Звёздное небо

Джон недовольно поморщился. Тонкий хлопок серой футболки неприятно лип к телу. Хоть и был уже поздний вечер, духота стояла неописуемая. В этом году май был чересчур жарким, на учёбе сосредоточиться было практически невозможно, так и тянуло из аудиторий с тяжёлым, спёртым воздухом на улицу, как можно ближе к единственному озеру. Джон очень надеялся, что летом хоть изредка будут идти дожди и ему не придётся по нескольку раз за день переодевать футболки. Тяжело вздохнув, он прикрыл на секунду глаза и позволил себе помечтать о хорошем кондиционере, который создавал бы так необходимый сейчас лёгкий ветерок. И тут же одёрнул себя, возвращаясь к изученному вдоль и поперёк конспекту по биологии. Он знал, что его семья не могла себе этого позволить. Чёрт возьми, он не может вспомнить, когда на Рождество они покупали даже самую захудалую индейку. Денег почти совсем не было, концы едва-едва сходились с концами. Джон не знает, как он поступит пусть даже в самый обычный медицинский университет в следующем году (уже давным-давно и речи не идёт о том самом престижном колледже, маленькая пожелтевшая фотография которого висит над его кроватью несколько лет). В очередной раз он задумчиво погрыз карандаш, читая про разновидности тканей, и совершенно не заметил, как мысли опять повернули не в то русло. Джон Ватсон беспокоился. Хотя, пожалуй, беспокоился он два дня назад, а сейчас уже абсолютно точно переживал. Конечно, он знал, что его бойфренд Шерлок Холмс и по совместительству головная боль всех от мала до велика в их небольшом городке, не мог подолгу усидеть на одном месте. Он также помнил о том, что Шерлок часто пропадал и его почти постоянно видят в компании сомнительных знакомых (здесь Гарри сказала бы „Таких же угроз для нормального общества, как и он сам“), но все равно каждый раз волновался. В школе Шерлока не было уже пять дней, три из которых он не выходил на связь. Такое бывало и раньше, когда ему становилось скучно сидеть на лекциях и он предпочитал вместо этого объезжать „свои владения“ на чёрном, всегда сияющем на солнце мотоцикле. Джон уже давно привык и раньше даже не стал бы зацикливаться на этом, но это было до того, как они стали встречаться. На самом деле Джон упорно отметал закравшееся позавчера неприятное подозрение, что он ему просто наскучил. Ведь Джон Ватсон такой же, как и все, обычный, ординарный. Ботаник до мозга костей. Где ему тягаться с загадочным, стремительным и развязным гризером Шерлоком Холмсом! Сегодня ему пришла в голову другая мысль, более мрачная. Он совершенно точно знает, что мог бы смириться с тем, что просто надоел гениальному Шерлоку своей незатейливостью и простотой, каким горьким не было это смирение. И совершенно точно знает, что если его парень вновь увлёкся наркотиками, то он никогда себе этого не сможет простить. Даже не надо быть врачом, чтобы знать, что третий передоз не может хорошо закончиться. От таких печальных и тягостных размышлений его отвлёк какой-то тихий, едва различимый стук. Потерев усталые покрасневшие глаза, Джон решил, что пора заканчивать и ложиться спать, а на причину шума не обратил никакого внимания, ведь ветки старого раскидистого дуба периодически любили напомнить о себе то шелестом о крышу, то противным скрежетом о стекло окна. Зевнув и потянувшись, он сложил в аккуратную стопку тетради и учебники и уже хотел было выключить лампу, как стук повторился. В этот раз звук был более громким, чётким и даже более настойчивым. Нахмурившись, Джон мысленно пообещал себе завтра же спилить чересчур длинные ветки, одновременно прикидывая, где именно в гараже может лежать бензопила. И тотчас же вздрогнул. В стекло прилетел, глухо ударившись о стекло и исчезнув в темноте, небольшой камень. Неожиданно часто и громко забилось сердце, и парень наконец подошёл к окну, запрещая себе питать какие-либо