Манул

Юрий предполагал, что после долгой дороги проснется поздно. Однако же пробуждение по утру следующего дня вышло на редкость ранним. Протянувшись на мягкой кровати, парень сладко зевнул, рассматривая потолок. Ничего интересного он там не увидел, а потому поспешил подняться. Сквозь просторное окно, зашторенное чистой занавеской, пробивался яркий свет и открывался красивый вид на дорогу. Подойдя, Юрий с улыбкой подметил мальчишку - пастушка, уже гнавшего на выпас стадо коровок. Парнишка что-то бойко насвистывал, активно работая кнутом. Рядом носился небольшой пес, то и дело сбегая с дороги в траву. Парубок и сам не заметил, как начал улыбаться. Этот незнакомый ему ребёнок очень сильно напоминал Юрию его самого. Такой же босоногий, худосочный и чумазый. Но при этом такой счастливый. Вот, калитка со двора трактира приоткрылась и на дорогу выскочила уже знакомая Юрию девчушка-служанка, украдкой озираясь. В руках она держала туго завязанный узелок. Завидев её, пастушок остановился, заулыбался. Девчушка же украдкой подскочила к нему, сунула в руки принесенное, и отчаянно краснея, засеменила обратно в трактир. Пастух попробовал окликнуть её, но затем, опустив голову, поплелся прочь, прижимая к груди сверточек. Юрию смотреть резко расхотелось. Он отошёл от окна, натянул рубаху, пригладил стоящие торчком волосы и вышел. Внизу было людно. Пара стариков с интересом следили за трапезой охотника. Женс, облачённый в блестящий доспех, не спеша завтракал, словно бы и не замечая пристального внимания, которое ему оказывали. Юрий направился к нему, невольно прислушавшись к голосам, доносящимся с кухни: - Опять кормишь этого заморыша! Сколько раз тебе говорить, чтобы не лезла к этому собаке!? - гремел шинкарь. - Я ничего не... - Не желаю слушать. Ещё раз увижу - выпорю и тебя и его! А теперь иди! Дверь приоткрылась. Девчушка мышью выскочила, подхватила поднос, поставила на него чарки и пару мисок с похлебкой, побежав к мужикам. - Что, Сонька, опять Лелю помогаешь? - усмехнувшись, молвил один из сельских, пригубив чарку. - На кой он тебе сдался, сирота безродный? - И ничего я не помогаю! - побледнев, ответила девчушка, бахнув поднос на стол. Чарки жалобно тренькнули, подскочив. Часть сытной похлёбки продлилась на стол. - Ах ты, криворукая бестия! - разразился бранью мужик, подскочив. В тот же миг дверь на кухню отворилась, являя лицо грозного шинкаря. - Ой, простите, - моментально стушевавшись, пискнула Сонька, принявшись оттирать стол. Юрий, покачав головой, опустился на стул, подле охотника. Мужчина поприветствовал его кивком головы. Вскоре запыхавшаяся Сонька уже выставляла перед Юрием завтрак, а сам шинкарь масляно улыбаясь, говорил: - Ну что, господин Женс? Поели ли вы? Выпили? - Да, благодарю. Теперь я могу приступить к своей работе. Выделите мне проводника, пусть покажет место работы, - распорядился Женс вставая. Вместе с ним поднялся и Юрий. Еще со вчерашнего диалога парнишка осознал, что не желает оставаться и ждать охотника. Он четко понял, что хочет помочь, потому что чувствует, что его помощь в этом деле точно пригодится. - Тебе не следует идти со мной, - заговорил охотник, развернувшись к пастуху. - Подожди меня тут. - Нет уж, - ответил Юрий решительно. - Я хочу тоже пойти. Чувствую, что пригожусь. - Что ж, может, ты и прав, - не стал его отваривать охотник. - Пошли. - Эй, Сонька, проводи господина охотника! - гаркнул шинкарь. Сам-то он уже обязался подготовить место казни для провинившегося перед паном Маковски, да и работу по шинку никто еще не отменял. На счастье Тюльки, мытарь пока еще почивал. - Пойдемте, господин охотник! - прошептала девчушка, мышью проскочив подле грозного шинкаря.

***

Утро нового дня еще не разогнало ночную прохладу, но новый день обещал быть жарким. По небу плыли легкие курчавые облачка, дул прохладный ветер. Далеко позади осталась и таверна, и деревенька, где на околицах Сонька успела переглянуться с пастушком. Мальчонка преспокойно завтракал, развалившись на холме в густой траве. Рядом мирно паслась череда, вальяжно помахивая хвостами. Глядя на беспечного мальца, Юрий не мог отогнать от внутреннего взора картины бедного, но все же счастливого детства. До восьми лет он жил со своей бабушкой и младшей сестрой. Но в особо неурожайный год, на его девятилетие старуха и младшая сестра умерли от чахотки. В тот год село потеряло многих. Особенно много перемерло детей и стариков... Ему повезло, ведь после смерти бабки осталась старая хатка и собственный клочок земли. Не в силах сам вести хозяйство по малолетству Юрий и нанялся к старосте Божейко череду пасти. Пастух из него вышел отменный, потому и остался он вплоть до самого осьмнадцатилетия выпасать коров в общей череде. Глядя на незнакомого ему парнишку, Юрий пытался представить, какой оказалась его судьба? Почему осиротел? Как дальше жить думает? Впрочем, Юрию не долго было суждено размышлять над чужой судьбой. Очень скоро они по тропинке вошли в небольшой лесок, и поле с чередой остались позади. Лесом это насаждение, по мнению Юрия можно было назвать только с очень большой натяжки. Скорее, это больше походило на хиленькую рощицу, где вперемешку росли небольшие березки и дубы. Внизу же, вдоль дороги тянулись кусты шиповника и боярышника. Выйдя из рощи перед путниками предстало пшеничное поле, за которым весело подмигивала путникам местная речка-вонючка. Сонька уверенно побрела далее, ведя за собой молчаливых путников. Женс по-обыкновению что-то обдумывал, а Юрий просто наслаждался хорошей погодой, с некоторым удивлением подмечая, что совершенно не боится этого задания. На душе царила приятная легкость, и казалось, что ему, Юрию по плечу любой подвиг. Небольшая тропинка послушно вывела путников к берегу реки и мостику. - Вот, глядите, - Сонька ткнула пальцем на противоположный берег, где Юрий, на фоне золотистых колосьев пшеницы усмотрел потемневшие от времени соломенные крыши хат, выглядывающие из-за ограды. Перейдя по мосту, процессия остановилась у ворот. Тут Женс скомандовал остановиться. Юрий с Сонькой послушно замерли, чутко прислушиваясь и принюхиваясь. Сам же охотник прошелся вдоль ограды, что-то шепча себе под нос. В руке его возникла склянка с иррииловой слезой. - Так, девонька, спасибо тебе за помощь, дальше ты не пойдешь, - вернувшись, изрек Женс. - Иди домой и ни о чем не волнуйся. Ирриил защитит своих детей. С этими словами мужчина открыл бутылек, обрызгав лицо и руки Соньки водой. Девчушка просияла, и тут же поклонившись, убежала прочь. Стоило ей скрыться на противоположном берегу, как Женс продолжил обряд, окропив иррииловой водой и себя и Юрия. Пастух не сопротивлялся. Перед лицом неизвестности нужно было быть во всеоружии. - А теперь пошли, - кивнул Юрию охотник. Взявшись вместе за створки, спутники распахнули ворота, войдя во двор. Женс достал клеймор, Юрий потянулся к стилету. Худшие ожидания спутников не оправдались. Двор пустовал, встретив мужчин звенящей тишиной, и настораживающим спокойствием. Не сговариваясь, Юрий и Женс побрели далее, стараясь ступать как можно тише. Впереди, сияя чистотой, высилась первая хата, в которую мужчины не постеснялись вломиться, выбив дверь. Входная дверь жалобно хрустнула, упав с петель и впустив в темное помещение лучик дневного света. Внутри царил идеальный порядок, однако же, хата пустовала, моментально насторожив обоих. Женс, уже не скрывая своего присутствия, прошелся по комнатке, заглядывая во все щели. Хата безмолвствовала. Однако же было в этом безмолвии что-то угрожающее. Юрий поежился, покрепче стиснув рукоять стилета. Не нравилась ему это место, было что-то неестественное в этом образцовом порядке. И уже не было той уверенности, что это дело закончится так уж успешно. Женс тоже выглядел настороженным. Изучив