— Ты обещал, что мы проедем мимо пекарни Евы, перед тем, как заберем у мамы свечи.
Сегодня — его день рождения и он собирается отпраздновать его. И даже поиск Рождественских подарков не будет для этого препятствием. Да и к тому же, сегодня его «Золотой» день рождения, и Луи собирается сделать его лучшим, потому что он действительно это заслужил.
— Ладно. Но только твой сюрприз находится в магазине свеч. — Зейн пожал плечами, убирая руку Луи.
— Ты сказал, что, как и в прошлом году, не будет никаких неожиданностей. И в тот раз ты заставил меня заплатить за твой обед. — они прошли группу, сидящую на скамейке. Некоторые из них спорили друг с другом, некоторые — игнорировали их, не обращая внимания на громкие крики, и просто смотрели в свои телефоны.
Торговый центр представлял собой двухэтажное здание. На втором этаже располагались лавки с одеждой, обувью и украшениями, а на первом — все остальное. На фуд-корте был участок для четырех лавок: «Eve's Bakery», «Luna's Lazy Lunches», «Joe's subs» и «McDonald's». Жители Донкастера постоянно отправляли жалобы на счет недостатка мест питания, но в основном эти жалобы поступали от стариков.
Парни прошли в сторону магазина массажных кресел, в которых, по мнению Луи, были настоящие люди.
«Пальцы кажутся слишком реальными» — утверждал он. За ними закрылись двери и весь магазин обратил на них внимание.
«Снежная буря придет на город раньше, чем ожидалось» — объявили по радио, но всех отвлек внезапный прилив людей. Волна мелодичных голосов охватила помещение: все пели «С днем рождения, Луи». Ева держала в руках небольшой торт с синей и белой цифрами 24 на зеленой глазури. Торт был с напечатанным изображением Луи с прошлого Хеллоуина.
Луи ущипнул себя за переносицу, удивляясь тому, что Зейн убедил его носить только джинсовые шорты с подтяжками. В тот день Луи совершил ошибку, выпив слишком много и забрался на кухонный стол после того, как блондинистый парень покрыл его тело засосами. Зейн заставил его слезть, но после того, как увидел на его груди нацарапанную фразу, не дал пройти мимо красотке с фотоаппаратом без запечетленной картинки. Это был первый и последний раз, когда Луи разрешил ирландцу сделать ему напиток.
— Ну ты и сволочь, Зейн. — Луи повернулся к другу, не сильно толкая его в плечо.
Зейн сделал шаг назад, дабы удовлетворить Луи и дать почувствовать себя сильным. Шум толпы утих, едва закончилась песня. Ева подошла к ребятам. Ее широкие карие глаза сканировали улыбки мальчиков, прежде чем показать ее собственную.
— Спасибо за то, что сделала это. — Зейн, взяв торт, поцеловал девушку в щеку.
— Вы удивительны, и если что-то понадобится, только дайте знать. — она подмигнула пакистанцу и наклонилась для объятий с Луи. — Добро пожаловать, мальчики.
Они работали тут последний год учбы в средней школе. Зейн тогда мог спать за смесительной чашей, ведь, если он поджимал ноги к груди, его не было видно. Луи работал на кассовом аппарате, потому что он любил быть впереди и слышать все городские сплетни. Городок был небольшим, но у каждого было что сказать о местных разведенных парах или о студентах, прятавшихся за трибунами. Еве нравилось, что мальчики всегда были рядом с ней, и в пекарню частенько заглядывали их одноклассники, чтобы посмотреть как они работают. Зейн никогда не разговаривал с кем-то, кроме Луи, ведь всегда был осужден за одежду, волосы и даже за жизненный выбор. Луи был известен за пререкания учителям: ему не нравилось, как его учат писать цифры или сочинения. Каждый день в пекарню приходило все больше и больше людей, но после ухода ребят, она была оставлена на взрослых и мелодрамматичных подростков.
— Вы можете возвращаться чаще, ведь новенькие не такие веселые, как вы. — Ева улыбнулась.
Место вернулось в нормальное состояние, после того, как кто-то шепнул очередные сплетни. Женщина забрала свой заказ, работники полиции вернулись на свои участки. Двое мужчин стояли у кассы и увлеченно спорили о конфеденциальности и о том, что ты не должен обнимать людей, пусть это даже твой день рождения. Тот, что был повыше, заплатил за чай и, пожав плечами, направился к выходу.
Луи и Зейн сидели за столом, за стенкой, разделяющей торговый центр на одежду и еду. Ребята разрезали торт. В их планы входило закончить мини-торжество, закрыть пекарню и обниматься во время шторма.
— Знаешь, тебе идет быть 24-летним. — Зейн положил кусочек торта на тарелку друга. — Ты выглядишь по-настоящему древним, чувак.
Дневной свет из магазина преградили два высоких силуэта. Они казались почти угрожающим, пока парни не увидели кудрявого парня с глупой улыбкой. Луи заметил, что он постоянно напрягает глаза. Он понял, что это не из-за неяркого освещения.
— Я люблю дни рождения! С днем рождения, Луис! — мысли парня прервал тот кудрявый. — Я надеюсь, ты хорошо проводишь время. Кстати, я Гарри, а это мой друг Лиам. Я всегда хотел быть частью чего-то подобного. Это как флэшмоб, только без танцев. Я пытался сделать подобное для Лиама, но тот никогда не выходил из дома. Тогда сюрприз потерял смысл. Спасибо, Лимо.
