Дань памяти

Марку нравился Фернандо. С этим было сложно спорить. Ему нравилось и то, как испанец смотрит на него всегда улыбающимися, тёплыми глазами. И то, насколько тактильно зависимым был Фернандо: он постоянно брал его за руку, за плечо, обнимал его, приближался на расстояние дыхания, легонько шлёпал по заду. От его чувства юмора Марк был вообще в восторге. А ещё ему нравилось то, что друг частенько строил из себя пай-мальчика на публике и отпускал поводья, стоило им остаться вдвоём или в компании проверенных людей. Впрочем, вряд ли можно было назвать проверенной полупьяную толпу, россыпью гулявшую вокруг бассейна, где праздновался день рождения какого-то давнего приятеля Фернандо. Настолько давнего, что Фернандо искренне удивился, получив приглашение, но, видимо, всё же близкого, раз он не смог ему отказать. И он не только пришёл туда, но и потащил за собой Марка, наобещав с три короба, что побудут они там недолго и вернутся как раз к началу футбольного матча. Можно было сказать, что вечеринка удалась, но подобных ей в жизни гонщиков было и так очень много, а летний перерыв, начавшийся не так давно, казался слишком коротким, чтобы тратить его на компанию незнакомцев. Пусть и очень весёлых. Так что буквально через час они сбежали оттуда под покровом испанской ночи, накрывшей Овьедо за считанные минуты. Почему-то традиционному уходу, через ворота, предварительно попрощавшись с виновником торжества — крайне улыбчивым Дэном, — Фернандо предпочёл таинственное исчезновение через густой и, между прочим, колючий кустарник за домом. Безропотно подчинившийся Марк — мало ли какие причуды у двух старых приятелей — отчаянно взвыл, когда кустарник вцепился когтистыми лапами ему в предплечье, бок и задницу одновременно. — Тише ты, — вместо сочувствия зашипел Фернандо. — Собаки могут услышать. Будем тогда на ближайшем апельсиновом дереве до рассвета сидеть. — Мы что, через границу переходим? — ужаснулся Марк, пробираясь следом за Фернандо. Он запнулся о корень и пулей вылетел из шуршащего листами, трещащего сучьями, цепляющегося острыми шипами кустарника на чистое пространство. По инерции он тут же налетел на Фернандо, сшиб его с ног и, с трудом переводя дух, предложил: — Чем тебе вечеринка не понравилась? Давай вернёмся. — Мы только начали, — ответил Фернандо, вставая и помогая подняться другу. Марку был хорошо знаком этот тон безудержно веселящегося мальчишки. Теперь, что бы ни случилось, Фернандо будет идти к какой-то неведомой цели, не замечая никаких препятствий — ни физических, ни метафизических, ни моральных, ни аморальных. Марк обернулся и понял, что продирались они через живую изгородь, а сейчас оказались в саду. Видимо, в совершенно чужом саду, раз до этого звучала предупредительная фраза о собаках. Однако осведомлённость Фернандо слегка успокоила Марка. Но всё же доверять ему в таком состоянии не стоило. Он мог для красного словца сказать, что сейчас на них набросятся дрессированные стервятники, от которых можно спастись только в том самом кустарнике, из чьих объятий они едва вырвались. — Где мы и что будем делать? — потребовал Марк, схватив его за рукав пострадавшей от колючек рубашки. — В саду дона Оливейро. — В саду кого? – беспомощно озираясь, переспросил Марк. — Зачем мы здесь? Вместо ответа Фернандо задрал голову, словно надеялся по звёздам — крупно высыпавшим на тёмном бархате неба — найти подходящий ответ. — Ну-ка, стукни по этому дереву, — деловито приказал Фернандо, указывая на тонкий ствол, смутно видневшийся в сумраке. Марк послушно огрел несчастное дерево кулаком и ойкнул, пригибаясь от дробно застучавших по голове и плечам камешков. То есть это сначала ему так показалось. Но увидев, как Фернандо присел на корточки и начал безостановочно совать в рот эти «камешки» один за одним, предварительно протерев их о рукав многострадальной рубашки, Марк догадался, что стоял под фруктовым деревом, полным каких-то мелких спелых плодов. Он поднял один наугад из мягкой шелковистой травы и