комнатку, он нашел вход в подпол и, махнув рукой Юрию, резко отворил дверцу. Последняя бесшумно отворилась, дыхнув в лицо спутникам погребной сыростью. Женс протянул спутнику лучину и огниво. Дождавшись, когда помощник зажжет огонь, Женс спустился вниз. За ним подтянулся и Юрий.. Погреб тоже не предоставил причин для волнения. По небольшим полочкам стояли кадки с соленьями, валялась на полу прошлогодняя репа, стояли бочонки с медом и квасом. Осмотревшись, спутники покинули первую хату. В полном недоумении уходил Женс, удивленным выглядел и Юрий. Он достаточно повидал за это путешествие нежити, чтобы судить о том, что ежели нечисть на этом хуторе и завелась, то уж очень разумная. Впрочем, ни охотник, ни пастух не спешили отчаиваться, пойдя дальше. Следующие пару хат не принесли ничего необычного. Внутри каждой из них царил идеальный порядок, и все так же не было ни людей, ни зверей. Шинкарь оказался абсолютно точен, говоря, что на хуторе не встретилось ни одного, даже самого маленького паучка. Дом самого пана Тевка показался неожиданно. Юрий даже запнулся от неожиданности, протирая глаза. Ярко расписанный, он приветливо поблескивал в свете полуденного солнца багровой краской. Дверь в дом была гостеприимно распахнута наружу, будто бы предлагая войти. Юрий поспешил подойти к Женсу, спросив: - Мы ведь уже тут ходили, да? - Да... - крайне растерянно откликнулся охотник, впервые за время общего путешествия, почесав так по-человечески затылок. Действительно, тут они уже ходили, но этого дома не видели, словно бы водили их, морочили. -Отчего же стоите вы, добры молодцы? Аль не люба вам моя хата? - раздался за их спинам чей-то веселый голос. Юрий моментально обернулся, нацелив свой стилет прямиком в грудь вышедшего откуда-то незнакомца. Женс тоже отреагировал, в мгновение ока, зайдя незнакомцу за спину и приставив клеймор к его горлу. - Что же это вы так, гости дорогие? Али не знаете испокон вечного закона гостеприимства? Отчего оружием угрожаете? Али обидел вас чем? Мужик испуганным не выглядел. Посмеивался, поглядывая хитро на Юрия. Невысокий, толстоватый, с загорелой лысиной он не выглядел опасным. И таким полным осуждения был его взгляд, что Юрий оступился, убрав оружие. Не мог он угрожать безоружному. - Вот это спасибочки... Удружил, друг сердечный, - губы мужчины растянулись в плотоядном оскале. - Поживи пока. За добро злом не платят... - Дурак! - рявкнул тем временем охотник одним жестким ударом перерезав мужчине глотку. Брызнула кровь, обляпав одежду и лицо Юрия. Отрубленная голова с глухим стуком ударилась о землю, подкатившись к ногам позеленевшего пастуха. Обезглавленное тело мешком осело на землю. - Ты... что?! Зачем?! - прошептал, задрожав всем телом Юрий. Округлившимися от ужаса глазами глядел он на голову у своих ног. - З-зачем уб-бил?! - Совсем тебе морок глаза забил! - гневно возразил охотник подходя. Одним взмахом руки он ловко очистил сталь от кровоподтеков. - Неужели не понял, кого помиловать хотел? Ответить Юрий не успел. Голова, доселе лежавшая смирно вдруг подскочила, расхохотавшись. На дворе стремительно потемнело, солнце скрылось за невесть откуда набежавшей грозовой тучей. Поднялся сильный ветер, сверкнул гром. - Почто руку на меня поднял? Али и впрямь решил, что так легко одолеешь меня? - голова ехидно рассмеялась, повергнув Юрия в шок. Лежавшее доселе смирно тело затряслось, подпрыгнуло. Охотник, выругавшись, бросился к нему, занеся меч. Сверкнула сталь в свете очередного раската грома, послышался насмешливый хохот нечисти. Тело успешно увернулось, поражая прыткостью при нескладной комплекции и крупных габаритах. - Голову! Хватай голову и выколи ей глаза! - заорал, что есть мочи Женс, бросившись за улепетывающим телом. - Ну, ну, - хмыкнула голова, встретившись взглядом с Юрием. - Попробуй что ли? Авось, проканает! С этими словами голова отскочила прочь. Пастух, переборов отвращение и ужас ринулся следом. На этот раз он не подведет Женса! Тем временем ловкое тело, забежав в чей-то сарай, вооружилось косой, встретив охотника в боевой стойке. Женс выругался