Вредные привычки

Грызть спички — плохая привычка, но безобидная. Бывают и хуже. Ангельская Пыль завязывает ремни на очередном «грузе», захлопывает контейнер и косится на шефа. Он разговаривает по телефону, и она слышит его характерный британский акцент. Пожалуй, они неплохо с ним ладят. Другие в команде хотели бы знать, как она выбилась на роль его правой руки. Но обычное для таких случаев насмешливо-презрительное «насосала» в этом случае не применяется — и дело даже не в том, что Ангельская Пыль способна выбить из них всю дурь за такие слова. Просто Аякс — не тот человек, которого можно купить удовольствиями. Во всяком случае, обычными. Отсутствие нервных окончаний дает свои преимущества. Но и недостатки у него есть. — Готово? — заметив ее взгляд, Аякс заканчивает разговор, убирает телефон и подходит ближе. — Готово, — подтверждает она, перебрасывая спичку из одного угла рта в другой. Как там сказал этот болтливый задохлик? «Оральная фиксация»? Может быть. — Отправляйте! — Босс дает отмашку охранникам, те подхватывает контейнер с очередным живым грузом и несут его к ангару, — Еще один заказ сформирован. Клиент будет доволен. — Что на этот раз? — Ангельская пыль смотрит, как тот перелистывает записи на планшете, — Революция в маленькой банановой республике? Не то, чтобы ее это на самом деле интересовало. Они поставляют бракованных мутантов любому, у кого имеется достаточно денег, чтобы заплатить за них. Аякс вскидывает брови. Пустая болтовня Ангельской Пыли несвойственна — она не из тех, кто пытается поддержать разговор любой ценой. Изучающий взгляд шефа скользит по ее лицу, останавливается на кончике спички, торчащей между ее губ. — Зайди ко мне вечером, — говорит он. И это что угодно, только не предложение.