надежды. На особо толстой ветке восседал недовольный Шерлок Холмс собственной персоной, который, увидев долго соображающего бойфренда, нетерпеливо кивнул в сторону щеколды на старой раме. Джон отчего-то дрожащими пальцами кинулся открывать окно, постоянно кидая мимолётные взгляды в сторону брюнета, будто проверяя, не растает ли он в воздухе, словно наваждение. В конце концов, щеколда поддалась и окно отворилось с неприятным скрипом, впуская душный ночной воздух в комнату. Шерлок с проворностью и грациозностью пантеры оказался внутри, не произведя абсолютного никакого шума. — «И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга. „Извините, сэр иль леди, — я приветствовал его, — Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки, Так неслышны ваши стуки в двери дома моего, Что я вас едва услышал“, — дверь открыл я: никого, Тьма — и больше ничего», — ухмыляясь, процитировал низким баритоном ночной гость. — Тише, прошу тебя. Ты ведь знаешь, что будет, если ты перебудишь весь дом… — Джон шагнул назад, давая Шерлоку пройти дальше. — Господи, что с твоим лицом?! — едва парень вышел из тени на свет, как сразу же стала заметна недавно разбитая губа, несколько царапин на скулах и кровоподтёк под глазом, да и вечно элегантно уложенные большим количеством геля волосы теперь торчали во все стороны и странно завивались. — Соскучился по мне? — хрипловато спрашивает обладатель всего вышеупомянутого, сверкнув в полумраке глазами и придвинувшись к нему вплотную. — Я… да… — он тут же растерялся, стоило только возлюбленному нарушить его личное пространство. Голова сразу же поплыла и ноги стали предательски ватными от запаха и тепла, исходившего от Шерлока. Недовольно нахмурившись, Джон постарался придать лицу более угрожающий вид, ведь всё-таки он должен злиться, а не растекаться лужицей от одного только взгляда и голоса. — Ты вообще-то не ответил на мой вопрос. И это только первый, у меня их в запасе несколько. — Давай опустим эту часть и перейдём к самому интересному, — проводит прохладными пальцами по его щеке, самым бесстыдным образом ухмыляясь. — К к-к-какому — такому интересному? — ну вот ещё и заикаться начал. Просто прекрасно, чёрт возьми! — Бросай свою скучную и нудную зубрёжку и пойдём со мной, — шепчет ему в самое ухо, опаляя короткие светлые волоски на его виске горячим дыханием с запахом терпких сигарет. — Я об этом пожалею, да? — с дрожащим вздохом также тихо спрашивает Джон, окончательно сдавшись. — Это не входит в мои планы, — хмыкнув, он неожиданно отстраняется и уже через полминуты оказывается внизу, у дерева. Для порядка печально вздохнув, блондин решительно выключает свет и покидает комнату через окно.

***

Джон искренне наслаждался встречным прохладным ветром, жмурясь от удовольствия. Чёрный мотоцикл Шерлока уже давно покинул черту города и теперь нёсся с большой скоростью по неосвещенной пустынной трассе. Джону слишком не хватало Холмса и его почти безумных гонок, чтобы начать сейчас читать лекции про небезопасность таких поездок. Да и к тому же ему следовало бы немного освежиться после нескольких часов сидения в душной комнате наедине с конспектами. Он покрепче обхватил талию брюнета руками и прикрыл глаза, прижавшись лицом к его неизменной кожаной куртке, которая насквозь пропахла бензином, алкоголем и табачным дымом. Глубоко вдохнув всю эту какофонию ароматов, он всё-таки смог различить практически неуловимый родной запах. Настоящий Шерлок без всех этих кожаных курток, высоких шнурованных ботинок, обтягивающих, словно змеиная кожа, джинс и тонны бриолина для укладки волос трогательно пах топлёным молоком и карамелью. И этот запах Джон любил больше всего на свете. Прислушиваясь к громкому рокоту мощного мотора и свисту ветра, ерошившему выбивающиеся из-под шлема пепельно-русые волосы, он вновь почувствовал себя свободным и счастливым.

