Млечный путь

Северус считал себя взрослым, здравомыслящим человеком, собственно, он им и был. Не собирался, уподобляясь животному, идти на поводу инстинктов. Но он, чисто физически, не мог находиться рядом с мужем, когда Гарри кормил Алекса. Их трёхмесячный сын, беззаботно причмокивая губками, насыщался молоком папы, периодически пуская белую струйку по пухлой щёчке, и не подозревал - какие муки при этом испытывал отец. Раньше альфа очень любил наблюдать, как ест его сын, его первенец. Зверь внутри довольно урчал, чуя рядом семью и сытость своего дитя, пребывая в благодушном состоянии от того, что самые важные люди в безопасности и благополучии. Но, по прошествии первого месяца после родов, когда Гарри окреп, восстановил силы и сам проявил инициативу полностью возобновить супружеские отношения, а не только совместный сон, с Северусом стали происходить странные вещи. Влечение к мужу – истиной паре - своему нежному и страстному омежке не ослабевало, но стало приобретать какую-то другую, искажённую форму. Привыкнув жить с холодным и острым разумом, зельевар не мог принять себя таким. Что-то тёмное и древнее рвалось изнутри, повинуясь седым инстинктам, но маг не хотел признавать это чудовище живущее в нём, нашёптывающее, искушающее поддаться. Своего омегу альфе требовалось не только любить, покрывать, даря чувство защищенности от присутствия пары рядом, Гарри хотелось чуть ли не сожрать, вылизать, разукрасить укусами и поцелуями всё тело, пометить своим семенем, подмять и не отпускать ни на минуту. Сначала Снейп решил, что это - накопившийся за пребывание в тягости Гарри стресс и волнение об омеге и первенце. Хотя беременность и протекала легко, молодой организм Гарри, восстановившийся за почти пять лет, прошедшие после войны, справился, как отлаженные швейцарские часы, но волноваться альфе, не чаявшему такого счастья в своей жизни, никто не мог помешать. Гарри носил хорошо и разродился крепким младенцем с насыщенно карими, даже сквозь молочную, синеватую дымку глазками и тёмным пушком на голове. Восстановился младший маг довольно быстро, что немудрено при муже - мастере зельеварения. Вот, казалось бы, можно выдохнуть и жить счастливо, так нет же - новая напасть. Северус как только уверился, что Гарри - его омега, и у альфы есть шанс завоевать расположение, довольно скоро признал, что захоти того Поттер, он может верёвки из зельевара вить, а тот только рад будет угодить паре. От этого осознания становилось муторно на душе. Но Гарри, ничего такого не замечая, просто был собой – по сути, одиноким, часто обманываемым и потому - недоверчивым мальчишкой, выросшим на войне. Они оба не знали семьи и учились всему вместе. Появившийся ребёнок стал ещё одним прочно скрепляющим «кирпичиком» в фундаменте их отношений. И наступила бы благодать, если бы не непонятные порывы главы семейства… У Гарри тоже были инстинкты, вполне обычные для родившего недавно омеги и человека, стремящегося к семейному теплу. Северус даже уговорил мужа пропить курс успокоительных зелий, потому что любимый порой перебарщивал. Он носился с Алексом, как с божеством, иногда подолгу замирая у кроватки спящего сына, чутко прислушиваясь дышит ли он, чуть ли не впадая в истерику, когда ребёнок закашливался, подавившись молоком. Собственно, поэтому Северус и стал присутствовать почти при каждом кормлении, и как только подходил срок, он отставлял все свои дела, да и Гарри было спокойней в присутствии пары. Сначала за тревогами и заботами альфа и не заметил того повышенного возбуждения от наблюдения за кормящим мужем, списал это на длительное воздержание. Шутка ли – месяц до родов и почти месяц после?! Сидеть рядом с Гарри, держащим на руках Алекса, и смотреть как тот расстёгивает домашнюю рубашку, оголяя свою, так и не ставшую широкой, по-мальчишечьи узкую грудь, было мучительно. Ореолы вокруг сосков были припухшие от того, что молочные железы ссохшиеся в обычном состоянии при беременности омеги начинали развиваться и к родам полностью могли соответствовать своей основной функции. Это, конечно, не то, что у женщин-омег, но мудрая природа всё рассчитала, и по мере взросления ребёнка, организм вырабатывал достаточное количество молока, чтобы его насытить. Темные горошинки сосков тоже немного увеличились