***

Комната Аякса — смесь эклектики и аскетизма. Ему не так уж много нужно для поддержания жизнедеятельности, но невозможность наслаждаться простейшими физическими ощущениями заставляет искать более сложные пути получения удовлетворения, не связанные напрямую с рецепторами. Негромко играет музыка. — Романтическая атмосфера? — теперь уже ее черед вскидывать бровь, — Да это прямо свидание! Босс усмехается. Он сидит на постели, рядом валяется какой-то медицинский справочник, исчерченные пометками листы закладками торчат между его страниц. Книга похожа на ощетинившегося ежа — и в таком виде чертовски напоминает неудачную мутацию, которую они как-то видели у одного из своих «пациентов». — Уилсон, — говорит он, — Чертов Уэйд Уилсон! Аякс произносит это имя медленно, растягивая каждый слог, будто упиваясь им. У Шефа на этом образчике не совсем удачного эксперимента, похоже, возник серьезный пунктик. Ангельская Пыль понимает, почему. Аякс сказал, что такие люди помогают держать себя в тонусе, а понимать это надо в том смысле, что, пока Уилсон был в их руках, босс нашел для себя новый источник удовольствия, ставя опыты над этим зубоскалом. Отсутствие нервных окончаний заставляет проявлять изобретательность. — Соскучился? — Ангельская Пыль стоит перед кроватью, на которой он сидит, — Он по тебе тоже. Тот только в очередной раз усмехается, показав ей безупречные зубы, кивает головой. Слова или инструкции не нужны. Порядок она знает. Выплевывает спичку, опускается на колени между его ног, наклоняет голову. Ее черные волосы падают ему на бедра, пока она делает свое дело. Без особого усердия и абсолютно безуспешно. Как всегда. Ангельская Пыль не знает, зачем ему это нужно — он все равно не может ничего почувствовать. Но если ему это хоть как-то помогает, то она не против поучаствовать в этом механическом спектакле — минет не требует от нее каких-то особых усилий. Хотя отсутствие реакции и раздражает ее с каждым разом все больше и больше. Ладонь ложится ей на затылок, поглаживает, пропускает пряди ее волос между пальцами — постановка продолжается, ведь ощутить их гладкость и шелковистость он тоже не в состоянии. Но ему нравится притворяться. На него она не смотрит. Отсутствие реакции ее не вдохновляет, а челюсти уже начинают болеть. Так что Ангельская Пыль выдыхает почти с облегчением, когда он легонько тянет ее за волосы, заставляя отстраниться. Вторая часть напрягает ее больше. Хотя и приносит больше наслаждения. — Ложись, — голос у Аякса по-прежнему спокойный, дыхание не сбилось, взгляд задумчивый. Ангельская Пыль стягивает с себя одежду — быстро и методично, без попытки устроить стриптиз или соблазнить — укладывается, поудобнее устроив голову на подушке, разводит ноги. Аякс присаживается на край кровати, поглаживает ее по бедру. Пыль стискивает зубы, когда дрожь пробегает по ее телу вслед за этим прикосновением, а затем приказывает себе расслабиться. Есть в этом что-то странное — в том, как жадно он следит за выражением ее лица, регистрирует малейшее изменение ее физических показателей — сорвавшееся дыхание, участившийся пульс, непроизвольно выступивший румянец, закушенную губу. Пальцы скользят и гладят, намеренно возбуждая, и Ангельская Пыль знает, чего он добивается. Его зрачки впиваются в ее лицо, как точки лазерного прицела. Вот так же он смотрит на «пациентов», когда они подвергают их пыткам. Это необходимая процедура, но для Аякса еще и способ получить удовольствие. Хотя бы теми путями, которые ему доступны. Ее он мучить не собирается. Но в этом все равно есть что-то сбивающее с толку, смущающее ее. Ангельская Пыль никогда в этом не признается — это разрушит ее образ непрошибаемого терминатора - но, когда тебя вот так доводят до оргазма, при этом ты четко знаешь, что исполнитель ничего не испытывает в этот момент, кроме исследовательского интереса — это странно. Это мешает расслабиться и просто получить удовольствие, как бы умелы не были пальцы, ласкающие ее. На физическом уровне он легко доводит ее до нужной кондиции, но вот на эмоциональном ей несколько сложнее отпустить тормоза и отдаться ощущениям. А именно этого он от нее и хочет. Но она благодарна Аяксу. За все, что он для нее сделал, за все, что она получила, благодаря ему, потому что о том, что было с ней до лаборатории Ангельская Пыль вспоминать не любит. Она вскидывает бедра, когда пальцы проникают в нее, раскрывают, погружаются глубже, не то что стонет — скорее, издает сдавленный звук, следя за ним из-под полуопущенных ресниц. — Давай, Кристина, — шепчет он, и собственное имя производит на нее такой эффект, как если бы кубиком льда провели по ее разгоряченной коже, — Ты же мне доверяешь? Контроль — это еще одно доступное Аяксу удовольствие. А благодарность — чертовски неудобная штука. Но какая разница, если, по крайней мере, ей сейчас хорошо? Именно поэтому, не в силах противиться нарастающему наслаждению, да и не имея больше ни малейшего желания от него отказываться — так в конечном итоге происходит каждый раз, — она дает своим ощущениям волю, стонет, толкается бедрами навстречу движению его руки. Вот если бы еще выражение его лица не было настолько бесстрастным! Ангельская Пыль не отрицает, что его холодность и неизменное спокойствие в такие моменты по-своему возбуждают. Но сейчас ей этого мало. Усмешка кривит ее рот, когда до нее доходит, что можно сделать. Ангельская Пыль приподнимает голову, находит его взгляд. Ее собственные зрачки наверняка расширены как у наркоманки, тяжелое дыхание сбивает ритм слов. Но она медленно и внятно, глядя ему прямо в лицо, произносит: — Конечно, доверяю… И спустя секунду добавляет: — Фрэнсис. Выражение его лица меняется, в глазах появляется нечто такое, что она не успевает рассмотреть и уж, тем более, проанализировать, потому что откидывается на подушку со стоном, когда пальцы внутри нее жестко взвинчивают темп. Ангельская Пыль сгребает в горсти края подушки, отдается ощущением, закрывает глаза и не открывает их вплоть до самой последней судороги оргазма. Только спустя несколько секунд после того, как ее дыхание успокаивается, она позволяет себе это сделать. Перед глазами маячит потолок. Рядом раздается какой-то тихий щелчок. Аякс стоит у кровати с банкой пива в руке. Совершенно такой же, как и всегда. — Будешь? — он вопросительно смотрит на нее. — Буду, — Ангельская Пыль садится на постели, откидывает волосы за уши. Пока она методично одевается, Аякс достает из мини-холодильника другую банку, протягивает ей. Они сидят бок о бок и потягивают холодное пиво. Разговаривать особо не хочется. Да и не о чем. — Надо поднажать со сроками, — наконец, сообщает он, — У нас поставки срываются из-за этого чертового Дэдпула. — Значит, поднажмем, — она пожимает плечами, — Дураков, мечтающих о чудесном исцелении от своих болезней, везде хватает. Они еще какое-то время молча сидят рядом, затем, прихватив свою банку, она поднимается. Кивнув ему на прощание, выходит. За пределами этой комнаты Кристина исчезает. Как и Фрэнсис. Остаются Аякс и Ангельская Пыль. Наверное, их можно назвать друзьями. На ходу она достает из бюстгальтера коробок со спичками, вытягивает одну и привычно засовывает ее в рот. Спички — безобидная привычка. Аякс - нет. Но уж с этим она как-нибудь справится.