Парни пытались прервать его, чтобы представиться, но не могли оторвать взгляда от силуэта парня, который допивал их молоко.
Луи чувствовал себя странно, не понимая почему кудрявый мальчик продолжал жмуриться. Он хотел видеть больше зеленых глаз между его веками. Луи всегда получал комплименты за свои красивые глаза, но все эти комплименты не могли сравниться с тем, с чем он хотел сравнить эти туманные зеленые глаза. Они были направлены на Луи и это было пугающим. Несмотря на ямочки на его улыбке, глаза были противоречием: ужасная манера общения. А может, на это повлияло и тусклое освещение. Они казались очень темными. В любом случае, это давило на Луи.
— Извините, если мы помешали. У Гарри есть склонность к… — Лиам повернулся к Гарри, который закрыл глаза. — К близорукости. И я уверен, что он просто напросто не знает о правилах поведения.
Луи фыркнул, это заставило вылететь кусочки пирога из его приоткрытых губ, но он впоймал их своими крепкими руками, не дав пирогу упасть на стол. Он ощущал на себе удивленные взгляды окружающих.
Это отстой! На него смотрели даже незнакомые ему люди.
Это чертов день рождения. Нет ничего хуже этого. — думал он.
Зейн не смог удержать еду, глядя на друга — он выплюнул ее в приступе смеха. Парни представили себя в глазах других людей и это рассмешило их еще сильнее.
Гарри нравится, как пряди волос покрывают лицо Луи, когда он наклоняется вперед. Гарри чувствовал, как его желудок сжимается, увидев на глазах Луи морщинки, при откидывании головы назад. Образ был почти ангельским. Или, может быть, он был совершенно ангельским. Гарри никогда не признается в подергивании между ног, при пронзительном гоготе Луи. Он не был уверен, слышал или видел ли он все на самом деле, но раз это случилось, почему это должно подлежать какому-либо объяснению?
В то время, как четверо парней старались прийти в себя и немного успокоиться, по другую сторону стены во всю была паника. Про телевизор давно забыли, после объявления о начала прихода бури. Здание, в первую очередь начиная со второго этажа, было эвакуировано. Менеджер вошел в пекарню, чтобы объявить об эвакуации, но толстая стена защищала парней от волнения.
— Мне так жаль. Это походит на один из худших дней рождений в истории… — Луи положил голову на сложенные руки, выстукивая ногами. Ему, черт побери, уже 24, и он не собирается краснеть за глупую игру на ножках.
Гарри жестом указал на свободные места рядом с парнями, и Луи кивнул, приняв свою судьбу. Под новым светом, Лиам мог видеть серебрянный отблеск на волосах Зейна.
— Вы хотите поговорить о неловких днях рождения? Тогда вам следует послушать историю Лиама, на его 21-й день рождения.
Лиам широко распахнул глаза от удивления.
Это был один из самых жарких августов в истории Англии. Солнце палило весь день и Лиам хотел остыть. Весь город искал прохладные места: в домах, за запертыми дверьми, за закрытыми окнами. Собак в тот день выгуливали в тенистых местах под деревьями и кустами.
Лиам был на своем дворе под дубом и играл с собакой. Он не видел Гарри, пока не почувствовал, как холодные, почти ледяные, капельки стекают по его спине. Внезапный прилив холода привел парня в шок, но он тут же сделал серьезное выражение лица. Ему пришлось обернуться, чтобы увидеть ярко-желтые шорты в его поле зрения. Он ненавидел Гарри в этот момент. Более того, он ненавидел, когда Гарри появлялся в его доме в этих самых шортах, гавайской рубашке, или даже в штанах с цветочным принтом. Но больше всего его удивило, когда он увидел кудрявого парня, в столь жаркий день… в блестящих сапогах!
— С днем рождения, слива! — губы Гарри расплылись в улыбке и он сел рядом с именинником, снимая эти тяжелые сапоги.
Парни по очереди бросали мяч в Локи. Собака бегала вперед-назад между ними и забором. Они просидели так пол часа, пока Гарри не настоял на том, чтобы они пошли на пляж.
Спустя двадцать минут они направлялись из сломанной машины Гарри. Лиам отпустил собаку на поводке и пустил ее в сторону песка. Кудрявый успел сменить сапоги на коричневые шлепанцы, перед тем, как побежать за другом. Гарри любил все, что связано с пляжем, но этот день ему понравился больше всего, потому что это был день рождения его лучшего друга.
Они шли так до тех пор, пока не оказались близко к воде. Из-за небольшого количества людей (кроме парней там было несколько семейных пар), Лиам решился убрать Локи с поводка и дать немного свободы своей собаке.
— Представь, что собака сбежала… — Гарри не успел закончить предложение: его отвлек громкий лай и ругательства Лиама. Стайлс просто хотел расслабиться и отпразновать день рождения друга, но, видимо, у Локи были немного другие планы…
Гарри побежал за Лиамом и, дабы отвлечь собаку, крикнул «еда». Пес мгновенно обернулся. Ноги Лиама заскользили в песке и он упал, утыкаясь носом в грудь девушки. Та противно закричала и оттолкнула его.
Гарри подхватил собаку и уже собирался увести друга, но ему помешало чувство стыда, заставившее его оставить Лиама наедине со случившимся проишествием.
— Отвратительный ублюдок! — писклявый женский голос раздался по всему пустому пляжу.
