Вымысел

      Она шла сгорбившись, в мыслях её творился бардак, в котором давно не может разобраться даже она сама, взгляд был уставлен в неизвестность, в пустоту. Старые кеды устало шаркали об асфальт, а тело продрогло и колыхалось от легкого дуновения ветра. — «Замёрзла» — пронеслось в голове — «она опять будет меня ругать за то, что так легко одета». Эти мысли привели её в чувства, ведь она была уже рядом с её домом. Но страх охватил разум и ей взбрело в голову развернуться, пойти в обратном направление, подальше от этого дома, подальше от знакомой квартиры, подальше от неё самой, и подальше от мыслей, что гудели точно пчелиный рой в гневе. И, тем не менее, что-то задерживало её здесь, что-то останавливало, заставляло подниматься на третий этаж, отстукивать понятный только ей ритм в знакомую дверь. Что-то заставляло крепко стискивать в объятиях хрупкую девушку, и чувствовать себя защищенной. Что-то неизвестное, неизведанное, непонятное.       И вот, они уже на кухне, замерзшая тихонько потягивает кофе, что заставляет её согреться, слушает нравоучения и скромно улыбается. — «Такой мелодичный голос, точь-в-точь пение самых прекрасных птиц этого мира» — замечает она про себя, но не осмеливается произнести это вслух. — «Ты меня слушаешь?» — выводит из своих размышлений нежный голос, — «хотя, чего я спрашиваю, ты всё равно будешь одеваться также легко, сколько бы я не говорила, как и раньше, тебя ничего не исправит» Она робко улыбнулась, и поставила бокал с недопитым кофе на стол. — «Прости» — она запнулась, ведь не могла подобрать слова, — «я слушаю тебя. Обещаю, что впредь буду одеваться теплее». Та ободряюще улыбнулась ей в ответ, но ничего не сказала.       Так продолжалось месяц, два, три… Они потерялись во времени. Они не видели ничего, кроме друг друга. У них была своя утопия, свой маленький мирок, состоящий только из них одних и никого больше. Но всему, рано или поздно, приходит конец.       Всё было как обычно, привычный стук в дверь, объятия, кофе, сериалы. Их нежность в глазах, легкие и робкие поцелуи, словно они боялись спугнуть друг друга, их мир. Но никто не произносит вслух слова любви, слова признания. Но та, что вечно поднимается на третий этаж, та, что стучит в дверь, а стук отдается эхом в её голове, решается и подает голос: — «Знаешь, мне кажется…» — растерялась, — «нет, не так. Мне не кажется. Я люблю тебя» — выдаёт она на одном дыхание и ожидает реакции второй. Та насупилась, и слегка напряглась, взгляд её уставился в пол. Наступила тишина, и где-то лишь «тик-так-тик-так». Время шло не так, как раньше, оно будто бы остановилось. Ожидание было мучительным. — «Мы не можем быть вместе» — раздалось вдруг в тишине. Пять простых слов выжигали на сердце пламенем боль. Опять наступила тишина, никто не знал, что сказать, а часы вторили себе одно «тик-так», как бы напоминая, что они еще живы, и время идёт, только вот… Только вот не залечивает раны. К сожалению многих. — «Почему?» — раздалось в тишине дрожащим голосом — «ты ведь тоже меня любишь, я чувствую это. Или это не так?» — голос дрожал и срывался, нервы были на пределе. — «Я люблю тебя сегодня больше, чем вчера, но меньше, чем завтра» — отозвалась другая — «но проблема в том…» — она прервалась. Всё внезапно стало серым, грубый мужской голос доносился словно из-под толщи воды: — «Елизавета! Елизавета!» — вторил он. Обе закрыли руками уши. Ветер распахнул все окна и двери в доме, началась погоня за временем. — «В чём проблема?» — кричала та самая Елизавета сквозь шум ветра, сквозь мужской голос, сквозь собственную боль. Но на лице той милой девушки, которая только что сидела перед ней, не было не единой эмоции. Лицо было белокаменным, глаза уже не отражали бывалой любви. — «В чем?!» — срывалась она, и пыталась приблизится к ней, но та отстранялась, всё дальше, и дальше, и дальше. Пока вовсе не исчезла. И вдруг всё прекратилось. Настала гробовая тишина. Это было похоже на конец, на смерть. Елизавета оглянулась, вокруг — пустота, в голове — пустота. — «В чем же?» — шепотом произнесла обессиленная девушка, падая на колени, и прикрывая глаза — «в чем..?» — «Проблема в том, что я — твой вымысел» — произнеслось, словно над ухом. Голос уже не был таким мелодичным, в нём не было любви. Это был грубый, слегка хриплый голос.       Та дернулась от испуга и резко открыла глаза, прищурилась. Ударил белый свет. Сквозь него был виден силуэт мужчины. — «Елизавета, пора принимать лекарство» — оглушило её вдруг. Она непонимающе посмотрела на мужчину. — «Что? Какие лекарства? Кто этот человек?» — мелькали вопросы в её голове. — «Елизавета, с Вами всё в порядке?» — та отрицательно начала качать головой, — «подожди секунду, я сейчас приду». Он вышел. Она оглянулась. Вокруг неё не было ничего, совершенно. Пустая, белая комната. И лишь в двери, через которую только что вышел мужчина, было маленькое окошечко. Она несмело подошла к нему и попыталась разглядеть хотя бы что-то. И что она увидела, повергло её в шок: «Психиатрическая больница № 6»