Зодиак. Змееносец

В ту ночь Совет собрали за полночь. Круглая зала освещалась лишь тусклым светом факелов. Зыбкие тени слабо мерцали в зловещем танце на стенах помещения. Если сильно напрячь глаза и хорошенько приглядеться, то можно было различить в полумраке ровно двенадцать старинных дверей, распахнутых настежь, за которыми непроглядной стеной клубилась тьма. Над каждым входом столетия назад был выгравирован и инкрустирован драгоценными камнями разных цветов и размеров собственный узор. Холодные отблески драгоценностей в свете факелов придавали собранию еще более загадочную и даже пугающую атмосферу. В центре помещения небольшим кругом расположилась дюжина людей. На каждом были надеты черные, сотканные из ночных теней балахоны. Лица мужчин и женщин полностью скрывали тяжелые капюшоны. Если бы здесь в это время оказался кто-нибудь из посторонних, он непременно принял бы членов Совета за скопление неподвижных статуй, как если бы он попал на выставку скульптур, но едва заметное колыхание приятной на ощупь материи выдавало в присутствующих живых. Однако ни один посторонний не сможет попасть сюда, даже если вдоль и поперек исколесит, и перекопает каждый клочок земли. Присутствующие поприветствовали друг друга едва заметными кивками и вновь замерли, не желая начинать разговор. Настоящий имен участников собрания не дано знать никому, кроме их самих. Это тайна, сплошь покрытая мраком. В народе их зовут по прозвищам, если это можно так назвать. Да и сами члены Совета частенько пользуются ими, называя себя по имени только изредка и лишь между собой. Стоит так же заметить, что о месте проведения собраний кроме дюжины людей, находящихся сейчас в помещении, известно лишь небольшой группе доверенных и проверенных временем лиц. И беспокоиться о разглашении столь ценной информации никому в голову не приходило из-за незначительного количества посвещенных в нее людей. Все участники собрания равны между собой, но один человек все же стоит на порядок выше в иерархии собрания Двенадцати. Это еще одно название Совета— такое же ненастоящее, как и «Золотая Дюжина». Настоящее известно практически каждому (вряд ли найдется такой чудак, который не знает его), но предпочтительнее называть ежемесячный сбор, на котором решаются важные вопросы, именно так в ряд некоторых причин. К слову, это есть прихоть самих участников этого мероприятия. Так называемый предводитель заговорил первым: — Доброго времени суток, дорогие мои друзья, — все резко повернули головы в сторону говорящего, а кое-кто постарался подавить язвительные смешки— уж кем-кем, а «друзьями» назвать членов собрания очень сложно. Да и сам голос мужчины был скорее пропитан усталостью, нежели радостью от встречи с товарищами. — Сколько лет прошло с первого собрания, вы только представьте! Помниться мне, как однажды мы с… — Прекращай ядом брызгать, Лев, — грубо оборвал его кто-то. — Если ты решил повспоминать прошлое, то я пас! Не стоило созывать нас второй раз за месяц только из-за такого пустяка. Не у одного тебя здесь, знаешь ли, есть важные и неотложные дела. — Действительно. Зачем мы здесь? Я никогда не подозревала, что ты такая впечатлительная и сентиментальная особа, которую трогают за душу разговоры о давно минувших днях, Лева. Прерванный предводитель буравил взглядом своих товарищей. В который раз те поняли, насколько им повезло, что непроницаемый капюшон скрывает от них глаза Льва— одиннадцати членам становилось по-настоящему жутко и неуютно от пылающего гневом взгляда— такого холодного и одновременно прожигающего насквозь. В голосе мужчины задребезжал металл, хотя он по-прежнему старался сохранить вежливый тон: — Прошу, выслушайте меня до конца, — это прозвучало больше как приказ, нежели просьба, хотя Лев хотел произнести эту фразу более дружелюбно, чем она прозвучала на самом деле. — Если бы причина не была столь серьезна и опасна как для всех людей, так и для нас самих в том числе, я бы ни за что не стал отвлекать вас от собственных дел. — И что же могло случиться? — поинтересовался еще кто-то. Лев едва заметно горько усмехнутся своим мыслям. Действительно, что же ему сказать? Он уверен, остальные наверняка в курсе последних событий. Но ему было необходимо поделиться этим с другими членами Дюжины! Наверное, это единственный раз, когда мужчина пожалел о собранном Совете. Как же он уже устал от всего этого! Эти эгоистичные гордецы и носом не поведут, даже если Лев опишет все им в самых мрачных красках. Мужчина обвел презрительным взглядом своих собеседников и, скривив губы в брезгливой улыбке жеманно произнес: — Вы же уже знаете о нашей недавней находке? Не очень-то приятный сюрприз преподнесли нам, если выражаться откровенно. — И как раз в день моего