Ведьма-сквиб

Первые две недели Петунья чувствовала эти дополнительные часы, как глоток свежего воздуха, радовалась им, позволяя себе порой подольше поспать. Но вскоре новые хлопоты захватили ее, и вновь казалось, что график очень плотный. Однажды она так увлеклась расчетами сложной рунной связки, что не выспалась перед очередной контрольной по нумерологии и только чудом решила все без ошибок. Испугавшись возможной потери привилегий, Туни вынуждена была сбавить обороты. Второй год отличался также тем, что после жесткого первого курса, студентов осталось мало и их расселили по одному в комнату. Ей досталась небольшая, скромно меблированная комната-«чулок»,стены которой были оклеены потускневшими от времени обоями с цветочным рисунком. Вдоль стены стояла старинная кровать с резными спинками, у окна пристроился небольшой стол, а у входа висело большое зеркало в красивой раме, с которого местами слезло напыление. В одно из свободных воскресений Петунья совершила вылазку в город, где в лавке старьевщика купила три старинных бра в удручающем состоянии. С помощью ряда полуэкспериментальных зелий она отчистила лампы, покрыла зеленоватой краской, которую затем слегка подшкурила и залакировала. Туни несколько раз перевешивала их, пока не добилась того, что зажженные светильники меняли восприятие комнаты, создавая иллюзию расширения пространства. Еще один день ушел на обновление стула, и хвала чарам, которые позволили ускоренно высушить изделие. Сначала Петунья нанесла белую основу, потом покрасила стул нежно зеленым, наклеила несколько салфеток с цветами и бабочками, покрыла сверху особым лаком и, пока он еще не высох, обсушила горячим воздухом из палочки. Получившиеся неровности лака дополнительно подчеркнула тенями, а затем нанесла окончательный слой лака. Получился искусственно состаренный стул в технике, которую во времена миссис Дурсль называли декупаж. Довершил убранство стол, накрытый простой скатертью, и кровать с покрывалом в тон. В результате комната приобрела вполне жилой вид: нежные зеленоватые цвета обоев и мебели, дополненные бежевыми скатертью и покрывалом и оттененные рисунками цветов и бабочек, создавали легкое приятное впечатление. Значительные временные траты на оформление комнаты оправдывались слабостью Петуньи к изысканным интерьерам. Желание создать вокруг себя такую обстановку, которая соответствовала бы ее теперешнему возрасту и позволяла чувствовать себя на своем месте,пересилило рациональный подход к имеющемуся в ее распоряжении времени. В давние времена ей довелось смотреть одну любопытную передачу о том, что лицо зрелого человека является отражением его характера и мыслей. Миссис Дурсль внимательно изучила свое лицо и понимала, что тонкие губы говорят о привычке сдерживаться и некоторой зажатости, резкие складки у носа и легкая морщинка между бровями о властности и придирчивости, но тогда эти проявления не казались ей чем-то ужасным. Лицо же Лили было еще совсем детским и примет возраста и характера не имело. Но Петунье, лишенной привычного окружения и любимой семьи, слишком долго пришлось одной бороться с обстоятельствами в другом времени. И всякий раз, глядя на себя в зеркало, она боялась увидеть в отражении ворчливую и склочную ведьму: с уже сейчас обозначившимися упрямыми складками у губ и морщиной недовольства на лбу, а также с неизбежным последствием ритуала — глазами, цвет которых менялся от желтых до почти черных по несколько раз за день. Поэтому ей было так важно держаться за наивные приметы детства: Петунья заходила в комнату и чувствовала себя ребенком. Иногда она позволяла себе девчачьи глупости: пару конфет под подушку, дурацкий вырвиглазный лак для ногтей или нелепые прыжки под популярных Битлз (в представлении Туни это было утренней зарядкой, но, щадя свою психику, к зеркалу она в этот момент не подходила). В русле таких попыток удержать ощущение детства проходила ее переписка со Снейпом. Первые пару месяцев они активно обсуждали все подряд: сравнивали систему обучения, делились личными переживаниями, высказывали мнение о прочитанном. Бывали вечера, когда она закрывала блокнот уже глубокой ночью, и с лица ее не сходила мягкая улыбка. Сев оказался весьма специфическим собеседником: упрямый и дерзкий, он, тем не менее, был готов выслушать другую точку зрения, но лишь затем, чтобы в итоге вопреки всем ранее озвученным доводам остаться при своем мнении. Властную натуру Петуньи, избалованную попустительством Вернона, это ужасно раздражало. Она сдерживала себя, напоминая, что общается с замкнутым и угрюмым мальчишкой из неблагополучного района, и уж с высоты своих лет вполне может себе позволить не переживать от того, что ее точку зрения не приемлют. Но иногда, когда Снейп подбирал особенно язвительные и меткие контрдоводы, она злилась на него взаправду, мысленно ругая его словами, которые леди не пристало знать. Э. - Все равно, жертвоприношения — это плохо. И если крысами я еще готова поступиться, в конце концов, они вредители, то человек — это недопустимо. С. - А