:
Луи один гуляет по пляжу, где противные языки океана лижут его грязную обувь и серые мысли. Он бесконечно думает о каком-то кудрявом парне, имя которого не может вспомнить. Словно однажды его стерли из памяти Луи, оставив лишь забытый легкий карандашный штрих. Ветер дует со всех сторон, и Томлинсон замерзает в толстой куртке, жалея о том, что не остался дома. Скоро пойдет снег, — отмечает он, всматриваясь в серое глубокое небо, пока волны шумят где-то рядом. Он просит шепотом у вселенной спокойствия и теплоты, а еще имя того парня с зелеными глазами, напоминающие ему теплую весну в Париже и несколько поцелуев на своих губах; тех самых, от которых внутри Луи все переворачивалось и хотелось дышать сразу за двоих, лежа в затонувшем корабле. — Я очень хотел бы ходить с ним по музеям, держась за руки. Пожалуйста? Проросшие паутиной легкие Луи покрываются синяками, сковывая его изнутри. Он задыхается от темных, пустых воспоминаний, появляющихся перед ним яркими вспышками, словно его ударили по голове чем-то тяжелым; и его тонкие руки трясутся, а сердце стучит бешено, пока волны прикасаются к его обуви и чайки кричат со спины. — Мой фетиш это ты, Лу. Глаза Луи пустые, и под ними фиолетовые круги, цветом от которых парень хотел бы раскрасить свои засохшие фиалки на подоконнике. Он бежит домой так быстро, будто от этого зависит его жизнь. Ему хочется спрятать тот голос, в самой глубокой точке океана и утопить себя в ванне собственных воспоминаний, раскрасив воду красной краской, а потом родиться в другом веке и никогда больше не рисовать чье-то лицо на бумаге. В доме тихо, но если прислушаться, то можно услышать, как рыжие лапки котенка тихо топают сперва в комнате, а затем в кухне. Когда Луи снимает черную шапку и желтую куртку, Энди уже трется об его ноги и тихо мяукает. — Привет, приятель, — Луи тяжело дышит, но все же немного улыбается; его голос наполнен нежностью. Он берет котенка на руки и нежно прижимает к своей груди, вдыхая запах сосны от шерсти кота. — Ты проголодался, наверное? Пойдем, поищем тебе что-нибудь в холодильнике. Забота о ком-то помогает Луи справиться со своими заевшими, как пластинка, мыслями, которые будут бесконечно проигрывать дурацкую мелодию. Он все еще помнит чьи-то обжигающие касания к своим рукам и губам, вытеснить из памяти которые он не в силах. Океан и горшок лиловых фиалок на белом подоконнике всегда будут напоминать ему потерянный дом, где есть бутылка недопитого красного вина на двоих. Всегда.:
— И если мы больше не увидимся в этом мире, то я встречу тебя в другом. Не опаздывай.