рождения, — угрюмо вставил самый юный член собрания, по-детски надув губы. Лев прервал свою речь, всем своим видом давая понять, что неописуемо зол на юнца, посмевшего оборвать его, главу Совета, на полуслове, но проглотил свою гордость, как юноша вновь прервал его: — А что там было, кстати? В этой находке. Я слышал, что этим занимались только ты и наш старик. А остальные даже не ответили на сигнал тревоги. — К слову, и ты тоже, — заметил Лев недовольным голосом. — Нет, что ты. Я же написал тебе длинное письмо на две страницы. Как ты любишь— по всем правилам, соблюдая эти формальности, которые не нужны. Мы же знаем друг друга сотни лет! А это так выматывает. Серьезно, мне казалось, что я целый день бегал вокруг дома. Я так проголодался. И, кстати, в этом же письме я пригласил тебя на свое шестнадцатилетие, а ты даже не приехал на праздник, — в голосе юноши послышались укор и детская обида. «Наверное, он никогда так и не повзрослеет», — подумал Лев. — Сколько у тебя уже было этих шестнадцатилетий, — фыркнул мужчина. — И вообще, никакого письма от тебя я не получал. — Да? Ну, значит, — юнец тут же сменил свой тон на виноватый, — я просто забыл тебе его отправить, — он легкомысленно улыбнулся, словно это был какой-то незначительный пустяк. Лев устало закатил глаза. Мужчина решил больше не отвлекаться на неуместные комментарии юноши и продолжил свой рассказ, обратившись уже ко всем собравшимся: — Иначе говоря, это совсем выбило меня из колеи, — тут он удивился, что никто не отпустил язвительной шутки в его адрес, но не стал заострять на этом внимание, ведь он приблизился к самой значимой и волнующей части истории. — Та хижина… Навевает воспоминания, не так ли? Мелодичный, задумчивый голос прервал воцарившуюся тишину, — таких новостей никто не ждал. — Мне казалось, она давно уже развалилась, — девушка мечтательно улыбнулась, вспоминая яркие дни из их общего прошлого. — Сколько лет уже прошло? С ходу даже не сосчитаю… — Но разве мы не договорились не вспоминать об этом? — спросил второй по значимости член Дюжины своим грубым голосом. Льва оскорбило такое замечание, и он не помедлил возмутиться: — Считаешь, я стал бы вспоминать о ней лишь из прихоти?! —Только вот огрызаться не нужно, — мужчина слегка повысил голос и открыл рот, чтобы продолжить свою гневную тираду, как был прерван повелевающим тоном уже другой женщины: — Прекратить перепалку! Оба живо успокойтесь! Вы же как малые дети, ей-богу! Уже не маленькие, а как всегда цапаетесь!! Командорские нотки в ее голосе заставили мужчин присмиреть. Она была права, сказав, что те напоминает ей маленьких— в эту минуту последние напоминали провинившихся детей: они оба не знали куда отвести взгляд, чтобы не встречаться с глазами женщины. Хотя ее лицо полностью покрывал капюшон, им все равно казалось, что она прожигает их взглядом. В душе, когда Лев встречался с этим взглядом, всегда зарождалась вина. Но почему-то не в этот раз, и мужчине от этого стало грустно. Лев смиренно продолжил свой рассказ: — В этой хижине я обнаружил троих детей примерно одного возраста. — Ну и что из этого? Я, конечно, понимаю, что похищение — это ужасно, но мы ведь не можем вернуть им потерянные года. — Что, прости? Я не говорил, сколько лет они там провели, как не сказал о том, что они провели там по несколько лет, — мужчина настороженно уставился на свою собеседницу, но ответ ему и не был нужен. — Так ты знала!! Женщина неожиданно самодовольно улыбнулась, гордясь тем, что ей удалось разозлить Льва. Еще больше действуя на нервы своему старому знакомому, она неспешно произнесла, нарочно растягивая слова: — Что ты, Левушка! — Женщина резко изменилась в лице и голос ее опять стал серьезен. — Конечно же мне известно об этом. Все-таки я немало времени провела там и хоть и изредка, но все же интересуюсь судьбой хижины. — Почему тогда ты не сообщила об этом раньше?! — Я не обязана тебе отвечать. Я сама решаю, что следует говорить, а что нет. Но скажу, что мне не казалось это столь важным и интересным, поэтому я не считаю нужным сообщать тебе об этом. — Скажи-ка тогда на милость! В чем тогда смысл существования Совета, если мы все будем что-то утаивать? — Чего он добивается? — шепотом спросил кто-то у своего соседа. — Я его не понимаю, — покачал головой собеседник. — Если хочешь услышать мое мнение, то мне кажется, что ее поведение может стать началом разрушения Совета. По крайней мере, так считаю я, а что твориться в голове у Льва не могу и представить. — Ну если ты так думаешь, то я поддержу тебя. Ты все-таки старше меня и разбираешься в этом лучше. — Не говори так. Наоборот, я уже слишком стар, чтобы поспевать за Львом. Он так эгоцентричен и независим от других, что проследить ход его