— Мне так жаль. Я не собирался этого делать. Видите ли, моя собака убежала и попытки ее догнать оказались тщетными: она невовремя обернулась.
— Какую собаку? — Гарри почти вписался за поворот, но девушка заметила его яркие шорты. — Эта собака? — она тяжело вздохнула, осозновая происходящее.
Лиам кивнул, ожидая наказание, но губы девушки потянулись вверх для улыбки. Собака тут же побежала в сторону своего владельца, выскакивая из рук Гарри. Парень подхватил Локи, доказывая собеседнице, что это и вправду его собака. Вскоре они договорились о дате свидания.
— Это был единственный раз, когда я видел, что собака заставила пойти на свидание. — Гарри несильно толкнул Лиама, подмигнув ему.
Зейн подумал о сексуальности Лиама, а тот быстро сказал:
— Это первая и последняя девушка, которая пошла со мной на свидание, будучи окольцованной. Это было ужасное свидание, ведь мне приходилось постоянно спрашивать, как она чувствует себя после того случившегося на пляже.
Зейн продолжал замечать каждый жест Лиама во время речи, а тот тихо хихикал каждый раз, когда касался пальцев Зейна. Они сидели там, счастливые, и смеялись над неловкими ситуациями, пока один из парней не заметил, что стало вдруг подозрительно тихо.
— Здесь был пожар? — Луи шутил, пытаясь смотреть сквозь стены. Парень заметил, что Гарри снова прищурился, оглядевшись вокруг. Зеленоглазый помог осмотреть комнату, сильно жмурясь, и Луи подумал, что так он может найти все что угодно. Но для Гарри это было единственным выходом лучше видеть. Так он делал в школе, когда смотрел на доску, или когда смотрел телевизор.
В помещении было тихо и пусто.
Они пропустили ураган? Луи поднял взгляд на телевизор и заметил объявление по бегущей строке: «Предупреждение! Тревога! Просьба всем покинуть помещение!» Он издал тихий вздох, но его услишали парни.
— Буря. — пробормотал Зейн. — Лиам говорил об этом.
Ребята молчали, переглядываясь, пока Лиам не достал телефон.
— Нет сигнала.
На мгновение появилась паника, но утешением было то, что в магазине были надежные люди, это и заставило парней почувствовать себя в безопастности. Гарри сжимал и расжимал пальцы, смотря в пол. Заметив это, Луи взял его руки в свои и только губами прошептал.
— Все будет хорошо.
Гарри вспомнил, что когда ему было 9 лет, в школе обрушилась крыша. Он сидел за последней партой, когда рядом с ним упала часть потолка. Он, подскочив с места, бросился к учителю, тем временем проверявшему домашнее задание. Хоть это проишествие было далеко в детстве, парень до сих пор боялся выходить на улицу во время снегопада. Его мама была не против того, чтобы он был всю зиму дома, ведь над ним насмехались одноклассники, вспоминая тот страшный для Гарри день.
Обыскав пекарню от нежелательных гостей, они вернулись к столу за стеной. Луи позаботился о том, чтобы связать ноги Гарри, ведь он знал, что такой способ был самым простым и безопастным при панике.
— Шоколадный торт не такой вкусный. — сказал Лиам, пытаясь отвлечь Гарри.
В ответ на это Зейн и Луи нахмурились, смотря на Пейна, а Гарри кивнул, соглашаясь с его словами.
Спустя час они вели спор о том, какой торт вкусней: шоколадный или ванильный.
— Но шоколад становится приторным, если вы едите его в слишком большом количестве. Его вкус может быстро надоесть. — Гарри прикрыл глаза, но все равно увидел, как к нему опустился Луи.
Парень наклонился, чтобы поставить точку:
— Нет! Ваниль — это скучно! Она не имеет никакого цвета, никакого настоящего аромата.
— Нет, я согласен с Гарри на самом деле. Когда ты ешь слишком много шоколада, он становится противным. — Зейн, пожав плечами, посмотрел на Луи. А в ответ именинник ущипнул Малика.
— Ты предатель! Сначала ты вынуждаешь меня приехать сюда, потом закрываешь в пекарне на мой день рождения, и теперь предаешь меня.
Гарри и Лиам начали смеяться, увидив, как парень поменьше пытался столкнуть Зейна со скамьи. Наконец, у Луи получилось это сделать. Гарри и Лиам попытались встать, чтобы помочь Зейну, но Луи продолжал его вталкивать в стену, и у парней не получилось поднять Зейна.
Луи встал со стула и одернул рубашку, а затем гордо проговорил: «Вы, парни, смеетесь, но когда вы побываете на моем месте, поймете, какого это!»
От чего парни смеялись громче — Луи знал слишком хорошо. С тех пор как он был молод, он понес проклятие. Он знал, что в его школе он не был старшим, но в его группе друзей, были более взрослые: Зейн и Майкл. Луи был самым низким. Он делал все, как взрослый, но все усмехались потому, что из-за его роста он был похож на ребенка. Луи всегда был самым низким в своем доме, своей компании друзей, и в футбольной команде.
Все перестали смеяться, услышав какие-то звуки за прилавком. Лиам откинулся на спинку стула в попытке увидеть кого-то, если таковой был. Все они были уверены, что кроме них никого не было, но когда Лиам увидел, что что-то выглядывает из окна в сторону двери, он толкнул Гарри назад, прежде чем прыгнуть на стол, сползая между Зейном и Луи.
