу у ключниц, а потом смачно чмокнет, тут же слегка отодвигаясь и прикладывая ухо чуть ниже. Слушать биение сердца. И они бы лежали так, добровольно связанные невидимыми цепями, что почти физически чувствуются всем телом, но сонливость не спрашивает разрешения войти. — Спокойной ночи, прилипала. Рё, как всегда, возмутится такому обращению и подумает, смеётся ли Окура, но тело под ним будет предельно спокойно, и скоро Рё поймёт — уснул. А может, всё это время спал он сам? Ведь как-то слишком хорошо. Как-то слишком туманно, комфортно и по-сладкому сонливо. Хочется снять, сорвать розовые очки, хочется распахнуть форточку, чтобы весь сонливый газ выветрился. Стоп, или не хочется вовсе? Секундное чувство иллюзии. И они оба знают, что сейчас, пока солнце не стало свидетелем, Рё будет лежать к Окуре как можно ближе, ближе дозволенных границ, а на утро они снова встанут в разное время, разойдутся в разных направлениях, а на совместных съемках ограничатся парой взглядов и фраз. Они оба знают это, оба осознают. Слишком даже реально для реальности. Рё укрывается одеялом с головой и подтягивается чуть выше. Тепло — Таччон рядом и дышит в ухо, переодически бормоча что-то во сне. Он не знает, что Рё, всё ещё не уснув, боится пошевелиться и спугнуть его, как мимолётную иллюзию. Но нет — чем больше Рё лежит и слышит биение его сердца, тем больше он реален. Целый, настоящий, осязаемый. Какие иллюзии, пока он здесь и держит его так крепко? Тепло — Таччон рядом, дышит в ухо и пахнет чем-то прохладным, свежим и… снежным. «Нахватался зимы,»- думает Рё и поворачивает голову, чтобы носом уткнуться в его волосы. И не может уснуть, даже если это уже сон, всё ещё следя за Окурой, который тихо сопит над макушкой и держится за его плечо так, как будто и не спит вовсе. А может и не спит вовсе? Может оба они не спят? А может…

***

— Йеро, подъём. Долг не дремлет, зло зовёт! Жёлтый рейнджер засмеётся, едва только открыв глаза: — «Долг зовёт, зло не дремлет», бака. — Ну, смысл-то тот же, — Грин пожмёт плечами и протянет жёлтому его костюм, — А вообще, ты почему-то улыбался, пока спал, мне даже жалко было будить. Я думал… — Ува! — Йеро резко сядет на кровати, схватится за голову и пожмурится пару раз. — Что-то случилось? Голова болит? — взгляд зелёного упадёт на голову Йеро, на место ушиба, полученного им ещё с их последнего задания, и он в два шага окажется у кровати, с которой проснувшийся всё ещё не потрудился встать. — Да нет, ерунда, вспомнилось тут, — отмахнётся желтый и поднимется, но с удивлённым выражением лица всё-таки продолжит, — Только что сон приснился, странный совсем, я как в другую вселенную попал! Он прошаркает в ванную и вместе с шумом воды ответит на негласный вопрос Грина: — О чём, не помню, если честно. Как-то совсем и не о чём, и словами не расскажешь, — он впихнёт зубную щётку в рот и пробубнит, повторяясь, — Но серьезно, как в другую вселенную попал! Как там это называется? — через отражение зеркала посмотрит на друга, стоящего у дверного проёма в ванную и всё ещё держащего его жёлтый костюм, — Потусторонняя жизнь? — Э-э… Параллельная реальность, может? Йеро активно закивает головой, мол, точно, параллельная. Он уже снова соберётся говорить что-то про этот сон, но зелёный рейнджер посмотрит на него и засмеётся: — У тебя в глазах сейчас такой шок, как будто ты правда в это всё веришь, — смеясь, он закинет голову так, что Йеро уставится в его шею, на его профиль. Родинки на щеке, ключицы, родинки на плече, запястья, родинки… И внутри шёпотом возникнет что-то такое кричаще неправильное, но сейчас — такое до шума в голове знакомое. Такое обманчиво близкое, обманчиво реальное. — Параллельные реальности, загробная жизнь. Может, чёрная магия ещё, м? Он ведь просто не воспринимает сны всерьез. Правда? И когда Рё Йеро опомнится, он заметит спокойный уже, внимательный взгляд Грина и отмахнёт странные расплывчато-сонные зарисовки на подкорке своего сознания. Забирая из рук зелёного рейнджера свой костюм, он нарочито весело махнёт головой: — Да нет, это всё ерунда, говорю же. Грин кивнёт, отшутится про чёрную магию ещё пару раз, а потом они отправятся на зов долга. Ведь самое главное для них — то, что в этой реальности. Какая разница, что происходит в других? К тому же, это же ерунда, никаких параллельных миров нет. Ну, по крайней мере это точно то, в чём сейчас убеждает себя Йеро. Упорно и старательно пытается не думать о том сне, о тех чётких и одновременно расплывчатых образах, в которых он до боли в сердце узнаёт его. А он смеётся. Неслышной улыбкой говорит: «Ты правда веришь?» И пахнет свежестью и морозом, и снами, и реальностью, и иллюзиями, и зимой. «И правда, уже нахватался,»- словно чужими мыслями думает Йеро и замирает. Незаметно смотрит на зелёного рейнджера и сам себе смеётся, потому что. До боли в сердце узнаёт. И может, чёрная магия тоже, Грин.