My dear friend, you're drunk and dead

      - Вот объясни, объясни мне, Эрик, в чем смысл? – Чарльз изо всех сил пытался сфокусировать взгляд на непроницаемом лице Леншерра.       Тот вместо ответа поднял стакан и посмотрел на профессора сквозь коричневую жидкость, как в калейдоскопе, собирая по граням его растекающиеся черты. После непродолжительного молчания мужчина вздохнул и со скучающим видом проговорил, чуть растягивая слова:       - Мне надоело. Ты же у нас телепат, сам разбирайся.       Чарльз бухнул кулаком об стол, метнув на собутыльника раздраженный взгляд.       - Ты же знаешь! Знаешь, что я не… - процедил Ксавьер сквозь зубы, подавляя желание съездить Магнето по роже.       Немногочисленные посетители бара начали оборачиваться, кто с любопытством, а кто с неодобрением поглядывая на выпившего лишку Чарльза. Но приглушенный свет полуподвального помещения и невозмутимый бармен создавали настолько реалистичную иллюзию уединения, что никому и в голову не пришло бы совать нос в чужие дела.       Ответом Ксавьеру была лишь веселая усмешка, проскользнувшая тенью по губам Эрика.       - Ну да, знаю, - пожал он плечами, не спеша потягивая виски. – А объяснять все равно ничего не буду. Мы сюда не за тем пришли, между прочим.       Чарльз, по мере своих способностей к здравому рассуждению, взвешивал слова Леншерра, еще какое-то время угрюмо рассматривая стакан, словно надеясь найти в нем достаточно убедительный аргумент в свою пользу. Так ничего и не придумав, профессор решил ничего не решать и растянул губы в провокационно широкой улыбке.       - За тем, не за тем… Все одно! – махнул Чарли рукой, отгоняя от себя все эти противно зудящие, мрачные мысли. Эрик, пытливо наблюдая за переменами в настроении профессора, не смог сдержать улыбки. Им обоим давно стоило переключиться на что-нибудь более занимательное, нежели обмусоливание чего-то давно ушедшего, а потому потерявшего всякое значение.       - Ты мне так и не провел обещанный мастер-класс по соблазнению девиц, - искорки веселья заплясали в глазах Леншерра, подзадоривая природную хвастливость Чарли, которая после стакана-другого перерастала в почти профессиональную жажду поделиться с кем-то накопленным опытом.       - Ха! Тут лучше бы наглядно, конечно… - Ксавьер, заметно оживившись, оглянулся в поисках потенциальной жертвы. Как назло, вечер вторника оказался совсем не богат на представительниц лучшей половины человечества. Однако отсутствие дам не особенно расстроило профессора:       - Ладно, - одним глотком осушив стакан, он перевел взгляд на Эрика. – Я и так объясню.       Чарльз жестом показал мужчине нагнуться поближе, и когда тот, перегнувшись через столик, оказался всего в паре дюймов от лица Ксавьера, негромким, внезапно потерявшим пьяную сиплость голосом заговорил:       - Я тут случайно стал свидетелем Ваших презанятных манипуляций с монеткой.       Замолчав, он бросил многозначительный взгляд на Эрика и на мгновение потерялся в дождливой голубизне глаз Леншерра. Магнето непринужденно улыбался, ожидая продолжения.       - Знаешь, я, как профессор генетики, нахожу твою мутацию гена DZ453 восхитительно завораживающей, - Чарльз растянул губы в улыбке, словно бы невзначай их облизнув, - и притягательно опасной.       В повисшем молчании окружавший его шум голосов и мягкий звон перестукивающегося в стакане льда внезапно слились в единый подводный гул, отдающийся буханьем сердца в ушах.       Оба не отводили глаз: Чарльз – словно ища чего-то в чужой глубине, Эрик – изучая, вытягивая из Ксавьера нервы по струнке. Оба словно ждали чего-то; чего-то, что ударом молнии разрубило бы что-то между ними, пуповиной связывающего обоих. Этой молнией суждено было стать насмешливой, скрывающей какую-то внутреннюю растерянность усмешке, исказившей тонкие губы Магнето.       - Неплохо, - одобрительный кивок – и глаза в сторону.       Ксавьер, отпрянув, откинулся на спинку стула, пряча за самодовольной улыбкой нарастающую тревогу. Он отчаянно рылся в памяти, впиваясь колючим взглядом в глаза Леншерра. Мужчину не отпускало какое-то смутное, раздражающее ощущение забывчивости, фатального ускользания от помутненного сознания чего-то очень важного, обрывка мысли, которую никак не поймать… В тягучем полумраке черты сидящего напротив Эрика становились призрачнее, сливаясь с наползающим из углов мраком. Рука, дернувшись, отправила стакан к середине стола. Его случайный, беглый взгляд исподтишка…       Эрик, казалось, никогда не пьянеет, никогда не перестает наблюдать, так ненавязчиво изучая, проявляя интерес, располагая к себе. Завоевывая тебя. А потом…       Бармен сего заведения был немолодым человеком, за годы работы услышавшим много историй, самых разных, повидавший многих людей. Его уже не трогали чужие трагедии, но каждый вечер он невольно вздрагивал от воплей, раздававшихся из самого дальнего, самого темного угла. Через пару минут все стихало, а ближе к утру пьянчуга, когда-то отмечавший здесь защиту своей докторской диссертации, молча уходил, оставив на столике горстку монет, чтобы вечером снова вернуться. Жизнь шла своим чередом.