Осколок

      Экраны приборов, равномерно издавая пикающие и длинные звуки, резко замигали, заставляя учёного снова приступить к работе.       — Что же вы такой неспокойный, — встав со своего стула, Заельапорро поправил очки и отодвинул мешающую ему тумбочку с записями в сторону, подходя к железному столу на котором лежал рыжеволосый юноша.       Пару раз нажав на несколько кнопок, отключая систему, Гранц вытянул тонкую иголку из руки парня.       Открыв один глаз, а после закрыв его, Куросаки наткнулся на невероятно яркий свет, режущий глаза.       — Прости, сейчас выключу, — радостно хлопнув в ладоши, учёный отключил неоновую лампу, висящую на потолке и освещающую тело молодого человека. — Я так рад, ты даже себе не представляешь! — нависнув над лицом молодого человека, учёный расплылся в радостной улыбке. — Что, не можешь говорить? — обойдя молодого мужчину и положив руки на виски подопытного, Гранц ухмыльнулся. — Похоже действие наркотика проходит успешно, даже если учитывать твои огромные запасы реацу.       Попытавшись сопоставить "два плюс два", Ичиго скривился. Во рту откуда ни возьмись появился горький привкус какого-то порошка, уже превратившегося во что-то наподобие налёта, неприятного такого, заставляющего зубы скрежетать каждый раз, когда те соприкасались.       Как и сказал восьмой Эспада, яркий свет погас, полностью показывая мрачность этого тихого места. Повсюду стояли стеллажи и столики с различными пробирками и бумагами рядом с ними, а вверху висела плоская и слегка чудаковатая неоновая лампа, напоминающая бычьи рога.       — У вас, наверное, масса вопросов? — обойдя свою "жертву" по кругу, Гранц прищурился, рассматривая тело юноши, одетое в тоненький белый халат с большим, продолговатым вырезом на животе. — Как жаль, но нужно спешить. Я настолько занят, что у меня просто нет времени с вами играть, Куросаки-сан, — Гранц, доставая скальпель из алюминиевой посудины, хищно облизнулся, в следующую секунду проводя идеально наточенным лезвием своего орудия по животу молодого человека. — Мне, скажу вам честно, — он отложил отрезанный кусок кожи в заранее приготовленную банку, наполненную специальной жидкостью, тут же окрасившуюся в тёмно-красный цвет крови. — Сказали просто собрать самые обычные анализы, — отвлёкшись, учёный покрутил в воздухе скальпелем. — Ну, знаете, кровь, мочу, слюну и так, по мелочи, — скосив на Ичиго заинтересованный взгляд, Заельапорро, снова проведя языком по сухим от возбуждения губам, тут же принялся вынимать органы. — Но, заметив вашу чудную регенерацию, я решил углубиться намного дальше, чем было запланировано ранее.       Стол дёрнулся. Немного покачнулся вправо, а после, став, как вкопанный, залился кровью.       — А вот и печень, — держа в красных от крови руках довольно мягкий орган, Гранц, тут же поместив его в, опять же, специальный резервуар, сильнее натянул ремни, удерживающие парня. — Наркотик и правда превосходный, — учёный заулыбался, мысленно радуясь своему достижению. — Или это всё эффект того, что у вас отсутствуют голосовые связки и именно поэтому вы так молчите? — "минус" покосился на цилиндрическую стеклянную банку, где плавали два "узелка".       Достав из алюминиевой посудины нож с зазубренным лезвием, восьмой Эспада принялся разглядывать внутренности своего "подопытного кролика".       — Так, а теперь возьмём на анализ вашу косточку, если вы не против? — удручённо посмотрев в лицо парня и даже опустив руки, розововолосый мужчины вновь сменился в лице. — Молчание — знак согласия!       В очередной раз содрогнувшись, тело почти что выгнулось дугой, а руки, особенно в области суставов, почти согнулись пополам. Обессиленно ударившись, пальцы молодого человека сжались, а мышцы всего тела расслабились, становясь самым красочным фактом того, что сознание всё же покинуло тело молодого Куросаки.       — Вот те раз, — обиделся учёный. — Уснул.       