Гарри откинулся, посмотреть на великий прыжок Лиама. Гарри пытался скосить глаза, чтобы лучше видеть, но он сделал только хуже. «
Я не вижу ничего.»
Зейн встал, придерживаясь стены.
— Есть тут кто-нибудь? — он крикнул в пустую комнату. Телевизор выключился вместе со всеми другими источниками света за окном. — Я спрашиваю, есть тут кто-нибудь? — он пошел дальше в темную комнату.
Зейн увидел какое-то движение на другой стороне круглого окошка на двери, и сверкнул светом от телефона в ту сторону.
Дверь была установлена через два года после ухода Луи и Зейна, потому что Луи хотелось иногда разбивть торты и пирожные о дверь. Новая раздвижная дверь помогла пекарне легче проходить между магазином и кухней.
Лиам услышал шаги Зейна и его интуиция подсказала парню пойти за ним. Он увидел друга, подойдя к двери. Раздался громкий глухой стук: худое тело Зейна ударилось о землю, затем свет быстро погас. Лиам бросился к месту, где лежал пакистанец. Он упал на колени, при этом продолжая смотреть на входную дверь.
— Пусть он подойдет сюда, и я убью его. — угрожал Лиам. Он не заметил, как Зейн положил голову ему на колени.
Луи и Гарри помчались к парням. Гарри вытащил свой телефон, направляя свет от него в сторону других парней. Луи заметил, как Зейн пытался открыть глаза. Он хотел позвать своего друга, но знал этот трюк слишком хорошо. Зейн сделал это один раз за футбольном поле. У него была идея для своего тренера. Однажды, во время тренеровки, когда Луи намеренно пнул мяч прямо в живот Зейна, он увидел этот трюк впервые. Во-первых, Зейн ведет себя, будто он не может видеть. Затем он начинает часто моргать. Наконец, он закрывает глаза и драматично открывает их в конце. Но этот раз это не сработало, потому что Лиам положил руку на губы Зейна.
— Ты в порядке, З-Зейн? — у Луи надломился голос, когда парень недовольно посмотрел на него.
— Да, Лиам мне помог, — он повернулся к Лиаму.
Зайн попытался встать, но был прижат назад, едва Лиам заметил синяки вокруг носа пострадавшего.
— Тебе больно?
— Это и правда больно, — Зайн сел, поворачиваясь к двери. —
Мы должны быть предельно осторожны. Мы расслабляемся, но мы не знаем, что за психопат в этом здании. И мы внутри одного из продовольственных магазинов. А я уверен, что любой, кто застрял здесь, хочет поесть. И нигде нет света. И они даже не заменили генераторы, когда они сломались в прошлом году. И я думаю, мы должны взять смену или что-то вроде того. Что, если.
Лиам положил руку на талию Зайна, чтобы заткнуть его.
— Я думаю, это хорошая идея. Мы можем разделиться и сделать это по очереди? Мы можем меняться каждый час. Может быть, мы сможем забаррикадировать двери. Мы могли бы взять первую смену?
— Он повернулся к Зейну.
Если у Зейна был холод, который бежал по его позвоночнику до пальцев ног, никто не должен был знать об этом. И даже если у Лиама такой же холод, никто также не должен знать.
Зайн откусил губу и кивнул.
— Да, мы могли бы спрятаться за кассой. Я знаю действительно хорошее место, — предложил Зейн, встав, чтобы помочь переместить столы.
Ребята запихнули все столы к дверям и собрались вокруг кассового аппарата. Лиам и Зейн стояли позади него, в то время как Луи и Гарри вошли на кухню с фонариками на телефонах, освещающими их путь. Было тихо, но дыхание Лиама и Зайна нарушали тишину.
Первые пятнадцать минут были спокойными, но потом Зейну стало скучно.
— Давайте играть в 21 вопрос?
— Давай, начинай. — Лиам оказался прямо перед напарником.
— Начнем с простого. Что привело вас к тому, что вы оказались внутри этого адского здания в этот проклятый день?
Лиам издал мягкий гнев и сказал: «я должен был закончить проект для своей работы, но понял, что у меня нет клея.»
Зейн хихикнул.
— Клей? Чем вы занимаетесь? Делаете «проекты для сопливых школьников»?
— Я бы хотел, чтобы все было так просто. Я архитектор библиотеки. В моих планах нарисовать несколько проектов для еще одного здания. Вчера мне сообщили, что моя работа им понравилась. Я заставил Гарри пойти со мной за клеем и закончить дело до завтра. Я думаю, что проект так и останется незаконченным. — усмехнулся он.
Зейн не понял, почему Лиам смеялся, потому что последнее, что он слышал, было «архитектором». Зейн всегда говорил, что ему нужен собственный дом. У него не было таланта строить здания. Он учился, чтобы стать бухгалтером, потому что он знал, что они зарабатывают неплохие деньги, а они ему срочно были нужны. Он не хотел работать в банке, но это было единственным способом накопить на дом мечты.
— Знаешь, я всегда хотел хороший дом, — Зейн мягко ударил Лиама, подмигнув. — Ты должен построить мне дом.
Лиам рассмеялся, но идея была заманчивой.
— С тех пор, как я закончил институт, я делал полки, книжные шкафы и кучу других вещей. Это мой первый реальный проект, но теперь я не хочу возвращаться к прошлому. Я жил в двухкомнатной квартире, ненавидел каждый кирпичный дом в моем районе. Когда я ездил в Мексику, я увидел стеклянный дом. Это была самая крутая вещь, с которой я столкнулся. Я влюбился, и с тех пор пообещал себе, что сделаю дом лучше, чем этот.
