Ночной рейс

- Что такое? Малыш собирается плакать? Хочет побежать к мамочке и пожаловаться? Давай же! - трое достаточно взрослых парней нависли надо мной, смеясь и тыкая пальцем. Сейчас они подобны обезьянам... Внимательно изучаю веточку, что держу в руках и которой плавно вожу по грязному песку. Она длинная, удивительно гибкая и очень красивая. Дереву наверно было больно, когда оторвали часть него... Поглаживаю пальчиками, немного сжимая. Солнышко, домик, речка - что еще может рисовать мальчик четырех лет от роду? В следующий момент один из глупых подростков перепрыгивает бордюр песочницы и начинает ногами топтать мои художества. - Плач! Давай же! Наивные, пытаются выбить из меня эмоции. В том числе и рукоприкладством, ибо другой, стоящий позади меня, со всей силы бьет по затылку. Больно, обидно... Но плакать на угоду мелким пакостникам я не собираюсь. Упав со специального сидения, которые заботливые родители прикрепили к песочнице, оказываюсь стоящим на коленях. - Целуй ноги, мелочь пузатая! Что ж, выбора нет. - Прости, - шепчу я веточке, которая успела сломаться пополам. - Что? - поднимаю голову вверх, замечая удивленное лицо этого глупого создания. А затем вскидываю ручонку свою и со всей силы, что доступна карапузу, наношу удар. Острый кончик дубовой ветки разрывает плоть ступни. Меткий взмах опустил орудие прямо в дырку сандалий этого урода... Раздается душераздирающий крик, а парням становится уже явно не до меня. Воспользовавшись паникой, поднимаюсь на ноги и, отряхнув шорты, покидаю песочницу. Двое из них, которые стали свидетелями моего первого преступления, погнались со мной спустя несколько минут. Но мой любимый папочка вернулся с работы вовремя. - Только попробуй... - злым шепотом говорит он, поймав одного из подростков за шкирку. Уже дома он задал вопрос, который на несколько пунктов поднял мою планку в его понимании: - Почему ты не сказал, что они издеваются над тобой? Мама даже заплакала, когда узнала о побоях, что наносились мне в течении нескольких недель. - Пап, я же мужчина. Ты сам говорил, что не в наших правилах жаловаться... - Мой ты хороший, - он притянул меня поближе к себе и обнял. - В правилах бывают исключения... Ведь мы семья, проблемы должны решаться общими усилиями. - Но я не вижу в этом проблемы... - пожимаю плечами. - Ведь они всего лишь глупые люди, жизнь еще преподаст им урок. - Самостоятельный ты наш, - фыркает отец и осматривает мою голову. - Все в порядке, пап! С того момента прошло почти три десятилетия... Если быть точнее, то двадцать девять лет, восемь месяцев и еще семь дней. Забавно... Мое детство и юность были слишком кошмарными. Настолько, что в один прекрасный миг я угодил в места не столь отдаленные. Нет, это не тюрьма. Всего лишь психиатрическая клиника на окраине родного города. Хотя до сих пор не могу понять - зачем меня туда упрятали на пять долгих лет? Ведь я никого не трогал, просто не общался, не выходил из дома и категорически отказывался от любой посильной помощи... До сих пор анализирую ту ситуацию... Вспоминаю, восстанавливаю картину событий... Как и многие дети в этой стране, в детский сад не ходил. Не потому, что считал себя выше других или не было финансовой возможности, как к примеру у других. Просто родители поняли - я одиночка, не люблю толпу и лучше чувствую себя в обнимку с книгой. Меня читать, рисовать, считать научила мама. Всему остальному - папа. Ох... Это два человека, которых свела сама судьба. Их сердца бились в унисон на протяжении десяти лет, а остановились с разницей в три года... Сначала похоронил отца... В тот день было дождливо и очень ветрено. Мои планы на прогулку рухнули уже с рассветом, ибо тучное небо противно висело над головой и не собиралось уходить. Мама готовила на кухне, я сидел в своей комнате и рисовал в блокноте то, что приходило в голову. Внезапно раздался телефонный звонок, на тот момент аппарат стоял в коридоре, прикованный к стене шнуром. По обыкновению, побежал отвечать первым. По ту сторону связи потребовали дать