***

Он до сих пор не понимал, куда и зачем посреди ночи они идут через кукурузное поле. Как таковой кукурузы ещё, правда, не было, зато были мешающие стебли, то и дело хлеставшие то по ногам, то по рукам. Они шли молча, прислушиваясь к тихому, беспокойному стрекотанию кузнечиков где-то в зарослях. Джон не нарушал непривычную тишину, потому что видел: с Шерлоком что-то не то, он чересчур загадочный и очень тихий. Шерлок же молчал, потому что думал, что не знает, как выразить все, что творится у него на душе в последнее время, словами. Он молчал и хмурился, кусая губы и борясь с чересчур сентиментальным желанием взять Джона за руку. Когда Джон хотел было уже остановиться и потребовать объяснений, они неожиданно вышли к невысокому, покосившемуся и обветшалому коттеджу, одиноко примостившемуся посередине огромного поля. Он не внушал ни страха, ни жалости. Просто заброшенный дом, увитый плющом и виноградником. Блондин перевёл вопросительный взгляд на брюнета, все ещё не понимая цели их путешествия. — Пойдём, — ещё более хрипло произносит Холмс, застенчиво и даже немного неловко улыбнувшись уголком рта, всё-таки беря Джона за руку и решительно ведя внутрь. Отпертая старым ржавым ключом дверь с оглушающим скрежетом отворилась, впуская в дом непрошеных гостей. Ещё не привыкнув к более тёмному месту, Джон судорожно хватается за ладонь гризера, часто моргая и постоянно спотыкаясь о какие-то вещи. К его удивлению, дом не пахнет сыростью или плесенью, но пахнет высохшим на солнце деревом и ещё чем-то очень знакомым, только вот он не может вспомнить, чем именно. — Осторожно, мы поднимаемся по ступенькам, — предупреждает Шерлок, который, кажется, чувствует себя здесь в своей тарелке. Ступеньки негромко поскрипывают под их ногами, но не внушают опасения. Когда они наконец на ощупь преодолевают два лестничных пролёта, то перед ними будто бы вырастает из-под земли светлая, почти новая дверь, которую Холмс поспешно открывает, сразу же заходя внутрь и утягивая за собой продолжающего ничего не понимать Джона. Выпустив его руку из своей, он поворачивается и внимательно вглядывается в неясные очертания своего парня, и тот почти готов поклясться, что видит в темноте смущённый взгляд вечно самоуверенного Шерлока Холмса, отчего сам теряется ещё больше. — Я знаю, что… М, возможно, я чёрствый чурбан почти постоянно, но я не мог не… — судорожно вздыхает, хмурясь от наплыва таких необычных эмоций. — В общем, я хотел, чтобы ты знал, что ты для меня очень важен, Джон Ватсон. И я очень тебя люблю, хотя нечасто говорю или делаю что-то, что может показать мои чувства к тебе… — окончательно замолкает, смутившись и совсем покраснев из-за своей неловкой и неуместной косноязычности. Пусть Джон и не понимает, что происходит и что Шерлок хочет всем этим ему сказать, но от его слов в груди разливается приятное тепло, ласковая улыбка расцветает на его лице прекрасным весенним цветком, он чувствует, как неприятный осадок последних дней куда-то испаряется и оставляет после себя только безграничную нежность к этому неуклюжему в человеческих отношениях засранцу. — Я тоже тебя очень люблю, Шерлок, — мягко произносит, подходя ближе и не переставая улыбаться, — Но я, чёрт возьми, абсолютно не понимаю, что ты хочешь и зачем ты меня сюда привёл. Холмс лишь хрипло смеётся в ответ, постепенно успокаиваясь и переставая так нервничать, лишь оттого, что Джон в очередной раз сказал, как он его любит. Несколько секунд он даже мысленно укоряет себя и прогоняет подальше своё недоверие к такому прекрасному человеку, как Джон Ватсон, который его, идиота, чёрт побери, любит. И он окончательно успокаивается, сделав глубокий вдох и начав улыбаться уголками губ чересчур хорошо понимающему и знающему его бойфренду. — Я помню, что ты сказал мне, когда узнал, насколько я пренебрегаю вещами, которые считаю ненужными и неинтересными, в частности, что