с к у ч н о !
Маринетт смотрит на кукол, которые сидят на розовой полке. Там их место. Как же много в её комнате розового… «Нужно добавить чего-то не розового!». Теперь Дюпэн-Чен садится на ковёр, аккуратно положив перед собой несколько кукол, оставив других на полке. У неё копии абсолютно всех злодеев, с которыми сражались Кот Нуар и она, ЛедиБаг, но одного из них она придумала, назвав его также предсказуемо, как Хищный Моль своих подопечных, Охотником. Плюшевый мужчина с набивкой в тряпочной голове, вместо мозга в черепной коробке. Его пышная борода сделана из толстых нитей клубка коричневого цвета, как и волосы. Чёрные маленькие глаза-бусинки и жирные темные брови. Костюм болотного цвета, а на спине из обычных чёрных ниток вышито ружьё. — Захвати ЛедиБаг и забери её Камень Чудес, — Маринетт изобразила голос Хищной Моли, который слышала всего раз.— Иначе ты потеряешь свои силы, Охотник! На малышку-героиню она накинула платок, положив её на пушистый ковёр. — О нет, я в ловушке! — пропищала Дюпэн-Чен, увлекаясь придуманной игрой. — На помощь! Маринет резко подхватила Кота Нуара, подняв над полом так высоко, как только может. — Я спасу тебя, Моя Леди! — она попыталась сказать так, как говорит именно Кот. Самоуверенно, с ухмылкой на лице. У его маленькой копии только один уголок дуги поднят, изображая ухмылку. Только у него так сделала Маринетт, у остальных же просто полудуги. «Нуар» приземлился рядом с «Леди», которую якобы накрыли «сетью». Его мягкая лапка с такими же мягкими ноготками взмахнула и словно разорвала ловушку… Дальше игра семнадцатилетней Маринетт прошла так: акума, которая на самом деле является клочком бумаги, улетела в угол комнаты, попав прямиком в мусорное ведро. — О, Котик, ты спас меня! — Маринетт заговорила таким голосом, словно говорит сейчас это именно Нуару. Конечно, в жизни она такое никогда не скажет, ведь это же игра. — Конечно, Моя Леди… — руки девушки дрогнули вместе с куклами на этих словах. — Я же не могу жить… без тебя. «Нет, Мари, он не скажет это с запинками, как ты сейчас… Какая разница?! Это — игра!» — Ох, Кот… — блаженно вздыхает Маринетт, а её щёки начинают пылать. — Спасибо тебе, Котёночек… Она же действительно благодарна ему. Что бы ЛедиБаг делала без Кота Нуара? — Моя Леди… Мягкие и круглые лица соприкоснулись с друг другом, и Мари начала забавно изображать звуки поцелуев, причмокивая и краснея до кончиков ушей. — Интересно-интересно получается, Принцесса… Оказывается, ты шипперишь ЛедиНуар? — за её спиной послышался насмешливый голос, который растянул последние два слова. Куклы упали вниз, упав друг на друга и продолжая соприкасаться лицами, а Маринетт повернулась к балкону лицом, закрывая игрушки собою. Нуар держит в руках копию Леди Вай-Фай, улыбаясь по-Нуаровски. — Что ты тут делаешь? — Дюпэн-Чен состроила возмущённое выражение лица, вскочив на ноги. — Решил навестить Принцессу, которая, оказывается, играет в куколки… Да тебе только книги да романы писать, красавица, — он подмигивает своим зелёным кошачьим глазом, положив куклу обратно и вальяжной походкой приближаясь к Маринетт. Та сделала шаг и совершила оплошность, поскользнувшись на собственных же творениях. Она уже готова упасть на пол, но её хватают за запястье и притягивают к себе. Девушка вздрагивает, почувствовав его дыхание на своей щеке, и тут же делает шаг, но запястье вырвать не получается. — Мяу~, — пропел Герой Парижа, улыбаясь. — Милый Кот, — улыбнулась Маринетт, краснея, а вот Нуар даже дрогнул от неожиданности. — Милый, да? Ну, так все говорят… — Глупый Кот, — теперь она нахмурилась. — А вот это обидно, — парень состроил мордашку обиды, взглянув на полку с куклами, но снова пришла его очередь удивляться: к его щеке прикоснулись теплые и слега искусанные губы Дюпэн-Чен, но она тут же отстранилась. — Теперь не обидно, — Кот не показывает своей растерянности и смущённости, снова улыбаясь. — Может, чаю? — Маринетт пошла к люку, ведущему на этаж ниже. — Звучит, замуррчательно! — парень садится на ковёр кивая, а когда люк закрылся за Принцессой, его щеки тут же вспыхнули, как красные фонари. И лицо Маринетт, наливающей чай, тоже горит ярким пламенем, как и губы.«Игра ли?»