Зайн закрыл глаза, чтобы представить дом. Он думал о том, что утро там будет красивым. Он бы просыпался, готовил завтрак и мог видеть восход солнца из каждого уголка своего дома. Он, безусловно, сомневался, что сможет проснуться так рано, но если его дом даст такую возможность, он воспользуется этим. Затем, ночью, он смог бы смотреть в другую сторону от дома и видеть закат.
— Я хочу, — сказал Зайн, открывая глаза. Он взаметил, как удивленный Лиам смотрел на него, и не успел закончить предложение.
Раздвижная дверь открылась, впуская парней. «Ваше время истекло.»
Лиам и Зейн пошли на кухню, чтобы попытаться немного поспать перед следующей сменой.
Луис и Гарри спрятались за прилавок. Снаружи все выглядело апокалиптически. Было жуткое чувство одиночества, которое накрывало Луи, но это было иронично, потому что вокруг него было три других человека.
— Все в порядке? — спросил Гарри.
— Да, просто дерьмовый день рождения, — Луи старался говорить менее напористо, потому что Гарри не был в этом виноват. Это не было чьей-либо виной, и Луи понимал, что мог избужать этого. — Извините, что я просто ворчливый старик, — пошутил он.
Гарри фыркнул, сказав:
— Нет, ты не стар. Я думаю, ты в расцвете сил. — и тут же покраснел, осознавая смысл сказанного.
— Нет, ты пропустил настоящего Томмо. Когда я учился, я был каким-то плейбоем. Я был здоров и популярен. Теперь сижу дома, пишу глупые истории и ем все, что могу, — Луи смеялся над своей неинтересной жизнью. Но он не стал бы ничего менять. Он просыпается, когда захочет, его истории публикуют в местном журнале. Он смотрит фильмы столько, сколько хочет. И это он точно не захочет менять.
— Я уверен, что это не так уж плохо. Я читал книги ночью, когда был младше, и моя мама всегда кричала на меня, потому что, по ее словам, я ослепну, если буду продолжать делать это, — пожал плечами Гарри. Он ненавидел поднимать эту историю, но это было что-то в глазах Луи, что заставило его говорить о себе и каждой глупой истории, которая произошла.
— Ну, твоя мама может придерживаться этой позиции, потому что ты не слепой, — рассмеялся Луи.
Гарри закусил губу и продолжил щуриться, не отреагировав на слова собеседника.
— Извини, — Луи почувствовал себя полным идиотом.
Гарри пожал плечами и улыбнулся.
— Я не люблю носить очки, потому что каждые пару месяцев я должен их менять, а они очень дорогие. Я не ношу линзы, потому что они еще хуже. Я просто жду неизбежного. Это все случилось не из-за книг. Когда у меня были проблемы с очками, я пошел к своему окулисту. Он сказал, что у меня открылась глаукома. Это вызвано повреждением нерва, который соединяется с мозгом. Я уверен, что ты заметил туманность в моих глазах. — он перевел взгляд со своих рук на лицо парня. — Знаешь, когда я это узнал, мне стало безумно стыдно. Это звучит глупо, но я обвинял маму, потому что она давала мне не очень много моркови в детстве.
Они смеялись над глупым оправданием 21-летнего Гарри. Они смеялись, пока их глаза не встретились. Несмотря на отсутствие ясности Гарри, он мог различать цвета лучше, чем кто-либо. Это было то, чем он гордился. Сегодня вечером он заметил зеленые пятнышки, покрытые синим. Он заметил светло-серый цвет вокруг зрачков. Гарри думал о том, как прекрасны были глаза Луи. Цвет, форма, то, как толстые ресницы обрисовали их. Луи не моргал, потому что знал, что Гарри изучает их.
Луи думал о том, насколько несправедлива жизнь, потому что такие глаза должны иметь возможность видеть все, что может предложить жизнь. Такие глаза всегда должны видеть закаты и рассветы. Они никогда не должны видеть тьму.
Луи хотел написать о нем. Луи встречался с парнями, но ни один из них не был достаточно идеальным для этого. Но сегодня этот мальчик перед ним стоил каждого слова. Он стоил прилагательных, наречий, gerunds, run-ons, запятых, точек с запятой, и фраз. Бесконечный торс этого мальчика стоил миллионов параграфов. Луи ненавидел поэзию, но то, как волосы Гарри свернулись, заставило Луи хотеть написать шекспировский сонет.
Дыхание Луи остановилось, когда он заметил, что зеленый цвет медленно исчезает. Его проглотил черный туман. Зрачки вскоре доминировали над глазами Гарри. Гарри медленно облизал губы, но Луи был сосредоточен не на этом. Луи был сосредоточен на милях расстояния между ними.
Сработал таймер на телефоне и они неохотно встали, чтобы разбудить других мальчиков. Луи подумал о том, что Зейн выглядит нелепо и мило с открытым ртом. Он достал телефон, чтобы сфотографировать парня для торта на день рождения Зейна. Гарри издал мягкое хихиканье, которое разбудило Лиама. Он протянул ноги и повернулся к вошедшим. Нога Зайна была вокруг талии Лиама, а его лица на плече парня.