если бы от принесения в жертву твоего врага зависела жизнь дорогого тебе человека, например, твоего ребенка? «Про ребенка — это удар ниже пояса». Долгая пауза. Петунья обдумывала ответ, мрачно перечитывая последние две фразы переписки. Э. – Ради своего ребенка я бы принесла в жертву человека. И, что самое ужасное — не только своего врага, но и кого-нибудь безвестного. Мне самой это не нравится, но… С. – Цель оправдывает средства. Будь поосторожнее с этими мыслями. Э. – Почему? С. – Однажды тебе покажется, что кем-то безвестным можно поступиться. А потом может оказаться, что за маской неизвестности скрывался кто-то тебе небезраличный. «Туманно и намеками. К чему весь этот разговор?» К слову сказать, к обладанию блокнотом Снейп подошел творчески. Покопавшись в библиотеке, он освоил чары, которые позволяли «задержать» передачу написанного чернилами, как пояснил, чтобы написать текст вдумчиво. Потом к обычному посланию начал добавлять маленькие смешные зарисовки. Сначала это были простые изображения: котлы, волшебные палочки, рыцарские доспехи из Хогвартса. При поддержке и восхищении Петуньи он окончательно осмелел и начал рисовать карикатуры: судя по отдельным, хорошо прорисованным деталям, делалось это в ущерб учебному процессу. Больше всего Туни впечатлила карикатура на МакГонагалл, а сам Сев был в восторге от своего «Дамблдора», и постоянно подправлял его, особенно много внимания уделяя качественной прорисовке лимонной дольки в руке. Ближе к Рождеству Снейп вспомнил их эксперимент с постером и начал отправлять ранее виденные им изображения, которые блокнот умудрялся отображать как чуть смазанные фотографии. Правда, приходилось дополнительно подпитывать его силой, но зато Сев смог показать вид Слизеринской гостиной и даже пытался научить Петунью, чтобы воочию увидеть ее комнатку. Увы, ментальные науки оставались для нее непостижимой загадкой. Петунья с нетерпением ждала Рождества. Какое-то время она надеялась, что сможет вырваться к родным на каникулы, но мастер Цейгергоффер жил в своем требовательном мире, лишенном радости от общения с семьей и близкими во время праздников. Так что все учащиеся были оставлены в Академии и засажены за курсовые работы. Всякое недовольство было жестко задушено. Поэтому Петунье пришлось отправлять подарки родным через обычную маггловскую почту, а подарки в мир магии и вовсе придержать до весны. Снейп отреагировал на удлиненную разлуку весьма остро: закрылся в панцирь, на вопросы отвечал односложно, а когда писал более подробно, чувствовалось, что он сильно хандрит. Петунья порывалась несколько раз вытащить его из этой скорлупы, но он словно упрямый рак-отшельник настойчиво прятался от света. Тем не менее, и в таком состоянии он иногда высылал ей «красивости». Одним из них оказалась картинка с изображением ночного неба и росчерком кометы на нем. Э. – Ух ты! Неужели это не придуманная красота?! Что это за комета? С. – Сам видел воочию. Галилея. Э. – Вроде нет такой? С. – У кого-то, может, и нет. А у меня есть. Загадку с кометой Петунья гадала несколько дней. Кометы Галилея не существовало, в этом она была уверена. Небо было передано очень точно, да и не помнила она, чтобы Сев присылал придуманные «красивости» или, тем паче, врал. При изучении астрономического атласа она наткнулась на комету с похожим названием. Вот только одно но: комета Галлея появлялась раз в семьдесят с лишним лет и прошлый раз был еще до Первой мировой войны, а следующий ожидался в 1986 году. Миссис Дурсль припомнила смутно какую-то шумиху в восьмидесятые, когда в новостях регулярно рассказывали об открытиях, сделанных зондами с поверхности кометы, но она тогда была так далека от астрономии… «Что бы это могло значить?» Она не поленилась прогнать картинку небосвода через специальный артефакт в кабинете астрономии, чтобы установить, где именно и в какой момент времени находился зритель. Ответ ее поразил: Штат Джорджия, США. 12 марта 1986 года. А на дворе только что наступил 1973. «Как такое возможно?» Петунья нарезала сердитые круги по комнате. «Подгадал положение всех звезд на небе? Да ну, Снейп зельевар, а не астроном!» Она резко остановилась. «Допустим: он был в Америке весной 1986 года. Как?» Посмотрела в зеркало: у Лили в отражении был мрачный вид и злые черные глаза. «Мне кажется, ответ лежит на поверхности: этот засранец перенесся, как и планировал!» Она шепотом выругалась. Потом опять заходила, наконец, остановилась и мерзко захихикала. «Судя по всему, он уверен, что я — это Лили. Что ж, я хочу лично видеть его лицо в момент разочарования! И пусть не говорит, что женщины мстительны!» Но этого ей было мало. Она даже руками помахала, в надежде сбросить излишки эмоций и успокоить нервы. «Я выбью из него извинения. Хотя нет, плевать на извинения! Мне нужен этот гребанный хроноворот и его расчеты тангеников. А когда я вернусь, может общаться с моей драгоценной сестрицей, сколько влезет!» Не сказать, что Петунья успокоилась. Но теперь у ее энергии появился вектор. «Я вернусь!..»