Протерев лоб свободной рукой, Гранц отложил отпиленное ребро в сторону, снимая резиновые, тонкие перчатки и забрал образец ткани с недавно вытянутыми органами с собой, чтобы провести более тщательное изучение такого уникального существа. В том, что подопытный номер сто двадцать два является уникальным, восьмой Эспада не сомневался и желал как можно быстрее найти объяснения этой уникальности.       Выйдя из лаборатории и поместив образцы в специальное устройство, предназначенное для хранения, Заельапорро направился на собрание Эспады, которое, как подсказывало ему шестое чувство, должно стать довольно-таки запоминающимся. Скинув белый халат, он вышел в коридор, быстро набирая скорость, дабы поспеть к нужному часу.       — Прошу прощения, — поклонившись, восьмой, пытаясь быстро промелькнуть между седьмым и втором Эспадами, сел на своё место, готовясь вслушиваться в выдуманный рассказ своего Владыки.       — Рад вас видеть, моя дорогая Эспада, — облокотившись на левую руку, Айзен улыбнулся, наблюдая за Октавой, садящимся на своё место. — Накануне дня у меня есть для вас две новости, — немного подождав, наслаждаясь повисшей неразберихой, застывшей во взгляде второго и четвёртого клинков, Соске продолжил, так же тихо, как и минутой ранее. — Но, прежде, чем я о них вам расскажу, мне бы хотелось услышать твой отчёт, Заельапорро, — экс-Капитан перевёл заинтересованный взгляд на восьмого.       — Кхм, — встав, Гранц обвёл собравшихся взглядом, чтобы убедиться в том, что его слушают лишь несколько душ: Айзен, Гин, стоящий справа и позади Владыки, Улькиорра, готовый убить восьмого лишь за то, что тот знает больше, чем он сам, и последний, нахмурившийся до безобразия, Барраган Луизенбарн. — Мой подопытный, который носит номер сто двадцать два, а также известный, как Куросаки Ичиго, показал феноменальные результаты. Особенно это заметно и, по большей части, проявляется во всём, что хоть как-то связанно с реацу, — арранкар остановился, переводя дыхание. — Сила Бога Смерти, как я понял, является его основной. Его занпакто являет собой реацу, сжатую настолько, что оно попросту расщепляет любую другую духовную силу, — губы учёного расплылись в улыбке. — Такой эффект был достигнут, скорее всего, из-за способностей Квинси, связанных с поглощением рейши, но в случаи с этим индивидом всё по-другому: он просто дезинтегрирует любую сжатую реацу на её простейшие составляющие. Будь это хоть Иеро или даже Кидо высочайшего уровня — его клинок разрежет всё, чего только сможет коснуться.       — Невероятно, — заёрзав на месте, второй Эспада свёл брови. Кто бы мог подумать, что есть некто с такими вот способностями. — Но у него должны быть хоть какие-то слабости. Не бывает такого, чтобы их не было вообще.       — Вы правы, Барраган-сан, — Гранц посмотрел на второго, вздыхая. — Будь у него лишь две силы — сила Бога Смерти и сила Квинси, — то, возможно, у него бы и были слабые места, но Куросаки обладает силой "минуса", — Заельапорро резко остановился, над чем-то раздумывая. — В общем благодаря силе Пустого, даровавшей этому юному созданию абсолютную регенерацию, Куросаки лишился последней своей слабости — слабого тела.       — Благодаря силе "минуса" он может регенерировать любую конечность, — откинувшись на спинку каменного кресла, произнёс Шиффер. — Но она не позволяет регенерировать внутренние органы, — с нескрываемым превосходством произнёс Улькиорра, на собственном опыте зная, что его слова истины. Абсолютная регенерация — это лишь красивое название. В этом мире нет ничего абсолютного: ни силы, ни власти, ни верности — всё и все рано или поздно гниёт и рушиться, превращаясь в песок.       — Вы, как всегда правы, Кватра, — Гранц, прищурившись, облизнулся. — Но, что если за разные способности отвечает разная часть сознания? Что, если за действия и поступки отвечает Ичиго, а за его силу Синигами отвечает кто-то другой, к примеру, его дух клинка? Что если за его регенерацию отвечает не сознание человека или инстинкт выживания и самосохранения, как у арранкар, а "минус", засевший глубоко в его душе? Как вам такое предположение, Айзен-сама?