тихо, встав в проеме. Тело поиграло рукоятью, а затем провело рукой по режущей части, словно бы убеждаясь, что оно достаточно острое. Коса оказалась наточена на совесть. С порезанных пальцев закапала кровь, окропляя лезвие. - Вот как... Необычно, но ты и вправду не простая шавка, - прошептал охотник, перекладывая клеймор в левую руку. Правой оно потянулся к воротнику, доставая бутылек с иррииловой слезой, шепча: - Однако же солнце еще не село, а значит, власть Чернобога в этом мире еще не наступила. Прощай! Охотник вздохнул сокрушенно, разбив бутылек, орошая водой клинок. Клеймор задрожал, впитывая влагу, слабым светом озарились его грани, напитываясь силой. В тот же миг Женс атаковал. Тело уклонилось, поднырнув под лезвие, попытавшись бежать ко входу. Охотник подставил подножку, тело споткнулось, но устояло, одновременно с тем, блокируя очередной удар охотника косой. Где-то рядом раздался ехидный смех нежити, и в сарай вкатилась та самая голова, за которой тщетно пытался угнаться пастух. Стоило только голове появиться как тело, выронив косу, кинулось вперед, подхватив руками отрубленное. - Вы проиграли, - торжественно заключила нежить, наконец, оказавшись на законном месте. Порез на шее начал мгновенно заживать, оживший мужичок для порядка повертел головой, хрустя восстановленными позвонками. - Прости... - прошептал Юрий, прислонившись к косяку и пытаясь отдышаться. Женс смерил напарника разочарованным взглядом. Не в силах вынести его пастух потупил взор. - Это ничего не меняет, нежить, - фыркнул Женс, обходя по дуге мужика. - Нет у тебя силы днем, признай. - Днем - нет, но вот ночью... Не по зубам тебе, человечишка, тягаться со мной... А ночь-то уже наступила! Или не заметили, пока пытались догнать меня? Женс ахнул, Юрий замер, недоуменно оглянувшись. Сарая не было и впомине. По голой земле стелился багровый туман, освещаемый кровавой луной. И такой яркой, близкой была эта жутка луна! В ее свете изменился и сам мужичок. Куда только подевалась его нескладная фигура! Перед спутниками во всей своей красе стоял молодой поджарый мужчина, теребя в руках порванную на куски человеческую кожу. Презрительно поджав губы, он откинул свою дневную личину прочь, показательно потянувшись и зевнув, обнажив внушительного вида клыки. -Уф, и как вы в этом только ходите? - пробормотал он. - Женс, что все это значит? - прошептал Юрий, после перемещения оказавшийся подле охотника. - Мы забрели в обитель Лича... - подобно приговору прозвучал ровный голос Женса. - Мои худшие ожидания все же подтвердились. Юрий побелел, выронив из рук ставший в разы бесполезным стилет. От ужаса у него задрожали колени, волосы стали дыбом, и даже вдохнуть вдруг стало тяжело. Ходило у них в Солнечном множество баек про Лича - левую руку самого Чернобога, повелителя смерти, управляющего всеми мертвыми легионами Бездны. Не ведающий боли и страха, несокрушимый в своей дерзости, Лич посмел вызвать на бой самого Белобога. Победить у него не вышло. Разгневанный его дерзостью Белобог оживил мертвое сердце Лича, подарив бессмертному смерть. - Что такое, боишься, человечишка? - Лич в мгновение ока оказался подле Юрия, пытливо заглянув в глаза. Пастух отшатнулся, наткнувшись спиной на грудь Женса. Охотник устоял, даже не дрогнув. Лич же, склонившись, поднял стилет. Поднес его к глазам, понюхал, скривившись, и тут же сломал. - И этим ты собирался угрожать мне? - он насмешливо приподнял брови, дозволяя сломанным осколкам упасть в траву. - Что ж, наивным - наивная смерть. Туман захрапел согласно, задвигались тени, приобретая очертания упырей. Безмолвные, истлевшие, поднимались скелеты, блестя алыми зарницами. Просвечивала в свете луны их тонкая, иссохшая кожа и такими хрупкими выглядели желтые остовы костей кое-где вовсе изломанные, покореженные. Однако же шли упыри, шли стройными рядами, прихрамывая, а то и вовсе ползая по земле, скаля черные остатки зубов. И от вида этой жуткой картины захотелось Юрию бежать. Спасаться бегством наплевав на все принципы. Однако же позора избежать удалось: мертвяки наступали отовсюду, не давая