Через все времена

Мой трон — эшафот, подруга — смерть. Вся грязь, все грехи людей на мне

— Надо же, ты всё-таки сделала это, — лениво протянул Зангетсу, опершись на один меч. Второй, более короткий, был скрыт где-то во тьме, которая клубилась у занпакто ниже пояса. — Если честно, то я до последнего не верил, что ты решишься на такое откровенное убийство. Если бы я знал, каким способом сделать тебя жёстче и безжалостнее, то давно бы прикончил всех твоих друзей и знакомых голыми руками и с особой изобретательностью прямо у тебя на глазах для наглядности. Ичиго вспыхнула, возмущённая такой бесцеремонностью, но мгновенно растеряла энтузиазм, когда вспомнила, что случилось с друзьями, которые, последовав примеру безбашенной подруги, пошли спасать сначала Рукию, потом Орихиме, а теперь — ещё и Сейретей от внезапного нашествия квинси. Теперь все они — мертвы. — И ты бы смирился тогда с моей вечной ненавистью? — она опустила голову вниз, украдкой кинув заинтересованный взгляд на духовный меч, который, наверняка, под маской улыбался хозяйке, как конченый псих. — Как будто раньше мы были закадычными друзьями, — фыркнул он, увиливая. Но Куросаки упрямо ожидала нормального и искреннего ответа. — Да, моя Королева. Всегда. Зангетсу опустился на одно колено, признавая силу временной шинигами уже во второй раз: — Давай уничтожим Яхве, моя Королева! *** — Долбаные квинси, даже помереть нормально не могли, — недовольно пробухтела Ичиго, раздражённо сдув отросшую чёлку вбок, которая уже порядком поднадоела тем, что постоянно лезла в рот, нос и глаза, мешая смотреть вперёд, дышать, и неприятно щекотала лицо, вызывая дрожь по спине, как от холода. — Долбаный Яхве, даже ты не мог умереть нормально, без очередных сюрпризов? — риторический вопрос повис в воздухе, потому что она шла в гордом одиночестве, выплёскивая злость на песке, который изредка пинала ногой. Девушка остановилась и тоскливо посмотрела вверх, в тёмное безразличное небо, на котором не было даже луны, чтобы хоть как-то скрасить пустыню, и выдохнула: — Приехали, твари-квинси и мудаки-шинигами. И надо же было вам всем подохнуть, оставив меня одну переживать постапокалиптическую реальность. Вы наверняка не учили физику в школе, господа, — язвительно фыркнула она, плотнее кутаясь в фирменный плащ Шихоуин, скрывающий реатсу (она нагло спёрла модифицированную Урахарой вещицу из разрушенного притона Киске). — Ведь убивает обычно не падение. Нет-нет, не оно! — она яро взмахнула руками, будто кто-то только что возразил временной шинигами каким-то глупым аргументом. — Не падение, что вы! Приземление. Вот так-то, мудаки-квинси и твари-шинигами! Или я говорила наоборот раньше? Чёрт его знает… — меланхолично закончила Ичиго, внезапно сгорбившись, словно пытаясь спрятаться от враждебного огромного мира. — Хей, шинигами и квинси, — неожиданно жалобно протянула Куросаки, позволив чёлке всё-таки заслонить лицо полностью, — почему вы дали моей семьей и друзьям умереть? Почему выжила только я? Ичиго горько заплакала, закрыв глаза ладонями и упав коленями на песок. Она знала ответ, но это не значило, что он нравился ей. *** Когда Ичиго узнала, что выжившие после очередного отбора квинси (в том числе и Юграм, например) уничтожили всех шинигами, а последние потянули за собой и победителей, когда поняла, что по вине Яхве умерли и друзья-шинигами и обычные друзья, которые жили в Генсее вместе с ней, она буквально заискрилась ненавистью по отношению к Юха Баху и отправилась убивать мужчину. Она объединилась с Зангетсу, узнав, наконец, настоящую силу собственного занпакто, который имел двойственную