sunrises

Люк почти давится воздухом, когда видит небольшие шрамы, порезы на запястьях своего красноволосого солнца. У Хеммингса в голове проносятся тысячи обещаний, да, они справятся с этим вместе, только бы он не молчал, прекратил отталкивать, доверился ему. Люк никогда не покинет его, Майкл молчит. Майкл — вселенная Люка, и она сейчас рушится, рассыпается на тысячи осколков. Люк обещает спасти. Люк сразу же переезжает к нему, никого не спрашивает, знает, что так надо, чувствует, нужен ему. Является его сигналом, огромной красной кнопкой «стоп». Майкл не рассказывает ему ничего, но Люку достаточно тихих разговоров в постели, достаточно обсуждений недавно прочитанной книги, мягких, успокаивающих объятий. Люку просто надо касаться его. Порезы начинают появляться вновь, Люк пытается не сойти с ума, в висках отдаёт тупой болью. У Люка холодные руки. Майкл любит встречать рассветы, переплетая его пальцы со своими. Люк готов литрами пить кофе, совсем не высыпаться и с утра тащится на свою небольшую подработку в кафе, лишь бы Майкл был счастлив, лишь бы былой свет вернулся в его глаза. Частенько Хеммингс ворчит на Майкла, но вот только встречать с ним рассветы что-то необычайное для него, священное, Люк готов за это всё отдать. Он даже не подозревает о том, что сейчас ловит последние стоны Майкла, последний раз покрывает ключицы поцелуями. Люк греется в последних, тусклых лучах Майкла, смутно понимает это, вот только признать это — выше его сил. А потом Майкла вдруг больше нет, у Люка подобно Майклу гаснет взгляд, никто не замечает.