— Тут холодно, — объяснил Лиам, поднявшись, чтобы встряхнуть штаны от пыли.
— Это правда, — кивнул Луи, но его взгляд упал на красные пятна, которые украшали лицо Зайна. — Ваша очередь.
Гарри и Луи сели рядом друг с другом, используя мешки с сахаром, как подушки. Они лежали там до ночи, убаюкивая друг друга. Их мягкие храпы окружали комнату.
И если рука Луи запуталась с рукой Гарри, никто не должен был об этом узнать.
За дверью бегали люди, пытаясь схватить как можно больше еды. А за стеклянным прилавком сидели два парня, не зная, насколько они идеальны друг для друга. Один архитектор, а другой с сильным желанием хорошего дома.
После того, как Зайн услышал о профессии Лиама, он был полон решимости воплотить мечты. Шум снаружи мог их отвлекать, но Лиам был сосредоточен на Зейне.
— О каком доме ты мечтаешь?
Возможно, причиной были движения губ Зейна или его мерцающие глаза, но Лиам пообещал себе в тот момент, что сделает этому человеку дом. И даже не просто какой-то дом, а настоящий дворец.
— Я уже говорил, что хочу стеклянный дом, а что насчет тебя?
Тело Зайна выпрямилось, когда он начал говорить с энтузиазмом: «Я жил в маленькой квартире, и когда я был в университете, мне пришлось поделиться этим с Луи. Я читал статью о том, что мебель может изменить энергию вашего дома. В моем доме будет нереальная атмосфера и энергия! Итак, мой дом — это высокое красное здание.»
Он закрыл глаза, улыбаясь и представляя дом своей мечты. Лиам тоже закрыл глаза, чтобы попытаться вообразить его слова.
«Сам дом состоит из трех этажей и подвала, который на самом деле своего рода бассейн, начинающийся там, где заканчивается лестница. Как будто вам даже не нужно идти к нему, вы просто ныряете прямо в него. Затем, на первом этаже, я хочу, чтобы были развлечения и еда. На кухне вся бытовая техника черная, а шкафы — белые. В середине — мраморная стойка, вокруг которой черные высокие стулья. В гостиной есть большой телевизор с объемным звуком. Нет никаких диванов, но вместо этого отверстие на полу с большим гамаком, а рядом — груши.»
«Моя комната будет на втором этаже. Я хочу, чтобы там была только моя комната и большая ванна, но не было коридора. Например, когда поднимаешься по лестнице, видишь одну дверь, которая ведет прямо в мою комнату. Она будет в форме L, потому что ванна будет стоять внутри. Я хочу большую кровать, которая тоже в отверстии на полу. Еще хочу иметь открытый шкаф», — усмехнулся он и продолжил. «Внутри шкафа есть секретная дверь, которая ведет на третий этаж. Там находится полноценная арт-студия с белыми стенами и одним большим окном, на котором виден фасад дома.»
Лиама сходил с ума, думая обо всех вещах, о которых упоминал Зейн, но он очень хотел сделать что-то подобное. Сама структура была легкой, но бассейн и напольные части были бы проблемой. Он решил сделать проект, как только они выберутся отсюда.
— Это звучит красиво, — похвалил Лиам, но Зайн все еще не открывал глаза. — Эй, — он положил руку на колени Зайна. — Я бы хотел спроектировать дом для тебя, но ты должен пообещать, что позволишь мне плавать в бассейне, когда я захочу.
Глаза Зайна расширились, потому что это, возможно, было лучшим, что когда-либо случалось. Он думал что, круто будет, наконец, иметь свой дом.
Зейн обнял Лиама за талию и пробормотал «спасибо», а Лиам, на удивление, не оттолкнул его. Вместо этого, он прижал Зейна ближе к себе. И если Лиам чувствовал себя в состоянии алкогольного опьянения от одеколона Зайна, никто не должен узнать об этом.
Зейн откинулся назад, только для того, чтобы положить свои длинные пальцы на челюсть Лиама:
— Ты не понимаешь, насколько удивителен.
Зейн никогда бы не смог заплатить Лиаму, если бы сделал это. Он мог дать ему деньги, но бумага не будет приравниваться к тому, как благодарен Зейн был, потому что это была его единственная цель. В ту ночь он поцеловал его в щеку, потому что это было единственное, что он мог дать.
***
Лиам нашел стопку игральных карт под кассой. Зейн запомнил эту колоду. Они с Луи оставили ее там для чрезвычайных ситуаций, когда не было никаких клиентов. В карточках были фотографии кошек, одетых как знаменитости. Они играли, пока Зайн не понял, что Лиам считал карты.
Зейн знал этот трюк, потому что Луи показал ему его во время учебы в колледже. Он заметил, как Лиам позаботился о том, чтобы
положить туза пик на нижнюю часть колоды, когда он перетасовал. Зейн сделал вид, что не заметил, поэтому, когда Лиам был готов раздать карты, Зайн взял их, чтобы самому это сделать. Его пальцы мастерски перенесли нижнюю карту наверх. Лиам этого не заметил, потому что он был увлечен рассматриванием татуировок на левой руке парня.
В середине игры вошли Гарри с Луи, потирая глаза. Они поменялись местами. Теперь Лиам и Зейн погрузились в глубокий сон. Зейн убеждал друга в том, что ему холодно, поэтому Лиам лег позади него и обернул руки вокруг маленькой талии Зейна. Их дыхание заполонило тишину в считанные минуты.