природу, и сделала то, что не удалось совершить даже ныне покойному Ямамото Генрюсаю Шикегуни: она убила Императора квинси. Обычные Пустые эволюционировали, пожирая себе подобных. Они страшились регресса, а потому всегда охотились, постоянно пребывали в движении, искали сильных противников, чтобы поглотить их и эволюционировать дальше. Зангетсу не был обычным Пустым (он и Пустым-то не был в полном понимании этого термина!), но поглощать поверженных умел. Поэтому, увидев павшего Яхве, увидев мечи Ичиго, обагрённые чужой соблазнительно пахнущей и невероятной по силе реатсу, он не удержался и через какое-то время короткой борьбы с собственной сущностью ринулся на тело лучника, отпустив голод. Отпустив себя, собственную наполовину звериную сущность. Куросаки стояла неподвижно, запрокинув голову к безоблачному небу Варвальта, и не мешала поглощению и постепенному насыщению. Казалось, девушка даже не заметила того, что творил занпакто, чья маска стала красной от крови, как и руки. Тьма, что заменяла Пустому одежду, тоже лакомилась, вгрызаясь в плоть мертвеца так же алчно, как и длинные зубы Зангетсу. Новая сила бурлила в жилах необычного духовного меча, не причиняя абсолютно никакого вреда. Реатсу «минусов» для лучников — яд, но никак не наоборот, что радовало. — Моя Королева, — проскрипел Зангетсу, привлекая внимание хозяйки, которая упорно что-то высматривала на линии горизонта. Она посмотрела на собственный занпакто, который весь был заляпан кровью, исключая девственно чистые белые волосы, показывая, что слушает: — А Яхве-то оказался сытнее, чем я думал. Как думаешь: почему так получилось? — Потому что он поглотил Короля Душ до этого, — равнодушно протянула временная шинигами. — Я помогла ему, если помнишь, — она резко взмахнула двумя клинками, стряхивая кровь на землю, но движение получилось неловким: несколько капель упало на щёку и подбородок. Девушка поднесла руку к лицу, чтобы стереть её рукавом, но занпакто оказался быстрее: он в мгновение ока оказался рядом и, наклонившись, слизнул кровь, высунув синий язык через устрашающие зубы маски. Она растерянно проследила взглядом за этим странным жестом, но не успела ничего сказать, как землю под ногами ощутимо тряхнуло. — Что происходит? — Мы уничтожили того, кто поддерживал этот мир. Теперь он, естественно, разваливается, — равнодушно пояснил Пустой, пожав плечами. Оглянувшись назад, он увидел аккуратно разрезанное пополам тело Юграма. — У этого квинси были похожие на Яхве способности. Они даже обмениваться ими могли. Пожру-ка я и его, пока есть время, — он наклонился, собираясь оттяпать приличный кусок плоти, но Ичиго не дала этого сделать, крикнув: — У нас нет на это времени! Зангетсу поднял голову, сверкнув светящимися золотыми глазами, и зловеще расхохотался: — Теперь у нас есть время всего мира, моя Королева. Мы выиграли эту войну. Так что пора пожинать свои лавры победителя. А победители пожирают проигравших. Так было всегда, так будет и дальше, — он уверенным движением руки выдернул из одной половины Хашвальта сердце и протянул Куросаки. — Нет больше квинси и шинигами. Есть только Пустые и обычные люди. Одни пожирают других. Но ты же не обычный человек, Ичиго? Ты же не хочешь, чтобы тебя пожрали, как обычное мясо? Она взяла сердце в обе ладони и, сжав его, ухватилась за один бок крепкими белыми зубами, отрывая кусок. По подбородку потекла ещё тёплая кровь. Зангетсу с еле сдерживаемым восхищением наблюдал за процессом поедания. Если честно, то он до конца не верил в то, что хозяйка согласилась снизойти до обыкновенного и мерзкого для проводников душ каннибализма. Но мораль канула в Лету, как и боги смерти. Варвальт тряхнуло снова, а потом внезапно он рухнул куда-то вниз, в темноту и пустоту, но духовный меч не испугался. Он снова расхохотался и прижал к своей груди Ичиго, кожей чувствуя, как быстро-быстро забилось девичье сердце, подстёгнутое опасностью. От хлынувшего в голову адреналина мир слегка смазался, но через миг вернулся к привычной чёткости. — Что происходит? — снова спросила Куросаки, но на этот раз — шёпотом, словно боялась навредить окружающему миру ещё больше, чем Яхве до этого. Да и не требовалось кричать, потому что Пустой бережно и уверенно обнимал девушку, окутывая спасительной тьмой, от которой веяло холодной духовной энергией. Она успокаивала расшалившиеся нервы, но не настолько, чтобы временная шинигами со спокойствием Улькиорры смотрела бы вперёд, ожидая, что произойдёт дальше. — Предположения принимаются? — шутливо поинтересовался Зангетсу, безразлично проследив взглядом за стремительно падающей в пустоту белой башней, архитектура которой выдавала любовь к помпезности у квинси. Не дождавшись ответа, он протянул: — Либо мы приближаемся к полному самоуничтожению всех миров, включая и твой ненаглядный Генсей, либо становимся свидетелями создания нового измерения, в котором смешаются все старые. Какой вариант предпочтительнее для тебя? — Вариант «умереть за друзей, но дать им выжить», — с грустью пробормотала она, привыкнув к неприятному чувству долгого падения. — Жаль, что он больше неосуществим. У меня больше нет друзей. И нет тех, кого я должна защищать и спасать… — Глупая девчонка! — яростно выкрикнул Пустой, повернув и. о. шинигами к себе лицом. Он крепко сжал тонкие плечи девушки и с пугающим жаром воззрился на хозяйку, излагая собственные мысли: — Ты всё ещё жива! И пока ты жива, ты можешь защищать себя! Мир рухнул в тартарары? Чёрт с ним! Прорвёмся, нам не в первый раз. Это всего лишь Арма-Проклятый-Мать-Его-Геддон, который мы пережили. Ты съела сердце Юграма. Ты готова выживать, Ичиго (и это даже не вопрос). Так выживай! Секунду они падали в молчании, пока Ичиго не рассмеялась, толкнув занпакто в грудь, чтобы он перестал держать её. Она отдалялась всё дальше и дальше, истерично хохоча от нахлынувших эмоций, но Зангетсу не спешил снова заключить девушку в объятия. Он терпеливо ждал конца этого спектакля, чтобы понять, готова ли богиня смерти принять новые правила, измениться ради того, чтобы сохранить себя. Неожиданно Куросаки перестала смеяться — и Пустой понял, что время пришло. Или она ступит на путь «минусов», или на путь оставшихся немногочисленных людей. Уже сейчас он чувствовал слабые отголоски душ «плюсов», которые ещё и не знали толком, что произошло. Они будут уничтожены Пустыми, которые скоро учуют сладкую слабую реатсу и придут на пир. И, возможно, он вскоре присоединится к этим тварям. Временная шинигами пристально вгляделась в глаза занпакто и беспечно пожала плечами, не зная, как ещё нужно реагировать: — Я не знаю, что мне теперь делать, так что выживание — не плохая жизненная цель. Я буду бесконечно долго бродить по новому миру, изучать его и удивляться диковинкам, пока более сильный не поглотит мою силу, — она зажмурилась, интуитивно чувствуя, что скоро падение прекратится. — Посмотрим, что выйдет из этого. Зангетсу под маской довольно оскалился и в третий раз склонил голову перед Ичиго. Он был бы доволен любым развитием ситуации, лишь бы она была жива. Лишь бы он мог защищать непокорную Куросаки с упрямо-хмурым взглядом. «Мы пройдём через всё вместе, Ичиго. Через тьму и свет, через хаос и грязь. Через все времена!»