***
Когда Луи встречает Гарри, на улице глубокая осень. Грязные опавшие листья лежат на дорогах, поливаемые непрекращающимся лондонским дождем. Луи сидит в маленькой кофейне, слишком переполненной из-за разыгравшейся непогоды людьми, ищущими тепла. За его столиком, который стоит почти возле входа, по-прежнему пусто, потому что он занял все, и без того ему непренадлежащее, свободное место своим ноутбуком. Странный, слишком высокий парень ворвался в помещение вместе с осенним ветром и запахом сырого асфальта. Распахнутое черное пальто, из-под которого виднелась расстегнутая на три пуговицы голубоватая рубашка с цветами, напоминавшими картину тропического сада слегка чудаковатого художника, и черная фетровая шляпа с ремешком поверх мокрых спутанных волос. Наскоро заказав черный кофе с молоком, даря легкую, как первые лучи солнца с утра, улыбку, оглядывается в поисках места. Луи поднимает до отказа забитую информацией голову, когда хриплый, как слишком густая карамель или морская пена, голос зовет его. Луи замирает на пару секунд, а может быть часов, потому что это тот странный парень, слишком легко одетый для осени. Ему ничего не остается, только лишь немного подвинуть ноутбук в сторону, его руки слишком дрожат, а в горле будто застрял ком песка. И ему хочется кричать без причины до боли в легких. А странный парень неосторожно ставит бумажный стакан с горячим напитком, отчего часть выливается на его слишком большие руки и рукава пальто. Слышится тихое «Чёрт», а Луи протягивает тому несколько больших белых салфеток и смеется слегка истерично, потому что он больше ни в чем не уверен. — Хей, что смешного? — спрашивает парень напротив, слегка улыбаясь. И Луи думает, что у него безумно красивая улыбка. Парень дует на руки. А Луи немного приходит в себя. — Я — Гарри, кстати. — Луи, — он жмет протянутую ему руку, которая кажется огромной по сравнению с его собственной. Она мягкая, как зефир, и кожа на тыльной стороне слегка красноватая из-за несильного ожога. Пара часов пролетает незаметно, на улице уже стемнело, а парни успели выпить по пять стаканов черного кофе с молоком и сахаром, и, кажется, сегодня ни один из них не уснет. И Луи думает, что это один из лучших вечеров в его жизни. А Гарри предлагает закончить этот день марафоном «Друзей» у него дома и горячим шоколадом с корицей. И Луи соглашается при условии, что горячий шоколад будет без корицы, потому что он ненавидит ее с самого раннего детства. И разум Луи кричит ему о том, что Гарри может оказаться маньяком-садистом, но он с легкостью затыкает его.***
Квартира Гарри небольшая и уютная, в ней пахнет ванилью, мятой и домом. И Луи кажется, что он готов возвращаться сюда каждый день. Стены увешены сотнями фотографий в рамках, полароидными снимками и виниловыми пластинками с Rolling Stones и The Beatles. И Луи называет его гребаным хипстером, на что Гарри только смеется. И Луи никогда не признается, что под его кроватью стоит старый, но все еще рабочий, патефон, доставшийся ему от отца. Они лежат на диване почти в обнимку. И Луи может чувствовать запах ванильного мороженого, которых исходит от его волос цвета жженой сиены. Они глупо улыбаются, изредка перебрасываясь парой предложений и попивая обещанный горячий шоколад. И, возможно, это слишком для двух парней, только повстречавшихся, но Луи наплевать. Ему так безумно хорошо в обществе этого кудрявого и «Как Халк может быть круче Железного Человека, Гарольд? Где же твой здравый смысл?!». Тем вечером Луи возвращается домой глубоко за полночь, когда звезды, похожие на тысячу маленьких бриллиантов, освещают ему дорогу. Этим вечером Луи впервые чувствует странное жгучее, как укус крапивы, покалывание в области сердца. Он знает, что это значит. Его сердце начинает гореть.***
На улицах весеннего Лондона уже тает снег, превращаясь в отвратительную коричневую слякоть. Луи и Гарри проводят вместе почти каждый час собственных жизней. Луи сильно привязался к живущим у Гарри хомячку Ричи и Оливии — кошке с восхитительной черной шерсткой, которую он сам ежедневно расчесывает, не считая выходные. И Луи искренне ненавидит эту неделю, потому что он уже несколько дней не видит Гарри из-за предстоящих экзаменов, а его сердце горит все сильнее с каждым днем, сковывая легкие горящим ореолом. Через несколько дней Луи успешно расправляется с экзаменами, к которым готовился, жертвуя временем, которое он мог бы провести с Гарри. В тот день они идут в парк аттракционов, где срывают голоса на американских горках и съедают по четыре шара розовой и белой сладкой ваты. Тогда Гарри впервые берет Луи за руки на людях, а Луи хочется расплыться счастливой розовой лужицей, потому что это заставляет его сердце биться быстрее. Они проводят ночь в тихом придорожном кафе, в котором поет рыжий голубоглазый парень с гитарой. Они едят тосты с клубничным джемом, запивая их зеленым чаем, и чувствуют себя совершенно счастливо. В конце апреля Ричи умирает от воспаления легких. И Луи с Гарри проводят этот день в слезах, а затем хоронят его с молитвами на зверином кладбище. Они молчат остаток дня, погруженные каждый в свои мысли. Они носят черную одежду две недели, вспоминая Ричи только хорошим. И Луи уверен в том, что больше никогда не хочет видеть кудрявого мальчика плачущим.***
