Destiny's child – Lose my breath (yung death ray remix)
Свет софитов неимоверно слепит глаза, дышать почти нереально. Биты долбят по ушам, заставляя качать головой в такт. Грубый голос противника ложится на музыку. Вону не знал, какого черта этот мелкий тут забыл, и как его вообще пропустили. Дерзкая ухмылка, показывающая длинные клыки, чрезмерная игра на публику и совершенно никчемушнее пальто. Этот придурок Ким Мингю, наверное, и во сне выебывается. Пара секунд, песня заканчивается и Чон ловит на себе взгляд а-ля «Я тут главный рэпер на районе, а ты говно». Зрители начинают хлопать, слышится дикий визг девушек. Русый вздыхает и, разминая пальцами шею, выходит в центр. Люди замолкают и замирают в ожидании. Минус доносится из колонок, читка спокойная и ровная, но с каждой строчкой парень начинает набирать обороты, мимолетно думая, что зря он поверх кофты напялил косуху, потому что неебически жарко. У Кима на лице расцветает дикая улыбка и он, как кот, следит за каждым движением парня, потому что не наблюдать за ним – попросту грех. Вону медленно приближается к Мингю, все агрессивнее читая текст. Лоб побаливает от резкого соприкосновения с чужим, глаза в глаза. Темноволосый, прищурившись, с довольством отмечает их разницу в росте, и его выражение лица становится серьезным, а Чон старается не забыть слова, потому что глаза у Кима пиздец какие охуенные. Проходит каких-то несколько секунд, которые кажутся часами, и все волшебство разрушает эта ебланская ухмылка. Младший чуть наклоняет голову влево и оставляет легкий поцелуй на напряженной руке, тут же резко отталкивая от себя старшего. Вону кажется, что он даже на расстоянии слышит издевательский смех, краснея то ли от злости, то ли от духоты. Засунув все свое раздражение куда подальше, он заканчивает, томно выдыхая в микрофон. Все заполняется криками, улюлюканьями и аплодисментами. Парни кланяются, улыбаясь публике и ведущему. Тот говорит что-то об отличном перфомансе, что для новичка Мингю просто шикарен. Вону не слушает, у него в ушах стучит пульс, а перед глазами стоит котячий прищур мелкого засранца. – И сегодняшний победитель, – гребаная типичная пауза, никому ненужная, ведь тут и так все ясно, – Чон Вону! Ха-ха, мой мальчик! Еще никому не удалось его уделать. Он скоро вынесет отсюда все деньги. Зрители засмеялись, кто-то швырнул на сцену бутылку и лифчик. Чон поклонился и под пиздеж этого великого оратора быстро свалил за кулисы. Ему просто хотелось забрать деньги, забежать в круглосуточный, купить пива и спокойно выпить дома в одиночестве.***
orka – phantom
Раскрасневшийся и жутко довольный Мингю влетел в раздевалку. Его переполняли невероятные чувства, остатки адреналина до сих пор били где-то внутри. Вону, вздохнув, поспешно спрятал в куртку свой выигрыш. Убраться, скорее бы убраться отсюда. – Хен, может, прогуляемся? – младший закинул рюкзак на плечо, сразу сунув руки в карманы пальто. Чон не горел желанием иметь что-то общее с Кимом. То, что сегодня ему пришлось баттлиться с этим молокососом – всего лишь чистая случайность. Он и ума не мог приложить, каким ветром этого мажора сюда занесло. – Может, отъебешься? – задев плечом Кима, старший вышел из комнаты и поплелся в сторону выхода. – Ну, может, все-таки перестанешь быть таким уебком и, наконец, обратишь на меня внимание? Вону как всегда отморозился, а Мингю, как всегда, заткнулся и поплелся следом. Такое происходит на протяжении двух лет, как только Ким поступил в старшую школу и его взгляд упал на Чона. И понеслось: «Сонбэ, пообедаем?», «Помоги с математикой, сонбэ», «Ты куда, сонбэ? Можно с тобой?». Русый молился на выпускной, как монахи молятся на Будду где-то в горах. Скоро он выпустится и этот ужас закончится навсегда. Ненависти вроде не было, не за что было ненавидеть пиздюка. Просто русый не привык к такому количеству внимания к своей персоне. Да, на него вечно нападали его «фанатки», но это не то. От Кима чувствовалось какое-то ебаное и давно забытое тепло. И, честное слово, Вону не хотел этого. – Хен, ты же купишь и для меня пива? И Чон выходит из магазина с мультипаком, пихает его шатену в руки и быстрым шагом идет в сторону набережной. Последний, в свою очередь, прижимает алкоголь к себе, как какого-то маленького котенка, очень бережно, и, улыбаясь во все тридцать два, догоняет старшего.***
movement – like lust
Разговоры ни о чем, уже початые вторые банки и приятный ветерок, который холодит разгоряченную кожу. Вону давно не сидел вот так с кем-то, разговаривая и медленно пьянея, а Мингю никогда не видел своего хена таким улыбчивым и открытым. – Мне тебя каждый раз набухивать, когда я захочу нормально поговорить? – длинные пальцы щипают чужое предплечье, и в ответ Мингю получает довольно ощутимый пинок куда-то в район бедра. – Нахуя ты руку мне обслюнявил, придурок? Жить надоело? – Вону сжал в кулаке воротник дорогого пальто. Злость, которая была на сцене, появилась вновь, вместе с желанием начистить мелкому ублюдку его ебало. – Мне так захотелось. Да и выглядело, как по мне эффектно, особенно для шибко зорких девушек, – Ким ловил кайф от чоновского дыхания на своей щеке, от нелепо-грозного тона. – Я люблю касаться других, но ненавижу, когда касаются меня. Запомни это. – Думаю, что запоминать не понадобится, потому что я буду исключением.***
sina. – from love to dust
Чон Вону не запомнил, каким образом добрался до своей квартиры. Сейчас он пытался сообразить, почему он тут с Ким Мингю, почему тот прижимает его к стене, страстно обсасывая шею, и почему, черт возьми, ему так нравится это; так нравятся руки, которые не спеша гладят бока под футболкой. Почему ему хочется, чтобы младший целовал его еще глубже, чтоб, наконец, стянул эти мешающие тряпки. Кровать явно не рассчитана на двух человек, но кого ебет это сейчас, когда «– Какого хуя у тебя такие холодные пальцы? – Заткни рот.» и влажные поцелуи вдоль ребер. Сумасшествие. Сбивчивый темп толчков, потому что каждый из парней хочет одновременно и конца, и продолжения. У Вону в горле застрял горький ком от осознания того, с кем он сейчас, кто касается его так; Мингю осознает, что этот момент – лучший момент в его жизни, даже лучше покупки долгожданной машины на шестнадцатилетие. Состояние близкое к агонии. Нервы натянуты как струны. Вспышка. – Хен, а можно ты больше не будешь бегать от меня? И сраное тепло, которое Чон не примет, по крайней мере, постарается, потому что это не для него. Потому что нельзя снова туда же с головой. На дно.