***
Я очень скучаю по Маме и Папе. Не, не подумайте, они не умерли. Просто так вышло, что я по ним скучаю. Помню, как-то в детстве, мы с Папой часто ходили в походы. Как было весело! Я забиралась в рюкзак, пока он собирал вещи. Тогда он хмурился и строгим голосом говорил мне вылезать. Иногда я не слушалась и, задавшись в темной глубине, задорно свергала на него глазами. Тогда он пытался достать меня сам. В ход шло все: он пытался схватить меня руками, но я уворачивалась, пытался выманить меня вкусностями и уговорами. Однажды Папа даже попытался вытряхнуть меня, перевернув рюкзак вверх дном! Потом он извинялся, ведь я не удержалась и сильно упала на спинку. Было очень больно, и я скулила.… Кажется, пора сказать, кто я. Меня зовут Тюлька и я обычная дворняжка. В нашей семье есть Паша, у нее много красивых платьиц, длинные жиденькие волосы и лицо в канапушках. Пашка очень любит со мной играть, и именно она принесла меня домой. Мама и Папа, - родители Пашки, иногда зовут ее Прасковьей Сергеевной и, обычно, после этих слов Пашка ходит расстроенная или наоборот очень веселая. Мама и Папа совсем не похожи друг на друга. Мама носит много разной одежды и ее всегда окружают сильные запахи цветов. Никогда не понимала, как зимой может пахнуть цветами? Однажды Мама взяла какой-то стеклянный шарик с водой, от него тоже сильно пахло цветами, и вдруг на меня брызнула вода! Сначала я испугалась и даже подскочила на месте, но потом мне показалось, что эта вода пахнет Мамой. Так я открыла для себя, что Мама пахнет водой из стеклянных шариков на полках. Наша Мама – удивительная! Оказалось, что она может менять свой облик. Как-то раз я заметила, что ее лицо с утра, когда я стягиваю с нее одеяло, и лицо за утренним кофе немного отличаются друг от друга! «Вот это да» - только и подумала я. До сих пор не видела, как она превращается. Может, однажды она покажет мне это, как и стеклянные шарики? Папа у нас большой и маминых супер-способностей не имеет. У него, конечно, тоже есть свои стеклянные штучки, но они чаще всего вытянутые и гораздо больше Маминых. Они пахнут какой-то травой, которую я часто чую на полях и, немного, хлебом. Этот запах нравится мне меньше цветов. Он более резкий и Папины стекляшки не такие красивые, как Мамины. Когда Папа просыпается у него хрустят кости, поэтому Мама всегда дает ему много витамин. Мне кажется, что это бесполезно. Если бы Папа иногда ел цветы багульника или эвкалипт пользы было больше. Если Папа в хорошем настроении, то он будет пахнуть потом, рыбой , той терпкой травой или чистой рубашкой. Если Папа очень злой, то начинает пахнуть вареной кожей. Самое страшное, когда Папа пахнет железом. Им он пахнет долго, его кости начинают хрустеть сильнее и запах из стеклянных бутылок становится отвратительно-резким. У нас в доме, в самом далеком углу, стоит строе кресло-качалка. Оно пахнет цветами. Не так, как Мама, а по-другому. Здесь запах не сильный, но очень стойкий. Ромашка, рож, многолетники-ноготки и еще много-много. Такой запах еще остался на некоторых диких лугах. На кресле лежит пестрая простыня. Это единственное место в доме, где Папе становится легче и исчезает запах его железа. Не знаю, видят ли собаки призраков, но мне кажется, что когда Папа садится в кресло воздух вокруг него становится теплее и сильнее пахнет летним лугом. С недавних пор вся моя семь я все чаще пахнет железом и даже это кресло не помогает. Мне больно смотреть на Пашку и Маму, которые кричат друг на друга почти каждый день. Чаще всего после этого Паша убегает в свою комнату, громко хлопнув дверью. Она не впускает меня к ней и больше не так часто играет. Папа теперь приходит домой поздно. Я чувствую, как его душа постепенно стекленеет, и он вот-вот разобьется при очередной ссоре с Мамой. Я не знаю, что происходит с моей семьей. Люди никогда просто так не становятся хрупкими, подобными облакам. Они не умеют чувствовать запахи друг друга и не видят, как их близкий человек становится прозрачным. Так происходит часто, я ничем не могу помочь, кроме как ластиться к ногам и скулить. Но меня отгоняют и все реже называют по имени. Я стала чаще приходить к креслу-качалке. Сначала только присматривалась и ходила вокруг, а теперь коротаю в нем большинство времени. Мне кажется, что кто-то тихо шуршит среди складок старого покрывала. Плавен, неизменен и тягуч, как и запах луга, этот шепот. Он утешает меня в самые тягостные и одинокие моменты. Будто говорит, мол, образуется, ты главное чувствуй все это – как все меняется. И я чувствую. Всем сердцем, которое по утрам скручивает волной жаркой тоски перед закрытой дверью родительской спальни. Чувствую, что моя милая, родная Пашка все чаще становится Прасковьей. И как Мама плачет вечерами в ванной, и как Папа долго стоит у входной двери не решаясь войти. «Ты главное чувствуй. Ты, главное, не смей забывать, что может быть по другому. Ты верь.» - твердит мне скрипучий шепоток. И я верю ему. Подчиняюсь мягкому тембру, что баюкает меня, вдыхаю теплый медовый воздух вокруг и засыпаю. А на утро побегу с радостным визгом к белой двери и буду громко лаять, чтоб встала Мама для своего утреннего волшебства. Потом поскребусь в дверь и вновь залаю, чтоб Папа услышал свой будильник. Побегу вприпрыжку на кухню за сонной Пашкой и буду хрустеть кормом. Я еще долго-долго буду верить и скучать по Маме, пахнущей цветами и по Папиному глубокому рюкзаку. Я очень скучаю по тем временам. Но я верю тому голосу, что не дает отчаяться: «Главное чувствуй, и они тоже почувствуют».***