и стали более розовыми, это уж сын расстарался. Гарри иногда посмеивался, глядя на увлечённо сосущего грудь сына, что у них - самый настоящий хомяк, судя по щекам. А Северус сидел рядом и не находил в себе силы поддерживать шутки мужа, ему было некомфортно и неудобно от жёсткого стояка в штанах и шальных мыслей. Запах молока сводил с ума и тянул из нутра альфы зверя - голодного и жадного собственника. Нет, он не ревновал, что сын покушается на внимание и заботу папы, отцовский инстинкт был силён, но при этом сладкий, манящий аромат самого Гарри с новой примесью грудного молока сводил его с ума. Сначала Северус стал пропускать кормления через раз. Мотивируя тем, что в лаборатории накопилось много работы. Гарри понимал и отпускал, тем более Кричер, испытывающий благоговение перед наследником рода, был на подхвате, да и сам омега уже освоился в уходе за ребёнком. Когда же альфа присутствовал, он старался не садиться рядом на диван, а устраивался в кресле или на стуле поодаль. Но всё равно ему было тяжело, и тёмные желания нашёптывали утянуть своего омегу в спальню, как только сын наестся и заснёт. Гарри, со свойственной ему чуткостью, уловил перемены в муже. Сначала он решил, что Северусу неприятно наблюдать за кормлением по какой-то своей причине. Омега и сам немного стеснялся своей набухшей груди и покрасневших сосков, но свой собственный ребёнок и не такого стоил. Тем более что врач сказал, всё придёт в норму, как только он перестанет кормить, и железы начнут обратно сужаться, ссыхаться до следующей беременности. Но потом Гарри всё же понял, что дело не в брезгливости или неприятии Северусом, а скорее наоборот. Омега стал замечать, как темнеют ещё больше глаза мужа, как трепещут чуткие ноздри замечательного, самого любимого носа, а бледная кожа на скулах приобретает румянец, как будто ему жарко. Да и скованные движения подсказывали, что Северус возбуждён и не желает показывать этого. Когда врач разрешил возобновить половую жизнь, Гарри и сам уже на стенку чуть ли не лез от воздержания. Тем более вот он, муж - рядом, целует, обнимает, спят вместе, сходят с ума от запаха друг друга. Получив подтверждение, заверенное колдо-медиком, молодой человек сразу же решительно приступил к делу, организовал романтический ужин и, хорошенько накормив сына, сдал его на поруки верному домовику с приказом без весомой причины до следующего кормления не тревожить. Ночь прошла прекрасно, Гарри наутро ходил уточкой и был абсолютно счастлив. С той поры, казалось бы, всё стало на круги своя, но всё же омега подмечал некоторые странности за мужем. Он, конечно, и раньше излишне нежничал, а голову и самообладание терял только во время течек, когда природные порывы были особенно сильны и неконтролируемы, но сейчас это становилось невыносимым. В конце концов Гарри что - старинная ваза или редкий ингредиент?! Омеге хотелось не нежностей, а подавляющей, порой грубоватой силы, заставляющей подчиниться, раскрыться перед своим альфой. А ещё младший супруг подметил, что Северус избегает ласкать его грудь, хотя раньше уделял этой зоне должное внимание, и сам получал при этом наслаждение не меньшее, чем Гарри. Чувствительные соски с припухшим ореолом от прибывающего молока порой зудели, и так хотелось, чтобы сильные пальцы накрыли сразу оба, немного помассировали, сжали так, чтобы брызнуло тёплое молоко. Но альфа и близко ничего такого не делал. Целовал страстно, обкусывал шею, член только что не проглотить был готов, пульсирующую, текущую от возбуждения дырочку вылизывал, проникая языком за край насколько мог, но грудь не трогал. «Может ему неприятно?» - думал и без того чистоплотный Гарри, тщательно намываясь после каждого кормления, а перед тем как лечь в супружескую постель - особенно. Но он довольно хорошо успел изучить Северуса за несколько лет брака и вскоре пришёл к выводу, что это не невосприятие и не брезгливость, наоборот – муж его хочет до потери контроля, до тёмных точек перед глазами, и это, определённо, связанно с запахом молока омеги. Придя к своим выводам и пронаблюдав ещё пару кормлений за подпольными метаниями мужа, старающегося всё и всегда контролировать, даже занятие любовью, Гарольд Снейп решил действовать. Мужа он своего ни чуточки не боялся и подсознательно