Манул

И хотя Солоха внутренне очень боялась, что за время, проведенное в храме, она успеет разминуться с Маем, на входе ее ждал небольшой сюрприз. Уходить манул отчего-то не захотел, за что и был привлечен деятельной толпой ряженых, успевших заключить оборотня в плотное кольцо. Увидев это, Солоха похолодела, кинувшись на помощь. В ее голове уже проносились картины ужасающих мучений рассекреченной личины Мая. — Ну, чего ты, Май? Нам Добрик все уши прожужжал рассказами о тебе! Неужели испугался? — заливисто кричал вышедший к манулу из толпы молодой парень. Солоха тут же остановилась, чуть было не впечатавшись в спину какому-то ряженому берендеем громиле. Затормозить она успела весьма вовремя, лишь легонько толкнув мужчину. — Испугался? Кого? Тебя что ли? — от презрительной усмешки и вальяжной речи говоривший побледнел, закусив губу. Солоха же непонимающе огляделась. Меньше всего это сборище походило на разъяренную толпу, уличившую Мая в принадлежности к оборотням. — А что тут собственно происходит? — не сдержавшись, спросила она у того самого ряженого берендеем. — А то не понятно! — ворчливо буркнул он, не соизволив даже обернуться. — Чернобога выбираем! Самое время символического боя между братьями. Девушка облегченно выдохнула. Тогда становилось ясным, почему Май так спокоен, а его собеседник буквально кипит от переполняющего его негодования. Уж кто-кто, а Солоха точно знала, что оборотень терпеть не любит все эти людские забавы. Правда почему, она не знала. И спросить откровенно побаивалась. Заинтересованная селянка и не заметила, как начала машинально проталкиваться вперед. Худенькая и малогабаритная, она с легкостью подныривала и протискивалась мимо более плотных мужчин и женщин. Тогда-то она в очередной раз оценила свое худосочное тело. — Тогда чего же ты отказываешься? — не стал сдаваться говоривший с Маем. — Давай, покажи нам всем свое мастерство! Или боишься, что проиграешь, как и Чернобог, приняв его роль? Так можешь не боятся, крыльев-то все равно нет! Публика сочла реплики говорящего достаточно смешными, чтобы разразиться громогласным хохотом. Солоха же оглянулась на Мая. Ни один нерв не дернулся на его лице, только глаза посветлели, отливая характерным золотым оттенком. — Думаю, в этот раз крылья оторвут кому-то другому… — удлинившихся клыков манула никто как обычно не заметил, кроме наблюдательной Солохи. — Так и быть, только чтобы ты не скакал возле меня. Добродушно настроенная толпа бурно отреагировала и на ответ Мая, заставив его соперника покраснеть. — Чернобог найден! — закричал кто-то из стоящих ближе к манулу ряженых чертями парней. Они весело загоготали, размахивая березовыми ветками. На Мая поспешили надеть ритуальное одеяние Чернобога — черные роскошные шаровары, вышитые золотой тесьмой и просторную черную рубаху. — Э, парниш, а что это у тебя на спине? — спросил один из переодевавших оборотня. Солоха моментально навострила уши, поспешив протиснуться к манулу. Увиденное ее не обрадовало. Вся спина оборотня была исполосована уже порядком затянувшимися шрамами. Вид действительно был устрашающим, моментально напомнив Солохе о случае с Болотником. Это были те самые раны, которые нечисть успела оставить напоследок. И если ранее девушка наивно полагала, что раны успели затянуться, теперь была попросту сбита с толку. Как так получилось, что она этого не доглядела? Почему ни разу не потрудилась хотя бы поинтересоваться у манула о его здоровье? — Ничего, — рыкнул Май, натянув ритуальное одеяние, моментально скрывшее шрамы от глаз заинтересованной публики. — Май, стой! — Солохе таки удалось протиснуться в первые ряды. Подскочив к манулу она уверенно заявила: — Тебе нельзя с такими ранами выступать! — Что мне еще нельзя делать? — очень тихо и вкрадчиво поинтересовался манул, буквально прожигая свою спутницу взглядом янтарных глаз. И по этому тону Солоха сразу поняла, что говорить с оборотнем сейчас не следует — не послушает. Это, конечно, злило. — Делай что хочешь, — в ответ кинула селянка, поспешив скрыться в толпе. И вроде бы уже не впервой упрямый оборотень игнорирует ее просьбы, но почему-то именно сегодня этот его тон разбудил в Солохе чувство протеста. Она ведь как лучше хотела! Почему же он так резок с ней в такие моменты? Неужели, не доверяет? Злость моментально уступила место разочарованию. Девушка тихонько всхлипнула, со злостью стерев выступившие на глазах слезы. Пока девушка боролась с порывами своей впечатлительной души, Манула