***
Кристина резко подскочила на кровати. Ужасный сон, который теперь виделся ей будто зеркало в мутной воде, заставил девушку вздрогнуть и зажмуриться. Дождь с неимоверной силой барабанил в окна, яркие вспышки вспыхивали за тяжелыми шторами, прогоняя остатки сна. "Снова гроза," - устало подумала молодая женщина, поднимаясь с кровати. Она не могла нормально спать в такую погоду, по крайней мере, другого объяснения своим кошмарам и бессоннице ей не удавалось найти. Ее дорогой супруг мирно спал рядом, небудимый ни громом, ни ветром, ни... Кристина прислушалась к тихой мелодии, лившейся из-за двери. О, эта необычайная и грустная мелодия.. Вздохнув, виконтесса невесомо проскользнула по паркету и выпорхнула за дверь. Ее сердце охватила тоска за сына - он всегда заводил эту причудливую шкатулку, когда не мог заснуть. Бывшая хористка бесшумно добралась до комнаты ребенка и тихо приоткрыла дверь. Воздух вновь сотряс громкий раскат, и де Шаньи невольно вздрогнула. Ее любимы Густав сидел по-турецки на пушистом ковре. Из-за шума дождя он не услышал ее, продолжая внимательно, даже завороженно смотреть на пустую стену, на которую огонек лампы отбрасывал пугающие тени, извивающиеся в такт мелодии. Шкатулка тихо завершила свою песню, но ребенок не оторвал пустого взгляда от стены. Кристина всякий раз вздрагивала, видя его таким: сосредоточенным, спокойным. Он ни на что не смотрел, но его взгляд будто бы фокусировался... глаза то и дело пробегали по невидимому собеседнику. И только от одной такой мысли, Кристине становилось не по себе. Мальчик вдруг встрепенулся и, повернувшись к матери, улыбнулся: - Мам. Прятаться дальше смысла не было, и Кристина тихо вошла в комнату, закрывая за собой дверь. - Почему не спишь? - улыбается она, присаживаясь рядом с ним на пушистый персидский ковер. - Гром мешает? - Да... Кристина замирает, понимая, что это не конец повествования. Она знает, что он ей сейчас скажет. Но до конца надеется не услышать... - Но я попросил Эрика рассказать мне сказку. Мальчик улыбается, совершенно не замечая как его мама досадно прикусывает губу и опускает голову. Вот она - главная загадка ее сына. Эрик. Загадочный придуманный друг. Путешественник, поэт, художник, изобретатель... Кристина не могла понять, почему воображение ее дружелюбного, не обделенного вниманием ни родителей, ни сверстников, сына создало этого.. Эрика? Рауль успокаивал ее, уверяя, что он так же в его возрасте рассказывал брату и матушке о несуществующем друге, которому приписывал все самое интересное, что успевал прочитать в книгах... Но Кристина на эти слова только ласково улыбалась и отводила взгляд. Она не хотела этого признавать, но Эрик не был просто фантазией... Все дети боятся темноты. Кому-то в ней мерещатся монстры, кому-то что-то еще хуже. Но ни один ребенок не желал сидеть в темноте......кроме Густава.
Ее наследник мог часами сидеть в пустой, темной комнате и говорить... Он часто шептал вопросы. Внимательно, заинтересованно, убедительно. Однажды, заметив озабоченно-взволнованный взгляд матери, когда та заглянула в его темную спальню, он неуверенно пожал плечами: "Эрик любит темноту.." И потому темноты стала бояться Кристина. Она прислушивалась к любым звукам, жгла множество свечей и керосина в лампах. В каждой тени ей виделось что-то зловещее. - И что же он рассказал? - сглотнув, спросила женщина, пытаясь справиться с дрожью. Мальчик бросил кроткий взгляд в сторону, будто спрашивая разрешения, и тут же вновь повернулся к матери: - О Персии. Представляешь, Шах-ин-шаха, призвавшего Эрика на свою службу, звали... Наср-эд-Дин. Он восхитился его чертежами и велел спроектировать дворец! И Эрик сделал это! И это был не просто дворец - под ним находись просто неведомые лабиринты! Мальчик воодушевленно и с задушевным восхищением пересказывал историю своего друга. А Кристина тихо сжимала кулаки от ужаса и отчаяния - ее сын просто не мог знать всего это! У него нет такой книжки, никто не мог рассказать ему ничего подобного... Персия, шах, дворцовые перевороты и заговоры... Незаметно для самой де Шаньи, дождь стих. Наступила какая-то слишком звенящая тишина. Казалось, в комнате похолодало. Взгляд Густава застыл где-то за спиной Кристины, отчего женщину пробила мелкая дрожь. - Что такое? Мальчик тут же перевел взгляд на мать и улыбнулся. - Ничего. Задумался. Но Кристина вдруг не сдержала вопроса: - Густав, почему же я не могу видеть Эрика? Но и на этот вопрос мальчик ответил улыбкой, будто заранее знал, что его зададут. - Потому что ты больше не веришь в сказки. Кристина, устало вздохнула и с тихим: "Наверное" отдала шкатулку. И Густав с бережливой аккуратностью взял деревянную вещицу в руки. Он не расставался с ней с момента ее приобретения. Какая ирония! Та самая шкатулка стала любимой вещью ее сына. - Заводи и спать, - улыбается женщина, смотря как сын маленьким ключиком, который он носит на цепочке, заводит игрушку. Оборот, еще один.. щелчок.. И необыкновенная поделка выдает тихую, но необычно-чистую и звонкую мелодию. А где-то глубоко внутри от каждой ноты что-то рассыпается и стягивает грудную клетку невыносимой пустотой. Густав переводит неожиданно внимательный взгляд с пустой стены за спину женщине. - Мам, знаешь, еще Эрик рассказывает мне свои тайны, - Кристина выдавила из себя улыбку до боли в ногтях сжав кулаки, - И он сказал, что ты тоже знаешь одну. Глаза сына с одержимой стойкостью остановились на одном уровне. Женщина в миг стала серьезной, стараясь унять внутреннюю панику: - Не говори глупостей. Я просто не могу знать никакой тайны, - она торопливо соскочила с кровати, чувствуя липкий страх, и поцеловала сына в лоб, - Спокойной ночи. Шкатулка прекратила играть, обезьянка снова застыла. - Знаешь. Просто ты обещала никому не рассказывать.. Кристина замерла у самой двери, боясь обернуться к холодному дыханию, обдающему шею. Сердце бешено заколотилось в груди. Кристина боялась вздохнуть. Сбоку послышался слабый щелчок... И тихая мелодия нетронутой шкатулки вновь заполнила уютную комнату. - Ты поклялась хранить тайну. Тайну об Ангеле в Аду...