знал, что его пара не причинит боли, кроме желаемой обоими. Потому, по-гриффиндорски смело, принялся воплощать умышленное доведение мужа до потери контроля. Ему совсем не нравилось, как Северус подавляет внутреннего альфу. По уже сложившемуся в семье расписанию, после ужина Северус несколько часов проводил в кабинете, а Гарри занимался делами и, покормив Алекса на ночь, укладывал его спать. В этот вечер всё было как всегда, за исключением того, что Гарри, ложась спать, не стал смывать с себя запах молока, в котором его щедро извозил сын, так, что до ключиц кожа была немного липкая от природной сладости. Улёгся с книгой, дожидаясь Северуса, застегнул пижамную куртку всего на одну пуговицу, которая расстёгивалась при любом неловком движении. Мужчина, войдя, сразу уловил витающий в комнате манящий запах, сплетённый с ароматом омеги, и с тоской подумал, что нужно будет вернуться в ванную, когда Гарри заснёт, чтобы опять дрочить, как озабоченный подросток, случайно унюхавший запах чужого течного омеги. И, главное, ни при каких обстоятельствах не трогать сегодня мужа, иначе он точно не сможет удержаться и сорвётся. Как только альфа лег под общее одеяло, Гарри потушил свет, оставляя слабый ночник, и закрутился рядом, вроде как пристраиваясь спать. Мало того, что пуговица, естественно, расстегнулась, так ещё несносный и такой соблазнительный мальчишка улёгся немного выше на подушку, прижимаясь к плечу. Северус стиснул зубы, это будет, определённо, очень долгая, бессонная ночь. Когда бессовестный соблазнитель, найдя в темноте шею мужа, стал вылизывать её юрким остреньким язычком, Снейп готов был взвыть раненым фестралом. Ну не говорить же своему омеге, что у него голова болит?! Глупо и обидно! И держать себя в руках, делая вид что спишь, - тоже. Гарри прильнул к мужу всем телом, навалился грудью на твёрдое плечо, из-за чего набухший от прилива молока кончик соска стал влажным, выпуская от давления излишек жидкости. Омега замер, уткнувшись носом в чувствительный изгиб шеи супруга. Северус рыкнул, почти слыша, как рушится стена самообладания, и отпустил себя, не в силах сопротивляться такой откровенной провокации. Младший сам откатился, улёгся на спину и потянул на себя мужа. Альфа завис над застывшим под ним в позе подчинения, с открытым горлом, возлюбленным, жадно всматриваясь в его лицо, пытаясь выискать страх или сомнения. Вместо этого получил открытый взгляд в глаза и ладошки, которые сначала погладили по вискам, зарываясь пальчиками в ещё влажные после душа волосы, потом перебравшиеся на затылок и надавившие, вынуждая пригнуться. - Ну же, Северус! – жаркий шёпот в ночной тишине перемешивался в ушах альфы с гулко стучащим пульсом, - Приласкай меня ртом, попробуй на вкус. Я так этого хочу… Зельевар медленно опустился, придерживая свой вес на руках, и впился в губы любимого, он не собирался так быстро сдаваться и полностью терять контроль, но Гарри был другого мнения и настойчиво подталкивал его вниз, вынуждая разорвать поцелуй. Альфа, следуя жадными поцелуями по шее, спустился до ключиц, старательно вылизывая ямки и прихватывая зубами тонкую кожу, Гарри под ним поёрзал и изогнулся, насколько это позволяло фиксирующее сверху тяжёлое тело, и задышал часто-часто. О, Северус слишком хорошо знал, что это означает! Наверняка аппетитная дырочка мужа уже пульсирует в нетерпении, желая заполучить в себя член, смешать секреты жидкостей, а штаны и простыня под ним уже влажные. Мальчик был на редкость чувственным и с радостью откликался на ласку, щедро даримую партнёром. Ладони в очередной раз подтолкнули Северуса вниз, и он, скользя носом по нежной коже, жадно дышал возбуждающе-сливочным ароматом, чувствуя как рот наполняется слюной в предвкушении. - Попробуй меня, С-е-е-в… - снова простонал Гарри. И альфа, уже не в силах остановиться, но всё равно ещё осторожничая, коснулся кончиком языка вершинки напряжённого соска. Прошёлся раз, другой, облизывая горячую кожу. То, что по запаху казалось божественным, на вкус и вовсе уводило за грань. Гарри протяжно застонал, когда язык, пройдя по контуру ореола, дотронулся до самого соска, грудь немного болезненно свело спазмом, и, видимо, от переизбытка возбуждения молоко с биением пульса омеги практически прыснуло альфе в рот. Попало