продолжили облачать, водрузив на голову оборотня угрожающий шлем с рогами и символический, сплетенный из ивовых прутиков хлыст, который тот немедля закрепил на боку. Довершала образ странная черная, кожаная обтягивающая накидка, с характерными прорезями для отрубленных крыльев. Высокий и необычно худой, с серой густой гривой волос оборотень очень гармонично влился в образ Чернобога. Правда, традиционного хопеша ему не дали, заявив, что где-то его в пылу праздника посеяли. Манул лишь пожал плечами, подобрав сброшенные вместе со своей одеждой ножны с граблями, чем вызвал очередную бурю хохота у толпы. Конечно же, ее мнения оборотень явно не учитывал. А потому смешки быстро прекратились, не встретив отпора. Не унывал только тот самый парнишка, который вызвался быть Белобогом. — Эй, ребят, что вы над человеком издеваетесь? — ряженный откровенно веселился, оглядывая толпу победным взором. Его наряд был полной противоположностью чернобоговому — белоснежные, легкие одежды, украшенные ярко-красным огненным узором смотрелись очень эффектно, но все же не так органично, как манул в образе Чернобога. Оружием ему служил боевой трезубец, который символично горожане украсили цветами и ветвями березы. — Дали бы ему хоть палку, какую… Шрамы-то твои как? Может, все-таки послушаешь свою девчонку? — Шрамы старые, — отмахнулся Май. — Не стоит беспокоиться. Я привык к своему оружию. — Ну, как пожелаешь! — воскликнул Белобог, подняв трезубец, с которого сразу же послетали все украшения. Как и обычно, нападать первым манул не спешил, глядя, на красующегося Белобога. Его же оппонент тоже не спешил воевать, жонглирую трезубцем и, посылая «лучи добра» в народ. Мужики в ответ кричали что-то одобряющее, девушки томно вздыхали, с явным интересом наблюдая за «битвой богов». Пока что их мнения явно разделились. Кому-то пришелся больше по душе молчаливый и загадочный Чернобог, нежели шумный и крикливый Белобог. Солоха тоже не спешила уходить, но и в первые ряды не выбивалась, издалека наблюдая за ходом поединка. В груди неприятно покалывало, и это было совсем не похоже на то, с чем она минутой назад так увлеченно боролась. Солоха во все глаза следила за каждым движением фигуры оборотня, за каждым жестом, чувствуя, что скоро должно случиться что-то очень плохое. Она с силой стиснула кулаки, нахмурившись. Ну почему этот оборотень такой упертый! Почему заставляет ее волноваться! Почему, зная о своих шрамах, все же не отказался от поединка? Нет, воистину мужская логика порою выигрывает у женской своей абсурдностью. Белобог, явно заметивший, что интерес толпы начал понемногу спадать все-таки решился на пробный выпад, попытавшись с первого удара насадить на зубья оборотня. Кошак же лишь возмущенно фыркнул, увернувшись. Не став медлить Белобог начал теснить «брата» к краю, ловко подмечая, в какую именно сторону захочет увернуться манул. Маю явно приходилось туго, но атаковать в ответ он почему-то не спешил, приведя в изумление не только своего оппонента, но и публику. — Что, тяжеловаты грабельки? — хохотнул какой-то мужик, не сдержавшись. Толпе начинали надоедать эти увертки. Кто-то начал шептать о том, что Добрик явно преувеличил силу своего охранника. — Ну и хорошо. По всем законам победить должен именно Белобог, — говорил еще один мужчина, в котором Солоха с удивлением узнала жреца Белобога. Она его мельком видела в храме. Словно бы только и дожидаясь этих слов, манул резко взмахнул граблями. Белобог вовремя заметил выпад и успел отскочить, на свою удачу. Зубья граблей просвистели буквально в паре сантиметров от носа ряженого. Зоркая Солоха с каким-то скрытым чувством удовлетворения смотрела, как кожа паренька покраснела, а по вискам начали катиться капельки пота. В его расширившихся зрачках ясно читался страх. Впрочем, он явно был не из пугливых, лишь покрепче стиснув в руках ритуальный трезубец. Манул предвкушающе усмехнулся, начав в свою очередь наступать на соперника. Грабли так и летали в его искусных руках, не давая Белобогу и шанса на передышку. Паренек держался молодцом, но было видно, что силы его покидают. Удары его становились все более тяжеловесными, он начал переходить в глухую защиту. Май торжествовал, и это было видно и по азартно блестящим глазам и по самодовольной ухмылке. Все же, как бы он не отнекивался, а ничто людское ему не было чуждо. И вот наступил миг последнего, решающего удара. Манул размахнулся, с твердым намерением выбить из рук Белобога оружие, да так и застыл за