мыслей для меня практически невозможно. Но надо отдать ему должное— именно благодаря этому наш союз еще не распался. Но такое поведение, как у нее, может послужить остальным примером. «Ей можно, а мне нельзя», —эти мысли посетят каждого из нас, если не пресечь такое отношение к делу в корне. — Старик, я поражаюсь твоей сообразительности, — в голосе девушки появилось искреннее восхищение. — Что ты, — смущенно произнес ее собеседник. — Надо поражаться способностям Льва. Они у него в крови, он прирожденный предводитель. — Это да, — задумчиво согласилась девушка и стала наблюдать за между главой Совета и женщиной, которая едва не поступила причиной разлада в их кругу. — Я жду ответа на свой вопрос, — с угрозой в голосе произнес он. — Перестань уже, — отмахнулась она. — Лучше скажи, что нам делать с ребятами. Вернуть их по домам? Это самый очевидный вариант, по-моему. Гнев застилал сознание Льва, — да как она посмела умолчать об этом! — и он не сразу понял смысл сказанного, но когда ее слова достигли его ушей, мужчина помолчал еще с минуту, давя на женщину морально. Он уже взял себя в руки и почти ровным и спокойным голосом объявил: — Пока не знаю, но это не столь важно. — Что такое, Лев? Почему у тебя такой голос, будто тебя унизили? Разве этого ждал от нас Марк? — Заткнись!! — мужчина неожиданно для себя перешел на крик и все его спокойствие, восстановленное таким трудом, разбилось в дребезги. — Не смей говорить о нем в таком тоне! В следующую секунду в воздухе одновременно повисли противоречивые слова женщины… — Не смей так говорить! Не смей заставлять нас забыть о нем …и Льва: —Никто из нас не достоин даже имени его произносить вслух! Вязкое оцепенение пронзило всех присутствующих. Слова, неосторожно брошенные мужчиной, отскочили от высоких стен залы; тихое назойливое эхо оставило после себя в воздухе противное и невыносимое напряжение. Лев внутренне сжался, готовясь выслушать тираду своих товарищей (и на этот раз даже сам мужчина признавал ее заслуженной, — он понял какую оплошность совершил). Он ждал. Время тянулось еще хуже, чем новая резина, но никто не смел сдвинуться с места, некоторые вовсе затаили дыхание, а неуклюжие тени на мгновение остановили свой танец, словно даже их задел за живое Лев своим поведением. Когда молчание совсем затянулось, неугомонный юнец, день рождения которого по несчастью совпало с событиями в хижине, легким движением руки скинул с головы капюшон. Копны солнечно-рыжих волос, отливая в свете факелов золотом различных оттенков, непослушными волнами легли на плечи юноши. — Никогда не любил из-за этого капюшоны, — он провел руками вокруг головы, и на его лице вспыхнула яркая, как солнце улыбка. — Теперь я одуванчик. Юноша хохотнул, думая разрядить обстановку, но его никто не поддержал, хотя былое напряжение среди них спало. Однако рыжеволосый парень не был намерен сдаваться: — Ой да ладно вам! Я знал, что вы все дряхлые скряги, но не на столько же! — Уж кому-кому, а тебе следовало бы здесь промолчать, — фыркнул Лев. — Ведь это из-за тебя Марк ушел. — Да, — озорная улыбка сменилась виноватой, пока не угасла совсем, — я виноват перед ними… И перед ним в первую очередь… Но разве сейчас время перемывать наши косточки, Лева? Согласись, у каждого в его шкафу найдется парочка скелетиков, за которыми лениво прибираться, — юноша понял, что сейчас самый удачный момент, чтобы перевести спор на изначальную тему разговора. — Лучше расскажи, что ты говорил про хижину, про детей… Как же нам с ними поступить? Полностью оправдав надежды юнца, Лев снова выглядел спокойным и невозмутимым. Сам мужчина был благодарен мальчишке за то, что снял напряжение в их кругу, возникшее по вине самого мужчины, но гордость не позволила признать и показать это. Необычайно вежливым и сдержанным тоном Лев снова взял слово: — Говорю же: я не знаю. Но это не важно. — Что может быть важнее похищения детей, Лев?! Ты в своем уме?! — Женщина, вновь вклинившаяся в разговор, искренне негодовала от черствости мужчины и не заметила полный укора взгляд рыжеволосого юноши. Лев не удержался от грозного рыка: — Определись уже! Ты ведь не даешь мне закончить, — мужчина с силой сжал зубы. — Гораздо важнее, что мы нашли в доме информацию о каждом ребенке: его возраст, семью, даже любимый цвет! — Так в чем проблема? Возвращаем детей к своим родителям и не забиваем себе голову лишней чепухой! — Ох, чувствуется мне, что это еще не самое интересное, — непоседливый юноша издал короткий смешок. — Верно, — согласился Лев. — В этих документах указаны точные данные об этой троице. В том числе и… и места их рождения. Здесь мужчина запнулся, и всем стало ясно— даже их непоколебимый предводитель чуть ли не впервые в жизни дал слабину.