обнаружил, что это рыжий абрикос с веснушчатым боком. Марк потёр его о рукав, положил в рот и понял, почему Фернандо сопровождал свою трапезу довольным мычанием. Абрикос растёкся ароматным, сладчайшим желе с еле заметной горчинкой, кислинкой, медовой крупинкой… В общем, Марк тоже опустился на корточки и принялся шарить в траве. Несколько минут был слышен только шорох и двухголосное мычание на все лады. — Не знай я, что здесь на самом деле происходит, — очередной абрикос, сказал Марк, — решил бы, что здесь творится непотребство. Ты такие звуки издаёшь… — он прервался на поглощение ещё одной находки. — Какие? — с набитым ртом уточнил Фернандо. — Аппетитные. — А сам-то? — фыркнул Фернандо. — Целый порнофильм с абрикосами в главной роли озвучил. Марк прыснул, едва не выронив изо рта исполнителя главной роли. Через пару минут трава под деревом оказалась девственно чиста, не считая валявшихся тут и там косточек. — Ударить ещё разок? — вошёл во вкус Марк. — Не надо. Это был аперитив, теперь надо добраться до главного блюда. — Может, объяснишь? — По дороге, — смилостивился испанец. — Только тихо. — А тут правда собаки? — Раньше были, но они добрые. Мы с Дэном их сэндвичами с ветчиной прикармливали по дороге в школу, а по вечерам пробирались сюда через дыру в заборе и лакомились. Ты разве так в детстве не делал? Дыра в заборе. Эти дикие джунгли называются дырой в заборе. Стоит запомнить на будущее, если Марк ещё хоть раз намеревался отправиться на вечеринку вместе с Фернандо. А что касается вопроса… Марк пожал плечами. У него было другое детство, почти всё проведённое на берегу океана и на гоночной трассе. Но чтобы хоть как-то оправдаться, он честно признался: — Если бы у нас по соседству росли такие абрикосы, я бы точно не удержался. Почему-то этот ответ очень обрадовал Фернандо, который от возбуждения даже хлопнул Марка по плечу и прибавил шаг. — А ничего, что нас могут заметить и вызвать полицию? — понизив голос, поинтересовался Марк, озираясь по сторонам и понимая, что двое мужчин в светлых рубашках будут хорошо видны даже через листву деревьев. — И весь паддок будет тыкать в нас пальцем как в идиотов, попавшихся на краже абрикосов. — Не смогут нас обнаружить. Дон Оливейро умер десять лет назад, и этот сад заброшен. — Но в доме кто-то живёт, — кивнул Марк на видневшуюся громаду трёхэтажного особняка, где в паре окон горел свет. — Пожилые супруги. Они точно не выйдут. — Мы грабим стариков? – остановился как вкопанный Марк. Фернандо внезапно расхохотался — если быть точным, заржал не хуже жеребца с флага Феррари. Несколько раз он успокаивался, но, взглянув на изумлённо-возмущённую физиономию друга, вновь сгибался от приступа смеха. Наконец он затих, большим и указательным пальцами отёр слезящиеся глаза, с дрожью выдохнул и разом посерьёзнел. — Просто отдаём дань памяти дону Оливейро. Он взял Марка за руку и повёл за собой, словно упрямящегося ребёнка. — Уверяю тебя, они не обидятся. К тому же, думаю, что мальчишки из ближайших домов по-прежнему бывают тут каждый вечер. И надеюсь, что они оставили нам хоть что-нибудь от главного блюда. Мы пришли, — остановился он перед деревом. — Стучать? — смирился Марк. — Ни в коем случае. Лучше подсади. Чтобы добраться до главного блюда, нужна была стремянка. Но её-то парни и не прихватили с собой, отправляясь на вечеринку. Поэтому Марк покорно наклонился, держась за ствол, пока Фернандо торопливо разувался. — Становись коленями на спину, — скомандовал Марк. — Так, теперь перебирайся на плечи, я выпрямлюсь. Им удалось идеально выполнить акробатический номер, но дотянуться до ближайших фруктов Фернандо так и не смог. — Придётся лезть, — констатировал он. — Не вздумай! — крепче сжал его щиколотки Марк. — Кувыркнёшься оттуда. В середине сезона тебе никто за это спасибо не скажет. — Не кувыркнусь, — уверенно ответил Фернандо, хватаясь за ближайшую ветку. — Отпусти ноги, я держусь. — Чёрт с тобой, — буркнул Марк, осторожно разжимая ладони и слыша сверху сопение, шорох