заведенной для удара рукой. На мгновение маска торжества на его лице сменилась гримасой боли, разом потяжелевшая рука безвольно опустила оружие, которое тут же вывалилось из ослабевших пальцев, скатившись к ногам явно недоуменного Белобога. Парнишка ошарашено смотрел то на грабли, то на недоуменно оглядывающегося по сторонам Мая. Солоха, почувствовав неладное поспешила протолкаться вперед. — Май! — закричала она, подбегая к словно бы манулу. — Ну что тебе надо? — резкий ответ немного сбил с толку селянку. Девушка нерешительно замерла, встретившись взглядом с оборотнем. — Чего раскричалась, а? — Итак, думаю, сами небеса указали нам бесспорного победителя, — вперед поспешил выйти жрец Белобога, подходя к изумленному пареньку-победителю. — В этом году побеждает Белобог! — Толпа против ожидания промолчала, люди неуверенно переглядывались и перешептывались, тыкая пальцами то в Мая, то в победителя. Жрец, почувствовав, что дело начинает пахнуть жареным, торопливо заговорил: — Разве не видите, сам Белобог шлет нам свое благословение! Возрадуйтесь, глупые дети! Народ нестройно захлопал в ладоши, кто-то подскочил с поздравлениями к победителю. Каждый понимал, что победу ряженый получил лишь чудом. Кто-то в толпе заикнулся, что тысячу лет назад настоящему Белобогу тоже «подфортило». Клеветника тут же подвергли публичному осуждению, и добрый молодец поспешил умолкнуть. Солоха неловко коснулась рукой края его рубахи, с ужасом почувствовав странное, неестественное напряжение мышц, более похоже на судорогу. Да, кажется, ее предчувствия не подвели. — Май, можешь идти? — тихонько прошептала она, — Помочь? — Вот приставучая деревня! — зашипел на нее оборотень. — Сколько раз тебе повторять, что со мной все хорошо? — Тогда что же это только что было? — не пожелала сдаваться Солоха. У манула начала нервно дергаться бровь. — Простая судорога, — прорычал он, резко отстранившись от подошедшей вплотную селянки. — Эй, Май, — к оборотню поспешил подойти сам победитель. Парень неловко переминался с ноги на ногу и почесывал затылок. — Я знаю, что выиграл лишь благодаря счастливой случайности. Поэтому хочу пригласить тебя поучаствовать в воловьих бегах! — Какие еще бега? — спросил оборотень. Солоха заинтересовано приблизилась к говорившим. В отличие от манула она представляла себе, что это за забава. В Солнечном тоже практиковались подобные бега. Но из-за того, что народ в их родном селе и окрестных селениях был небогатым, гонки проводились очень скромно и нерегулярно. — Ты что, с Луны упал, Май? — удаленно захлопал глазами парень. Мая невольно передернуло, но заметить это успела только Солоха. Сама она тоже очень удивилась: как житель Приграничья может спрашивать о таком? Если же, конечно, он житель именно Приграничья… Продолжить свою мысль Солохе не дали, Май решил-таки ответить. — Может быть, и упал, — спокойно ответил он, вызвав на губах паренька улыбку. — Извини, но мне это неинтересно. Пошли, Солоха! — манул решительно подхватил зазевавшуюся селянку под руку. Солоха возмущённо фыркнула, неожиданно вырвав свою руку из хватки оборотня. Май удивленно обернулся. — Ну, уж нет, не указывай мне что делать! — спокойно заговорила селянка. Девушке стало обидно: почему это ей приказывают, что делать и куда идти? Непримиримая к подобному обращению она моментально загорелась желанием любым путём попасть на любимые гонки. — Если хочешь, иди к постоялому двору. Там и встретимся. — Хорошо, мы пойдем на эти гонки, — в очередной раз огорошил девушку манул, после недолгого молчания. Против ожидания спорить с девушкой он не стал. Хотя, по его удлиненным веретенообразным зрачкам и разом заострившимся когтям, селянка поняла, что оборотень в тихом бешенстве. Впрочем, это вызвало в ее душе только скрытое чувство удовлетворенности, но никак не раскаяние. — Мы пойдем, но только в качестве зрителей. Солоха довольно кивнула. Конфликт так и не возник, оставив девушку в легком замешательстве. С чего бы это такая покладистость? Да, верно говорила Матрена когда-то, что душа мужчины — сущие потемки… — Вот и отлично, пошли! Поболеешь за меня! — радостно воскликнул Белобог, ослепив Солоху ярким светом своей улыбки. — Меня кстати Ольхом зовут. — Приятно, очень. А я Солоха! — селянка дружелюбно усмехнулась, поспешив передислоцироваться поближе к новому знакомцу. Одновременно наслаждаясь тихим гулом явно недовольного оборотня. Впрочем, как она уяснила, в природе манула вообще не было такого слова как удовлетворенность.