возможности скрыться. - Отойди, - попросил тихо Женс. Бледный, и весь как-то осунувшийся он покрепче перехватил рукоять клеймора, выпрямившись. Гордо шагнув вперед, он заслонил собой Юрия, принимая смерть как данность. И от этой самоотверженности сделалось Юрию худо. Не понимал он, что же движет его знакомым, не мог поверить, что ради веры способен человек преодолеть себя. А потому отошел пастух, не смея даже смотреть на этого человека. Стали теперь ясны ему слова, сказанные Женсом во время их первой встречи: не ведает охотник страха, и жизнь его принадлежит только Ирриилу. В этом и находится для охотника истинное счастье. Юрий и сам не понял, когда вслед за первой одинокой слезинкой скатившейся по его щеке, потекла вторая, а за ней и третья. Зато он отлично слышал и видел отчаянный героизм Женса - его холодность, расчетливость и силу. Видел, как равнодушно тот кромсает врага за врагом, истекая кровью от нанесенных ран. Видел бледное его лицо, с проступившими на висках нитями вен, и отсутствующий взгляд человека решившего дорого продать свою жизнь. Душой Женс уже был у Ирриила, стараясь за чертой преподнести своему богу свою лучшую жатву. «Не чувствуешь ли ты себя бесполезным?» - Чувствую. Юрий и сам не понял, откуда раздался этот голос в его голове. Однако же удивляться у него уже не было сил. Он признавал свое поражение, и ему нечего было отрицать. Он - бесполезен. Он не смог добиться признания Солохи, не смог найти ее, его чуть не убила гулиха, всю дорогу до столицы он только и делал, что таскался хвостом за Женсом. Пытаясь доказать свою полезность он даже взял в руки стилет, окропленной иррииловой слезой. Ну, и кого он этим стилетом убивал? Низших духов, зачастую неспособных дать отпор... И кто он после этого? «И тебя это устраивает?» - Конечно же, нет! - рявкнул зло Юрий, с болью наблюдая за очередной схваткой. Пара упырей уже налетели со спины на Женса, раздирая доспех. « Хочешь ли ты помочь своему другу?» - Хочу! «Тогда не медли, бери свой стилет, и иди в бой! Верь в свои силы и в свое желание победить, а уж с силой я тебе подсоблю» И Юрий пошел. Не глядя под ноги, ринулся в самую гущу тварей. Он видел, куда упали осколки стилета, и шел уверенно. Кто-то прокусил ему ногу, а одна тварь впилась в руку, но парубок продолжал идти. Боль затуманивала разум, но Юрий терпел. Оттолкнув очередную тварь он склонился, подобрав осколок рукоятки. Сжал ее уверенно, и атаковал. Завыли, отшатываясь прочь упыри, рассеялся туман и даже луна побледнела, в ярко-голубом, холодном свете, вырвавшемся из руки Юрия. Пастух и сам чуть не ослеп, сжимая в руках сотканный из света меч. - Я уничтожу все зло, что встретиться на моем пути, - прошептал пастух, перехватив рукоять поудобнее. - И спасу своего товарища! Упыри зашатались, завыли жутко, потирая пустые глазницы. А Юрий пошел вперед, методично работая клинком. Падали ему под ноги твари, обращаясь в прах, стонала земля, и пятилось нечистое воинство обратно в Бездну, привлекая внимание Лича. - Значит, решил играть по-крупному? Уважаю! - усмехнулся он, даже не поморщившись. Они стояли друг напротив друга.Человек и страшный дух Бездны. Смотрели друг на друга как равные выжидая, кто же нанесет первый удар. -Что ж, я тоже хочу немного добавить огоньку, ты не против? - Лич как-то хитро улыбнулся, хлопнув в ладоши. В тот же миг из тумана, покорно склонив голову, вышла Сонька, сопровождаемая упырями. Подойдя, она встала подле Лича. - Что, что такое? - она, словно бы очнувшись, покрутила головой. - Что... - она замолчала, уставившись, не мигая на своего пленителя. - Ну, и что теперь делать будешь, мальчишка? - Лич преспокойно схватил девчушку за плечи, заградив ее телом свою грудь. - Попробуй, достань меня, не задев при этом ее! Помни, лишь только пронзив мое сердце ты сможешь убить меня. Сонька же, мгновенно уловившая суть разговора в ужасе уставилась на Юрия, не в силах и двинуться. Дрожа всем телом и глотая слезы, она, не мигая, прожигала его своим полным отчаяния и страха взглядом. - П-прошу... спасите. Вы же обещали, что Ирриил защитит