трубку кому-то из взрослых и как можно быстрее. Позвал маму, та еще что-то пошутила, мол откуда такая спешка. Она слушала несколько минут, при этом лицо ее внезапно потеряло всякую эмоциональность. Когда трубка вернулась на свое место, мама осела на пол и, уткнувшись лицом в колени, заплакала. Затем, видимо вспомнила, что я рядом, резко поднялась на ноги и упала передо мной на колени. - Что случилось? - спросил я тогда. - Нашего папу убили... - по щекам вновь покатились слезы. По ее, но не по моим... Я не могу забыть того горя, которое испытали несколько сотен людей, пришедшие на похороны отца. Мужчины и женщины с разным цветом кожи, характером и вероисповеданием... Но все без исключения плакали по усопшему. Помню розы, что закрыли собой свежий могильный холмик... Среди них были гвоздики, тюльпаны и хризантемы... Но папа все жизнь потратил на выращивание колючих красавиц... Весь город знал его как главного цветочника-огородника округа. На подоконниках тысяч людей стояли горшки с его произведениями искусства. И до сих пор стоят... Аграрные компании с радостью покупали выведенные сорта многолетников, кустов и овощей... И иногда я замечаю знакомые картинки в витринах магазинов. Он жив, пока я помню о нем... Следом за отцом ушла мама, всего лишь через три года. В тот день была невероятно солнечная погода... Все ребятишки сидели дома, изнывая от жары и мечтая погулять по двору. В свои права вступил август и на своих крыльях он принес слишком высокую температуру. Мне было двенадцать лет, за спиной начальная школа... Впереди блестящее будущее, всегда мечтал пойти по стопам папы. Чтобы он гордился с небес, смотря на своего ребенка. Часто занимался цветами, овощами и кустами на школьном дворе. Все сажал сам, принимая семена от руководителей. Никому не разрешал вмешиваться в наши отношения. Ведь я и растения - это единое целое. В детстве мама никогда меня не ругала, но после смерти отца часто срывалась без повода. Никогда не злился и прекрасно понимал, что это последствия душевной травмы... Тогда она вновь обругала сына за медлительность и отсутствие друзей. Это было что-то новое... Ведь обычно доставалось за внешний вид или уроки. Затем закрыла глаза, успокоилась и по обыкновению извинилась. Я привык, правда. И она тоже... Потом взяла свою сумку и сказала, что пойдет в магазин за продуктами, ведь в холодильнике уже пусто. Помню свои слова: - Мам, ты куда? На улице ужас что творится. Подожди вечера, я сам схожу. Но она махнув рукой, открыла входную дверь и перешагнула порог. Почему-то внутри начало все кипеть и кричать, хотелось завопить и остановить ее. Но я ничего не сделал, подавил эмоции в себе, даже не приняв предчувствие в серьез. Это был последний момент, когда видел ее живой... Буквально через полчаса в дверь постучали. Меня учили, что если родителей дома нет - то квартира пуста, не стоит даже спрашивать "кто?". - Я знаю, что ты дома... Открой мне дверь, - услышал голос с той стороны двери. - Кто вы? - шепотом спросил я. - Мое имя ничего тебе не скажет, нужно поговорить... Не знаю, зачем я это сделал... С некоторым вызовом во взгляде распахнул входную дверь и уставился на мужчину лет тридцати. - Что вам нужно? - поинтересовался я. - И все же хочу узнать ваше имя. - Что ж, твое право. Меня зовут Киллиан. И пришел я с целью сообщить тебе... Мамы больше нет. Тогда я засмеялся, впервые за долгое время. - Юмор у вас отвратительный. Она ушла в магазин и скоро вернется. - Она не вернется. Несколько минут назад ее убили возле торгового центра. Несколько минут я стоял не проронив ни слова. - Вы шутите... - Нет. Пойдем со мной. Я не помню, как вышел из дома, но в память врезалась картинка - женщина, лежащая в луже собственной крови. Ее застрелил ублюдок, которому почудились черти. В след за мамой ушли еще несколько человек, их родные уже оплакивали тела погибших. Тогда я опустился на колени, взял ее еще теплую руку и прижал к своему лицу. Взрослые смотрели на меня с сочувствием, что-то говорили и советовали... Слышал лишь