именно ты говорил о моем абсолютном незнании Солнечной системы. Не без помощи Джима Мориарти, надо признать, я пересмотрел свою точку зрения и понял, насколько ошибался. Да, Джон, ошибался. Теперь я понимаю, что надо отдавать должное этим излучающим свет массивным газовым шарам, удерживаемым силами собственной гравитации и внутренним давлением, в недрах которых происходят реакции термоядерного синтеза. Джон лишь закатил глаза, услышав такой лестный отзыв о небесных светилах, все ещё не понимая, что происходит, но чувствуя странное предвкушение каждой клеточкой своего тела, давно и навечно пленённой ураганом по имени Шерлок Холмс. — И я слышал твой разговор с Гарри, когда она убеждала тебя, что я последний ублюдок, которому плевать на окружающих и даже на тебя. Который не заботится о тебе и ведёт себя, как омерзительная и дерзкая скотина. Нет, не возражай, — он предупреждающе вскидывает руку, прижимая длинный палец к его тёплым потрескавшимся от постоянного облизывания губам, успокаивающе поглаживает подушечкой нижнюю, немного печально улыбаясь начавшему хмуриться парню. — Сейчас речь идёт не об этом. И я дам тебе высказаться позже. Сейчас мне хочется, чтобы ты знал, что ты очень дорог мне, я становлюсь лучше благодаря тебе, я чрезвычайно рад каждым атомом своего чертового тела твоему появлению в моей жизни и без своего непревзойдённого проводника света я никуда. Мне действительно хочется заботиться о тебе, может быть, даже делать те глупые вещи, которые делают все пары… Хм, я немного нервничаю, поэтому постоянно отхожу от темы. Если вкратце, то я просто хотел сделать тебе приятное, заставить тебя улыбаться твоей изумительно яркой улыбкой, сравнимой только с оксилюциферином… — Джон вновь тепло заулыбался, слушая такие чудаковатые, но очень романтичные вещи для Шерлока. И он даже тихо усмехнулся, услышав сравнение своей улыбки с химическим веществом, позволяющим светлячкам мерцать в темноте, и, безусловно, оценив его милую неуклюжесть. — Поэтому ты…? — мягко подталкивает его к сути такой путаной и длинной речи, накрыв его ладонь своей и нежно погладив пальцы, усеянные тонкой паутинкой разнообразных шрамов. — Поэтому я сделал вот это, — неожиданно застенчиво улыбается Ватсону, отходя к стене и нажимая какой-то выключатель. В этот же момент потолок небольшой комнаты начинает уютно мерцать и таинственно светиться, переливаясь разными оттенками всевозможных цветов: от холодного белого до насыщенного фиолетового, образуя и будто вырисовывая тонкие линии галактик и созвездий, мягко отражающихся на удивлённом и даже изумлённом лице Джона, заворожённо следящем за этой необычной и потрясающе красивой игрой света. Кое-как оправившись от изумления, Джон несмело делает шаг вперёд и протягивает руку к выступающему из поверхности потолка тонкому и гибкому светильнику, проводя пальцами по холодному металлическому покрытию и наблюдая за то появляющимися, то исчезающими галактиками и даже планетами, которые, кажется, наплывают на тебя и в самый последний момент перед столкновением пропадают. Неожиданно он понимает, что совсем перестал дышать, увлечённый созерцанием такого изумительного по своей красоте зрелища, и делает резкий хрипловатый выдох и тут же глубокий свистящий вдох, наполняя внезапно ставшую тесной от эмоций грудную клетку. Кислород хорошо помогает прийти в себя и поэтому блондин тут же осознаёт, что не видел своего парня почти целую вечность. Он резко разворачивается, морщась от боли в шее от такого поспешного движения и находя взглядом вновь притихшего Шерлока, который также внимательно смотрит на него. Джон пытается улыбнуться, но мышцы не хотят слушаться и вместо улыбки выходит кривоватая нелепая гримаса. Решительно преодолев расстояние между ними в несколько больших шагов, он тут же оказывается в тёплых объятиях возлюбленного. — Господи, ты должен знать, как сильно