Гарри и Луи вернулись к столу за стеной. Они залезли под стол, потому что там было то маленькое пространство, которое сделало их ближе. Стало темнее, когда Луи осторожно потянул край скатерти, опуская ее.
Луи позволил мягким кончикам пальцев Гарри бродить по его ладони. Они исследовали каждую линию и пробегали вдоль каждого пальца. Когда Гарри закончил исследовать ладони Луи, он тихо вздохнул.
— Что-то не так с моим будущим?
— Нет, я просто подумал, что это выглядит смешно, ведь я ничего не помню в хиромантии, — и оба парня расмеялись. — Извини, если ты подумал, что я расскажу тебе о твоем будущем.
Луи почувствовал теплый взрыв в животе, так что нет, он не мог сердиться. Вместо этого он взял руки Гарри в свои.
— У тебя огромные руки, — прокомментировал Луи, почувствовав разницу в размерах.
Гарри пошевелил пальцами и ответил:
— Может это у тебя маленькие ручки?
Луи покачал головой: «Неа, это твои огромные.»
Молчание окружило их, когда они снова увлеклись друг другом.
Мягкий звук свистка исходил из носа Гарри, и Луи хотел обернуть руки вокруг шеи Гарри, потому что это была самая очаровательная вещь, которую он когда-либо слышал. Под этим темным столом, Луи замечал детали в Гарри: насколько мягкими были его руки, как кольца украшали каждый палец, насколько мягкими были его волосы и насколько острым был его подбородок. И когда Луи исследовал лицо Гарри, Гарри отвечал взаимностью. Куда бы ни направлялись руки Луи, Гарри повторял за ним.
После мгновений молчания, Гарри спросил Луи, почему он хочет писать.
«Когда я был маленьким, мы не могли позволить себе книги, и школа никогда не позволяла мне их брать домой. Мои родители часто ссорились, и я хотел создать новый мир. Я хотел попасть в другую вселенную. Ты когда-нибудь читал «большого дружелюбного гиганта?»
Луи ощутил, как Гарри покачал головой.
«Ну, это была глупая сказка о том, что гигант берет девочку-сироту и проводит с ней время. Я чувствовал, что написание было моим.»
Губы Гарри скрутились из-за мыслей о том, что вдохновило человека на похищение. Луис был настоящим человеком? Гарри почувствовал, как напрягается его сердце.
Луи подобрался поближе к Гарри.
«Я хочу написать о тебе.»
— Я? — Гарри убрал руки от Луи. — Я даже ничего не делаю. Я просто верил, что однажды буду жить в самой высокой башне и буквально возвышаться над всеми.
Луи хихикнул, прикрывая рот. Это было самое милое, что он слышал за весь день.
— Вот, вот почему я хочу написать о тебе! Ты втягиваешь меня. В тебе есть что-то такое. И я хочу выразить слова о Гарри. История о Гарри.
— Эдвард Стайлсе, — добавил Гарри, понимая, что Луи даже не знает его фамилии.
— «The Harry Edward Styles story». Даже твое имя звучит как королевское. Оно должно быть написано большими буквами по небу или красивым золотым рукописным шрифтом по всей бордовой обложке.»
— Нет, я думаю, что ты должен написать о чем-то более вымышленном. Ты мог бы написать о двух парнях, которые влюбляются друг в друга, — глаза Гарри расширились. — Тогда, возможно, им придется скрыть это, потому что мир гомофобен. Тогда — о мой бог — ты мог бы сделать их ублюдками. Они делают одинаковые татуировки, например, у одного на плече якорь, а у другого — веревка. Но затем их менеджеры, или как там их называют, заставляют их делать какие-то дерьмовые вещи. Это была бы драматическая история о том, как два закрытых, скрещенных звездами, двойных пламени должны потерпеть некоторые суровые вещи, но в конце концов, они живут самой счастливой жизнью после того, как раскрываются.
Луи засмеялся:
— Гарольд, я хочу написать о тебе. И эта история звучит так нереально. Если бы я видел двух парней с разделенными татуировками, я бы даже не сомневался об их чувствах. — Луи обернул руку вокруг запястья Гарри, — Я хочу написать о тебе. Ты как моя муза. Нет! Ты и правда моя муза.
Гарри почувствовал тепло, когда кусал губу, чтобы скрыть ухмылку.
Сигнал таймера Гарри снова сработал, но прежде чем они могли вылезти из-под стола, они услышали проклятие Зайна.
— Они ушли. Теперь мы умрем!
— Да, придурок, я хотел убить тебя с самого начала вечера, — схватил руку Зейна Луи.
— Хорошо, мальчики, я думаю, мы могли бы просто остаться вместе. Сейчас четыре утра, и я не хочу продолжать делать часовые сны. — предположил Лиам.
Все согласились и вернулись под стол с колодой карт. Они решили играть в командах. Луи и Зейн против Гарри и Лиама. Чтобы сделать игру более интересной, они решили, что каждая отгаданная книга — одна деталь одежды, снятая другой командой.
Лиам не мог сосредоточиться, потому что он продолжал задаваться вопросом, как выглядели руки Зайна, когда он рисовал. Он думал о том, как они держали кисть и направили капающую краску на бумагу.
Зейн позаботился о том, чтобы перетасовать карты, потому что он хотел увидеть, как Лиам выглядел без чего-либо. Он аккуратно держал Джокера внизу. Затем, он протянул Гарри колоду, чтобы раздать ее, и был рад, что мальчик слишком отвлекся, пытаясь найти середину. Ошибка заключалась в том, что он разрезал колоду прямо посередине, поэтому Джокер оказался у Зейна.
