her madness for...

В неоновом вихре собственных фантазий Мэйбл больше не видит, что за ним. Да и разве нужно? Если свой карамельный мир она держит прямо на хрупких ладошках. И улыбается так натянуто, в чью улыбку верит даже ее брат. Но это лишь видение. Девочка растерянно потирает пальчиками макушку и лишь коротко пожимает плечами: мол, зачем ей этот непутевый брат, если все прекрасно и с ним. Ее новый и яркий брат-близнец. Идеальный. И маленькой Пайнс ничего не остается как издать томный вздох. Диппи, Дипстер, Дип-Дип, — и он даже не возражает! Правда, слишком уж податлив, но ведь так даже легче, верно? Диппи каждое утро причесывает ей длинные каштановые волосы, говорит, как круто на ней смотрится новый свитер с очередным наспех нашитым творением из блесток и плюшевых медвежат, кружит в безумном танце под невообразимую какофонию синтезированной музыки и после ведет ее в свою спальню, чтобы приготовить сестру ко сну. Малышке нравится, когда Дип-Дип уделяет ей все свое время. Когда уделяет ей всю свою жизнь без смысла в этом гребаном бреду. Только кто догадается о ее желании свободы из оков сотворенного безумия... Жаль, что девочка ждала спасения именно в том, что воплотила сама. Братик целует очень осторожно: боится, что все эти горькие мысли, которыми она делится вместе с ним, уничтожат воплощение их безумного мира. Он не дает ей уснуть ночами; порой стоит около ее широкой и круглой кровати и наблюдает. Мэйбл, затаив дыхание, улыбается его тени. Скалится, когда видит его внимательные глаза поверх темных очков и не дает угомонить слишком быстрое биение своего сердца. Но потом он уходит. В другой угол ее подсознания, свернувшись калачиком, поджидает ее рассвета. И рассвет наступает быстрее, чем она успевает подумать о родном, о прошлом. Дип-Дип поднимает ее немного резче, чем раньше, чешет волнистые волосы сестры небрежней, без умолку твердит о безумии, о беспорядке в ее голове — "как оно тебе к лицу, милая", — заставляет девочку давиться этой назойливой попсовой музыкой, задыхаться от такого количества ненужных движений, а после... Диппи просит приказывает ей поцеловать его на ночь. Мэйбл не нравится то, как он говорит с ней и не понимает, что пошло не так: она больше не видит собственный мир, больше не ощущает его приторного вкуса и больше не слышит его веселого и забавного смеха, — неужели ее братик забрал все себе? Ее безумие — для него. После девочка поймет, что все же быть чьим-либо воплощением хаоса не так уж и плохо.