нас, - одними губами шептала она. А Юрия остановился нерешительно. Свет в его руках дрогнул, начав гаснуть. Где-то сзади застонал Женс, все таки упавший навзничь. Уцелевшие упыри, почувствовав слабину, вышли вперед, принявшись щелкать костьми, словно бы смеясь над дерзким юнцом, дерзнувшим бросить вызов темному повелителю. Пастух опустил меч, его колени подогнулись, и парнишка еле устоял, чтобы не свалиться на землю, на радость нечистой толпе. - Что, кишка тонка, да? - насмешливо произнес Лич, поглаживая одной рукой девушку по щеке. - И кого же ты собирался защищать, а? Где же твоя хваленая человеческая решимость? Боишься, да? Боишься, потому что слаб! Лич самодовольно ухмыльнулся, оцарапав когтем щеку Соньке. Девушка запищала загнанной в угол мышью. Меч в руке Юрия окончательно погас, остывая в руке бесполезной сломанной рукоятью. Толпа упырей, окончательно утратив всякий страх, пошла на пастуха. - Жалкие они, эти людишки, - хохотнул Лич тем временем, спустившись когтями к шее Соньки. С видом истинного победителя он смотрел за неспешным наступлением его воинства, наслаждаясь и торжествуя. - Все время дерут глотку за какую-то там решимость, силу духа. Пустое бахвальство! Чуть надавишь посильнее - и человек сломается, не поможет никакая сила духа! Хоть ты надели человека всеми силами самого Белобога, он не станет сильнее... Подножный корм для упырей и только! - Так значит, по-твоему, это слабость, не желание убивать человека? - Юрий выпрямился, закусив губу. Он уже понял, что мешает ему, что не дает ему раскрыться. - Однако ты абсолютно прав: ириилов меч не имеет права колебаться! Лич недоуменно приподнял брови. Человеческая шавка еще трепыхается? Сотрясает воздух своим жалким пафосом? Занятый этими мыслями он не сразу усмотрел того, что рукоятка в руке Юрия вновь ожила, принимая знакомую, опасную форму клеймора. А, заметив уже не в силах был остановить неизбежное. Человек на секунду отринул все человеческое, став действительно похожим на небесного карателя, коих Личу уже доводилось видеть. Белоснежной молнией человек ринулся вперед, разметав на своем пути все воинство Бездны, беспощадно всадив меч в грудь девчушки и проткнув насквозь черное, но все же живое сердце нежити. Холодный голубой свет меча потемнел, постепенно окрашиваясь багрянцем. Лич охнул, отстранившись и схватившись стремительно иссыхающей рукой за пробитую грудь. Сонька же, не успев сделать и одного вздоха, упала в траву, остекленевшим взглядом провожая бледнеющую луну. - Видимо, чтобы победить монстра, нужно и самому стать монстром, - прошептал Юрий, подходя к стремительно усыхающему Личу. Застонало, завыло на сотни глоток мертвое воинство, пытаясь дотянуться до пастуха, яростно скалилось не в силах даже подойти. В бессильной ярости метался и сам дух Бездны. Не было в нем уже ничего напускного. Слетела маска брезгливости и надменности, оголив гримасу истинного монстра, искаженную болью и бессильной яростью. - Что, думал, я не смогу преодолеть себя? - насмешливо поинтересовался Юрий, загоняя Лича в угол. - Думал, что человек не в силах одолеть тебя? Умирающая нежить неожиданно замерла, ярость на ее лице сменилось улыбкой отнюдь не побежденного существа. - О да, можешь считать себя победителем, человечишка, - прохрипел он, кашляя кровью. - Однако же помни: уподобляясь монстру, ты впускаешь в себя Чернобога. Твой поступок только доказал явное. Ты не так-то и далек от нас. И как знать, не станешь ли ты еще при жизни моей заменой... Эти пророческие слова стали последними в посмертной жизни Лича. Расхохотавшись нежить рассыпалась прахом, уносясь обратно в Бездну и уводя за собой своих слуг. Туман рассеялся. Луна уходила, давая место первым лучам рассветного солнца, начавшего свой испоконвечный путь по небосклону. Юрий выронил оружие, упав на колени, впервые за этот день, не постеснявшись своих слез. Была в словах сгинувшей нежити горькая истина, заставлявшая сердце простодушного паренька сжиматься от боли. Слова Лича не были лишены смысла, заставляя задуматься над вопросом: сможет ли монстр вновь стать человеком?