листвы, треск сучьев. — Не отходи только, слезать буду так же, — предупредил Фернандо. — О-о-о, пресвятая Дева Мария, это же… — конец фразы утонул в сочном невнятном чавканье. — Ты там скоро? — сглотнул слюну Марк. Во рту до сих пор стоял вкус неземных абрикосов, и желание попробовать причину этого чавканья кружило голову. Вместо ответа сверху плюхнулась косточка, упав Марку аккурат на плечо. — Издеваешься? — возмутился он. — Сейчас как стукну по дереву! — Слезаю, — заверил Фернандо. Акробатический номер повторился, только уже в обратном направлении. Как только испанец оказался на земле, Марк нетерпеливо дёрнул его за полы рубашки, внезапно раздувшейся в районе живота. — Осторожнее, — зашипел Фернандо. — Их нельзя ронять. Они и так мягкие. Он достал из-за пазухи душистый персик, размером с небольшое яблоко, бережно сдул с него ворсинки и пылинки и торжественно протянул другу. — Пробуй. Сам он опустился на шелковистый травяной ковёр, достал остальные персики и разложил их с такой деликатностью, будто они были хрустальными. Марк давно уже урчал, капая соком и поедая фрукт, а Фернандо просто сидел, оперевшись спиной на ствол дерева. Видимо, тот персик, который он съел ещё на дереве, разом удовлетворил все его запросы. — Вкусно? — спросил Фернандо, когда Марк, кое-как вытерев лицо рукавом, сыто откинулся на локти. — Шутишь? Да я готов тут жить! — восхищённо отозвался он. — Никакие кустарники, собаки и старички не должны стоять между мной и этими персиками. — Так оставайся, — улыбнулся Фернандо. — Когда дон Оливейро умер, мы с Дэном выкупили этот сад вместе с домом. Марк так резко выпрямился, что Фернандо вздрогнул. — Так это что… Мы могли не обдираться в кустах, не красться как воры, не лезть на дерево, рискуя свернуть шею? В его вопросе смешалось столько всего — и какая-то совершенно детская обида, и восторг, и едва сдерживаемый смех — что Фернандо только лишь осторожно кивнул. — Если бы персики не были настолько вкусными, я бы тебя сейчас затолкал обратно в те колючки, — с уверенностью сообщил Марк и тут же расхохотался. Фернандо охотно подхватил смех, но быстро замолк. — Я проверял, — сказал он. — Если зайти в сад беспрепятственно, залезть на стремянку и сорвать персик, он не будет таким вкусным. — Возможно, — согласился Марк. — Всё равно ты авантюрист, интриган и эгоист. — Да? — изумился Фернандо. — А почему эгоист? — не стал он возражать против первых двух эпитетов. — Потому что столько лет молчал про эти волшебные фрукты, — Марк лёг на живот и втянул носом умопомрачительный запах персиков, утопающих в росистой траве. — Я проверял тебя все эти годы, — попытался оправдаться Фернандо. — Всё-таки это не просто персики и не просто сад, а моё детство. Сюда так просто незнакомца не впустишь. — А Ракель была здесь? — неожиданно спросил Марк. Фернандо замолчал, покатал ладонью персик и наконец ответил: — Да, но мы вошли через дверь и у нас была стремянка. Это многое объясняло. По крайней мере, Марку, исцарапанному до крайности, до отвала наевшемуся фруктов и валяющемуся на мокрой траве в парадной одежде. Представить себе Ракель проделавшей тот же путь, что и они сегодня, он не мог при всей своей бурной фантазии. Хотя он знал, что в каких-то моментах Ракель ничем не уступала своему мужу в импульсивности. — То есть вы с Дэном устроили проверочный аттракцион для отсеивания ненадёжных людей? — принимаясь за второй персик, спросил Марк. — Нет, я же сказал. Мы отдаём дань памяти нашему детству и дону Оливейро. Иногда приглашаем друзей. Или ты имеешь в виду, всех ли мы таскаем через живую изгородь под покровом ночи? Марк закивал, полностью занятый поеданием фрукта. — Не всех, — честно признался Фернандо. — Но я знал, что тебе понравится. Ты же мой лучший друг. А с лучшими друзьями надо делиться всем, даже прошлым. Он с мягкой улыбкой глянул на замершего Марка и пододвинул ему ещё один персик. — Особенно таким вкусным прошлым, — благодарно ответил Марк, вгрызаясь в сочную, ароматную мякоть испанского детства.