голос того мужчины, что привел меня сюда: - Она не мучилась... В отличии от твоего отца, - я вскочил на ноги и ринулся к нему. Мне было плевать, что он стоял в десяти метрах от толпы и слова бы до меня даже по ветру не долетели бы... - Вы знаете, кто убил моих родителей? - задал единственный вопрос. Ибо тварей, погубивших папу, так и не нашли. - Да, я знаю. Киллиан садится на корточки, становясь чуть ниже меня. - Поверь, они будут наказаны за свои деяния. Ваш суд не в состоянии по праву оценить ситуацию. Даже если будут пойманы, получат пять лет колонии... Разве это вернет ему жизнь? Нет. Разве больного на голову отправят в тюрьму, он сможет искупить вину? Нет. А вот тот суд, что ждет после смерти - единственный в мире, который оценит по достоинству все грехи. - Я не верю ни в Бога, ни в Дьявола! - в первый раз в жизни, когда эмоции стали вырываться из меня. - Если Бог есть, почему допускает это? Почему проливается кровь? Мужчина взял меня за руки, немного погладил и при этом неотрывно смотрел мне в глаза. Тогда я заплакал и мне было стыдно за слезы... - Бог не следит за теми, кого породил... Прячется и чего-то ждет. Напрасно не веришь в Дьявола, ведь он в тебя верит. Я помню похороны, которые организовал этот человек... Моя мама была красивой, как всегда... В белоснежном платье, а лицо закрывала фата. В руках она держала розы... Я запомнил ее живой, а не той бледной и худощавой. Ее могила - рядом с могилой отца... Почему-то родственники были против, но как обычно на них никто не обратил внимания. Помню и то, как Киллиан предлагал свою опеку. Но я отказался. Мне не нужна поддержка! Ни мужчины, ни детдома. Спасибо ему за помощь, конечно, но этого было достаточно. Как бы я не хотел, но под дверью постоянно появлялись корзинки с едой. По началу я не обращал на них внимания и они исчезали... Пока не довел себя до истощения. Я не выходил из дома несколько лет, не обращал внимания на телефонные звонки или стук в дверь... Забросил школу, отрекся от всего, что имел на тот момент. Наверно он же и помог тогда с квартирой, ведь кто-то оплачивал коммунальные платежи и продукты, раз меня не выселили. Как не пытался я его найти, у меня ничего не получилось... Мои воспоминания, как тонкие шелковые нити, переплелись в мыслях, будоража чувства каждый день...Не давая возможности разорвать туманное будущее с печальным прошлым. Сейчас я осознаю, насколько ошибался... Если бы вернуть все назад! Я бы проявлял свою любовь к родителям иначе, стал примером для подражания и лучшим сыном... Помешал коварным планам отморозков и не дал бы им погубить моих маму и папу, ведь этой паре суждено было встретится и жить счастливо, а не умирать в расцвете лет... А если бы не смог, то с радостью бы принял опеку того незнакомца... Тогда меня не тронула его ненавязчивость, его красивые и в чем-то правильные слова. Он спас меня от голодной смерти, а я так ничем и не отблагодарил! Сейчас бы было к кому подойти, попросить совета или просто посидеть рядом. Сколько Киллиану сейчас? Жив ли? К сожалению, время стерло его образ... Даже не могу вспомнить ни одну деталь внешности. Только имя вертится на языке. Может быть меня не упрятали в психушку, а воспитали иначе... Что ж, поздно уже что-то менять. Я такой, какой есть и другим не стану. Жизнь научила меня быть двуликим, ибо скромный и тихий одиночка привлекает намного больше внимания, чем активный и вульгарный тусовщик. Соседям кажется, что ты совершенствуешь план захвата территории или вовсе расчленяешь труп убитого начальника. Сидишь себе на табуретке и прорисовываешь детали преступления... А что? Различные слухи долетали до моих ушей в детстве. И именно из-за них я угодил в психиатрическую клинику. Защищаться не хотел, ибо считал - если виноват, то наказание неизбежно. А если нет - то зачем оправдываться, подтверждая чужие догадки? Поэтому дома предпочитаю быть одним, на людях совершенно иным. Ведь родные стены скрывают твою сущность от посторонних глаз, при этом открывают дополнительные возможности..