я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты чувствовал это всем своим телом и своей прекрасной, волшебной душой, хочу, чтобы ты знал, что я буду медленно ломать каждую косточку в теле тех людей, которые осмеливаются говорить о тебе что-то плохое, называя их. Я так чертовски тебя люблю, что готов последовать за тобой куда угодно, пусть даже в самое пекло. Я никогда тебя не оставлю и никому не отдам, Шерлок Холмс. И хорошо, если бы ты чувствовал то же самое и я сейчас не выглядел одержимым маньяком… — хрипло шепчет ему в самые губы, переводя почти безумный взгляд от одного глаза к другому и необычайно нежно поглаживая большими пальцами его острые скулы, которые могут порезать только лишь тех, кто недостаточно хорошо знаком с этим человеком. Шерлок заворожённо смотрит на своего любимого Джона, гораздо более заворожённо и восторженно, чем он смотрел недавно на искусственное, но от этого не хуже настоящего переливающееся звёздное небо. Он шумно сглатывает, опуская глаза на его такие манящие губы, касающиеся его собственных при каждом потрясающе трогательном слове. — Я чувствую то же самое… — тихо выдыхает, медленно сокращая оставшееся расстояние между ними. Если вы когда-нибудь спросите Джона об этом поцелуе, то будьте уверены, он скажет, что это был его первый настоящий поцелуй. Вы, наверное, несказанно удивитесь, зная его прозвище „Три континента“, и попытаетесь возразить, настаивая на том, что этого просто не может быть, ведь до этого момента, если Джон и Шерлок взаправду были любовниками, они не могли не целоваться. Вас можно понять. Шерлок и Джон действительно целовались до этого, но обычно это было простое выражение страсти, никак не взаимных чувств, которые они почему-то усердно прятали друг от друга и от самих себя долгое время. Они целовались жарко, горячо, страстно и чаще всего это было начало, толчок перед шикарным и умопомрачительным сексом. Это совершенно точно был их первый в жизни поцелуй, значащий так много, рассказывающий обо всём, что до этого было отчасти воплощено в их снах. Джон чувствовал себя так, будто Шерлок разобрал его на атомы и мельчайшие частицы, а затем собрал воедино одним лишь только прикосновением. Его колени непозволительно подгибались, в животе закручивалась сладкая и томительная спираль. Он чувствовал себя так, будто с минуты на минуту взорвётся от переполняющих нежности и тепла к настолько трепетно и ласково целующему его человеку. Полные, красивые губы Шерлока прижимались к его губам, его тёплые руки бережно обнимали за плечи, а родной запах укутывал и баюкал на волнах неги, даря ощущения спокойствия, уюта и дома. Они не целовались, нет. Они говорили друг с другом при помощи ощущений и прикосновений, полностью открываясь и доверяясь. Им обоим хотелось, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось, они оба верили, что нашли вечный двигатель в своей безграничной любви.

***

В тот вечер они не занимались любовью, им было достаточно лишь сияния глаз напротив и ощущения спокойного биения сердец. Они долго молча лежали на импровизированной постели из огромной кучи одеял и любовались свечением далёких и одновременно настолько близких созвездий, наблюдая за их отблеском на умиротворённых, счастливых лицах друг друга. Джон не мог поверить, что это происходит с ним. Он не мог поверить, что это происходит в реальности и это не сон. Что Шерлок, Его Шерлок, мог быть таким чувственным, любящим, нежным и романтичным. Шерлок не мог поверить, что Джон выбрал его. Его, странного, неординарного, резко и прямо говорящего все свои мысли, не раздумывающего долго и выкладывающего всегда нелицеприятную правду с отрешённым выражением лица. Он не мог поверить в то, что Джон искренне считал его гениальным, что он восхищался им. И они оба не могли поверить в то, что принадлежат друг другу всецело, душой, сердцем и телом. Что больше никто и никогда не встанет между ними.