— Вы готовы? — спросил Луи. Его голос был хриплым и сонным.
Луи и Зейн победили с королевой сердец. Один предмет. Гарри снял куртку, а Лиам снял одну туфлю. Лиам был умен, потому что знал, что один означает один.
Пятнадцать минут спустя, и Луи был оставлен в своих синих боксерах, черных носках и белой футболке; Зейн в своих белых трусах, куртке и синей рубашке; Гарри в одном носке и куртке, прикрывая промежность; и Лиам в красных горошек боксеры. У него кончилось чистое нижнее белье для взрослых, подайте на него в суд.
— Ладно, мальчики, похоже, что мой Джокер бьет вашего туза, — сказал Зайн с вопиющим американским акцентом.
Лиам встал, чтобы снять боксеры, но был остановлен Зейном:
— Новая игра!
Зейн чувствовал, что сегодня должна быть отличная ночь, но не хотел, чтобы тело проигрывающего было на обозрении перед другими парнями. И он должен был остановить это, потому что пальцы Лиама уже были внутри пояса.
Гарри был возмущен, потому что если он снял свои собственные трусы (кто-то должен был сделать это первым), то его товарищ по команде должен был сделать также.
Луи и Гарри закрыли глаза, но Зейн держал их широко открытыми, возможно даже шире, чем раньше.
***
В ту ночь произошло много странных вещей: они встретились, боролись за торт, хлебный грабитель атаковал Зейна. Гарри понял, что Луи стоит гравировать на память, Луи понял, что о Гарри стоит написать, а Лиам пообещал Зейну дом.
Они громко рассмеялись, когда свет от фонарика попал им в глаза. Они поняли, что это были полицейские, стоящие у двери и пытающиеся понять происходящее: один голый парень, два полуобнаженных, и один с боксерами в красный горошек. Лиам был на Зайне, а Гарри на Луи. Это выглядело странно.
— Извините, если мы что-то прерываем, но нас вызвали, потому что пришло сообщение о том, что в здании находятся люди. Мы пришли, как только смогли. Снег немного прекратился. У нас есть минимум времени, чтобы вытащить вас всех отсюда.
Лицо офицера покраснело. Зейн плохо себя чувствовал из-за бедного парня. Он должен был поторопить парней одеться. Его коллеги ушли искать других людей, когда он начал говорить.
Когда они оделись и собрали все, то последовали за офицером на улицу. С каждым шагом, они оценивали землю доказывая себе, что они были внутри во время бури, и что ночь закончилась.
Они тихо сидели в полицейских машинах, потому что снаружи был другой мир. Они больше не охранялись баррикадой черных столов, на улице им грозили гомофобные оскорбления. Даже внутри полицейской машины они не чувствовали себя в безопасности. В ту ночь они поняли, что единственное убежище было в пекарне. Однако даже там они не были в безопасности. Когда люди были внутри, самое безопасное место было только за стеной, где они могли быть скрыты от всех остальных.
Парни разошлись по своим квартирам, не давая друг другу свои номера. В пекарне их чувства были сырыми. Лиам обещал Зейну дом, но сейчас понимал, что это просто нереально.
***
Через пару дней эмоции начали стихать. Мальчики вернулись к своей жизни, но мысли о той ночи болтались у них в головах. Ни один из них не был сбит так сильно, но все-таки все пришли в себя.
Буря наступила двадцать шестого в полночь. Это произошло тогда, когда им это было нужно. Жизнь — очень забавная штука.
Зейн понял, что не оставил Лиаму своего номера, когда мыл голову. Его мечты о классном архитекторе были всего лишь мечтами. «Жизнь — стерва», — подумал парень. Она подразнила его, но потом разорвала на куски.
Луис не осознавал, что у него нет номера Гарри, пока не открыл свой блокнот, чтобы писать. У него были только истории Гарри, не было своих. У него не было смущающих историй, щекотливой мамы, надоедливых одноклассников, катастрофы, первого свидания, разорванных носков или ужасного учителя. Луи понял, что у него есть пустой блокнот и впереди вся ночь, для создания самой лучшей своей истории.
Пока Гарри пытался разобрать мелкий шрифт на своем шампуне, он понял, что у него нет номера Луи. Ему не хватало этих глаз. Он забыл форму бровей парня, пока обматывал полотенцем свои бедра. Когда он лежал в своей постели, он подумал о том, что раньше смотрел только на бесполезные вещи, пока не нашел
его.
Вокруг Лиама лежало слишком много набросков того самого дома, когда он понял, что у него нет номера Зейна. Он забыл, на каком этаже ему нужна арт-студия. Он не знал, где может поставить гамак, потому что Зейн не упомянул об этом, а позвонить ему не мог. Лиам делал наброски по памяти, но где-то начал добавлять свои собственные идеи. Он добавил и огромное окно в пол, вместо стены в арт-студии. И в конце концов, дом стал его личной мечтой.
Они поняли, что нужны друг другу только тогда, когда все это случилось. В те 10 часов, они стали привязаны, потому что жизнь —стерва, и она создает все за них. А им оставалось только плыть по течению.
***
До тех пор, пока их телефоны не позвонили три года спустя в полдень, они не понимали, насколько действительно нужны друг другу.