на губы и подбородок, несколькими капельками стекло по шее. Северус тяжело втянул воздух и абсолютно по-волчьи облизнулся, собирая белые капли. Уже не нуждающийся в просьбах, припал к вожделенному холмику, делая жадный глоток. Другая рука накрыла вторую половинку и сдавила не больно, но чувствительно, именно так, как мечтал Гарри. Омега сходил с ума, чувствуя, что и под рукой мужа тоже мокро и липко. Заскулил жалобно, пытаясь потереться членом о свою пару. От возбуждения под полуприкрытыми веками плясали разноцветные пикси, а выдыхаемый воздух с витавшим в нем запахом общего возбуждения казался раскалённым. Северус рыкнул, не выпуская мягкой плоти изо рта, и потянул вниз пижамные штаны, оголяя полностью своего омежку. Гарри, то ли помогая, то ли мешая, в этот же момент тащил с мужа ненужную тряпку. Кое-как приспустив с альфы пижаму, он зацепился пальцами ноги и допинал ткань до щиколоток, избавляя длинные ноги мужа от помехи. Мужчина привстал на коленях, чтобы помочь Гарри выпутаться из штанов, последней здравой мыслью было проверить - готов ли партнёр к принятию его перевозбуждённой плоти. Два пальца привычно мазнули по расщелине и, пощекотав вход, погрузились в жаркое, мокрое нутро, сжимающееся под биение пульса и готовое принять своего альфу. Рыкнув ещё раз и не имея возможности контролировать инстинкты более, Северус согнул Гарри почти пополам, прихватил под коленями и, навалившись, всадил в текущего омегу свой немаленький член. Младший муж вскрикнул вместе с выбиваемым из него воздухом и вцепился в шею партнёра, подставляя зад, застонал в унисон толчкам, улетая от того как решительно его альфа берёт своё, без жалости и пощады, до конца, до поджимающихся пальцев ног и потери рассудка у обоих. После была сцепка и чувственные стоны, когда два тяжело дышащих тела замерли, максимально впаявшись друг в друга, а ароматная влага грудного молока как будто ещё больше склеила их. Северус раньше не позволял случиться сцепке, когда они занимались любовью после родов, всё боялся, что Гарри это повредит. Говорил, нужно дождаться восстановления течки и вот тогда, приняв положенную порцию противозачаточных, можно будет расслабиться. Но выходит, что муж его переупрямил и в этом. После сцепки они ещё раз занялись любовью, только на этот раз чувственно и медленно, наслаждаясь и смакуя друг друга. Северус, несмотря на усталость, чувствовал себя заново родившимся, он вожделел Гарри, не мог надышаться любимым омежкой, но чувство звериной жадности ушло, как и не бывало вовсе. Гарри знал, что утихомирились они, когда небо уже окрашивали розовые лучи рассвета. Смутно помнил, как Кричер принёс ему полусонного сына для кормления, а он от усталости даже стесняться домовика забыл, только прикрыл обнажённые бёдра простынёй и подставился, когда Северус вытирал его грудь влажным, тёплым полотенцем перед первым завтраком сына. Потом вроде кормил и заснул. Проснулся Гарри, когда солнце уже было довольно высоко, потянулся, ощущая приятную ломоту в теле и некоторое напряжение в натрудившейся ночью попе. Странно, неужели Алекс ещё спит, и почему его не разбудили? Наскоро приняв душ, омега прошёл в смежную комнату, сына в кроватке не было. Иррациональное чувство тревоги подгоняло быстрее спуститься вниз. Северус с Алексом нашлись в столовой. Первым порывом было принять ребёнка из рук мужа, но сын так уютно развалился на согнутой в локте левой руке отца и внимательно слушал, как тот глубоким грудным голосом читает ему «Вестник зельевара». Рядом лежала скомканная газета в мокрых белёсых пятнах. - Что это вы тут делаете? – Гарри подошел сзади, наклонившись, обнял любимого, пристраивая подбородок на широком плече. - У нашего сына хороший вкус, – прекращая читать, изрёк Северус, ловя губы супруга, - он отрыгнул на статью Скиттер. - Ну, это он в тебя, - Гарри прижался холодным носом, вдыхая любимый запах мужа. - Эй! Как бы мне ни были неприятны статьи Риты, я на них не срыгиваю, - Снейп шутливо разозлился и повёл плечом, как бы отодвигая льнущего младшего. - Я имею в виду, что у тебя хороший вкус. На омег в том числе, - нескромно улыбнулся Гарри, пройдясь языком по шее мужа, обводя и целуя следы от своих зубов. Он, конечно, хоть и омега, но кусаться и метить своего альфу тоже очень любил.