***

Джон, прижимаясь щекой к тёплой, потрясающе пахнущей груди Шерлока через футболку с дурацким провокационным принтом, слушал биение его умного, большого сердца, о существовании которого знал только он. — Может быть, всё-таки расскажешь, что случилось с твоим лицом, м? — тихо, почти неслышно спрашивает, потираясь носом о его грудь через ткань. Разнеженный Шерлок недовольно нахмурился и тяжело вздохнул. Он знал, что его упрямый Джон Ватсон не отстанет, пока не узнаёт всю правду. — Подрался с Мориарти. — Опять? — осуждающе выдыхает, замирая и готовясь слушать очередные оправдания по этому поводу. Шерлок снова немного помолчал, покусывая свою разбитую губу и совершенно не обращая внимания на неприятную боль. — Он назвал тебя моим домашним питомцем, — негромко и едко выплёвывает, сморщившись так, будто эти слова причиняют ему физическую боль. Против воли Джон заулыбался, вновь чувствуя тёплое, щемящее чувство своей огромной любви к этому невыносимому и порой неуравновешенному засранцу. Самому прекрасному в мире засранцу. Засранцу, которого он никогда бы в жизни не променял на кого-то другого. — Ты что, подрался из-за меня с этим придурком? Ох, Шерлок, Шерлок. Какой же ты у меня… — ласково проводит рукой по его разбитой скуле. Холмс ощущает себя растекающимся по раскалённой сковородке маслом от того, как нежно на него смотрит Его парень, как ласково он называет его Своим. — Какой? — шёпотом, улыбаясь уголками губ. — Глупенький. И одновременно мой герой, — мягко улыбается ему в ответ, чуть щурясь. — Разве так бывает? — Как видишь, бывает, — он наклоняется и запечатлевает короткий, но от этого не менее важный поцелуй. И Шерлок уже почти целует его в ответ, как Джон намеренно отстраняется, улыбаясь более лукаво. — Нет-нет-нет, сначала ты расскажешь мне то, что обещал рассказать после поцелуя. Это ведь было что-то важное, так? Шерлок неожиданно становится очень серьёзным, он внимательно всматривается в его лицо, неосознанно обнимая покрепче и прижимая ближе к себе. — Я знаю, чего я хочу в будущем. — твёрдо заявляет спустя пару минут их молчаливого разглядывания друг друга. — И чего же? — продолжает улыбаться, подбадривающе поглаживая его учащенно пульсирующую жилку на шее. — Я хочу стать консультирующим детективом, — выпаливает на одном дыхании, жадно наблюдая за его реакцией. — Кем-кем? — с интересом склоняет голову с обожанием смотря на него. — Детективом, консультирующим полицию в особо трудных случаях, то есть, почти всегда, когда они заходят в тупик в самом начале элементарного дела. Единственным в мире. Я изобрёл это профессию. — Я понял. И думаю, это звучит очень здорово. Ты у меня всегда ассоциировался с чем-то подобным, — наклонившись, оставляет ласковый поцелуй на его левой забавно топорщащейся брови. — Это ещё не все, — выдыхает, на секунду зажмурившись, — Я хочу, чтобы ты стал моим личным врачом и блоггером. Чтобы мы вместе расследовали преступления и жили в небольшой квартирке в центре Лондона с надоедливой домохозяйкой, постоянно подкармливающей нас домашним печеньем. Джон удивленно застывает, неверяще разглядывая смущённого и одновременного жаждущего ответа Холмса. Несколько раз моргает, переваривая полученную информацию, машинально облизывает почему-то пересохшие губы, делает глубокий вдох. — Ты действительно этого хочешь? Ведь если это так, то я никогда не оставлю тебя и сам ты не сможешь от меня избавиться, — осторожно произносит, внимательно следя за его выражением лица. — Да, Джон. Это то, чего я хочу. — ещё более твёрдо, широко улыбнувшись и все ещё не веря своему счастью. — Тогда я готов идти за тобой хоть на край света, — возвращает ему широкую улыбку, наконец чувствуя, что все кусочки их пазла собрались в правильном порядке. Обменявшись долгими, полными нежностью и любовью поцелуями, Шерлок откидывается обратно на одеяла, а Джон вновь ложится на его грудь, на этот раз закрывая глаза. Он теперь совершенно точно знает, что у них все будет хорошо. Ведь они есть друг у друга, а остальное не так уж и важно.