Сейчас уже середина июля и деревья по вечерам рассказывают свои истории шелестом листьев. Тихое море любит отражение последних лучей солнца в своих волнах. И Луи влюблен в Гарри слишком сильно, а Вселенная определенно не хочет мириться с этим. Гарри не отвечает на звонки Луи уже три дня, и Луи думает, что это очень настораживает. Луи находит Гарри в его квартире. Его сознание уже нарисовало все самые страшные сценарии, и его руки мелко трясутся, из-за чего он не может попасть в замочную скважину. Тихо выругавшись, ему это удается. Гарри лежит в кровати под кремовым одеялом совершенно неподвижно, его красные заплаканные глаза устремлены в потолок, и, кажется, что он совсем не дышит. Из груди с периодичностью вырываются всхлипы. — Хей, Хазза, что случилось, — шепчет Луи, моментально кидаясь к кровати. Его руки дрожат еще сильнее и пытаются найти другие под одеялом. — Уходи, — его хриплый голос звучит слишком сломанно. А потрескавшиеся губы еле шевелятся. — Пожалуйста. — Хаз, — он пытается улыбнуться, принимая холодную ладонь парня к своей горящей щеке в надежде хоть немного согреть. — Расскажешь мне, малыш? Гарри отрицательно мотает головой со спутанными кудрями. А губы снова предательски подрагивают, а из прикрытых глаз снова текут дорожки соленых слез. И внутри Луи что-то рвется. — Нет, Гарри, милый, пожалуйста, не надо, — парень стирает большими пальцами мокрые щеки. Он протягивает кудрявому стакан с водой, и тот, приняв, выпивает пару глотков холодной жидкости. В горле у того нещадно саднит. — Вот так, умница. — Нет, Луи, пожалуйста! — он ставит стакан на столик слишком резко, и часть выливается на стол, паркет и руки. Он падает на кровать и снова рыдает. — Я встретил его, понимаешь? — и его голос срывается. — И я ненавижу это. — …Его? — глаза Луи стекленеют, а внутри стремительно пустеет. Он понимает. Гарри встретил Его. Свою родственную душу. — Да. Мы случайно столкнулись в Соник Молле. — И… и что ты сделал? — сердце билось так быстро, что, похоже, было готово пробить грудную клетку. Он нервно сделал пару глотков из стакана с тумбочки. Ставя его обратно также неаккуратно. — Я убежал? — его голос звучит слегка виновато и обреченно? — Почему? — И ты еще спрашиваешь, Томлинсон? — его слишком зеленые глаза смотрят с грустной усмешкой, а губы поджаты. — Мое сердце уже горит, Луи, — слишком тихо, но достаточно, чтобы услышать. Он резко садится на постели. — Ты заставил его гореть. Я влюблен в тебя так сильно, что порой мне больно дышать. — Гарри, я… — Луи совершенно точно повержен. Он берет руку Гарри и гладит мягкую кожу большим пальцем руки. — Я думаю, что я тоже влюблен в тебя, Хаз. — он поднимает глаза, и лазурное утреннее небо, слегка отдающее сиреневым, встречается с ласковым шепотом зеленого леса. - Ты, ты думаешь мы сможем обмануть Вселенную? И Гарри уверенно кивает. А Луи, кажется, начинает верить в бабочек, живущих у него в животе. Он садится рядом с младшим парнем и ласково заправляет выбившуюся прядь темных волос. Глаза того недоверчиво перебегали с губ Луи к глазам и обратно. Он инстинктивно облизывает губы почти алого цвета. А Луи медлит, ему страшно до дрожи в коленях и роя мурашек по телу. Раз-два-три. Вдох-выдох. Гарри притягивает лицо старшего и видит бледные веснушки на его носу и щеках. А потом они целуются. Медленно и сладко, как сахарная вата летним вечером. Губы Луи мягкие и слегка потрескавшиеся, а пальцы судорожно обхватывают заднюю часть шеи кудрявого. И Луи хочется рассыпаться на миллионы атомов, а потом собраться в звезду и гореть так ярко, что ее света хватило бы осветить самую темную ночь. Они целуются так, словно их корабль уже идет ко дну и кислорода осталось всего лишь на пару последних мгновений.***
Их первое свидание проходит в прибрежном ресторанчике морской кухни, где они едят омаров с овощами, а их официант с голосом, как горный мед. Луи перестает курить, потому что Гарри награждает его сладкими десертами за дни, прожитые без сигарет. И Луи думает, что это непременно скажется на его заднице. Гарри носит толстовки Луи, хоть они слегка маловаты, потому что они пахнут им. Луи тает от поцелуев в ключицы, а Гарри нравится оставлять бардовые засосы на видных местах. Они смотрят фильмы с Джулией Робертс по воскресеньям, а в плей-листе Гарри все больше песен Адель. Луи любит играть на клавишных и слушать хриплый голос своего парня, поющего о разбитых сердцах.***
Им осталось не больше трех месяцев, пока их сердца догорают и превращаются в серый пепел. И в груди жжет сильнее с каждым днем, но они проживут свою маленькую Вечность будто пару счастливых лет. А потом, может быть, их души станут прекрасными звездами, которые будут светить друг для друга сотни лет, разгоняя темноту в бездне сознания. А может быть даже метеоритами, слишком быстрыми и уносящими за собой миллионы желаний. Иногда Вселенная ошибается, и она умеет платить за свои ошибки. «И даже когда солнце зайдет, я буду с тобой. Искренне твой, Луи.»