Пока горит свеча

      Капли пота, стекающие по его щекам, походили на слезы.       В комнате жарко. Душно. Словно в пропахшей ароматными травами купальне, где по обыкновению принцы расслаблялись после тяжелых тренировок.       Пламя лизало ладонь Тора, словно изголодавшаяся кошка ― свежую сметану. Свеча уже наполовину растаяла, и остывший воск из неё покрывал стол холодной твердой корочкой. За то время, пока братья находились здесь, комната успела погрузиться во мрак, и единственным источником света в ней теперь было тусклое пламя, над которым Тор уже несколько часов неустанно держал правую руку.       Он дышал тяжело и устало, жадно хватал пересохшими губами спертый воздух, будто после многочасовой битвы с отбросами Ванахейма. Светлые слипшиеся пряди спадали на вспотевший лоб. В расширенных зрачках Тора Локи видел свое искривленное отражение; в уголках глаз ― приглушенную боль, которая с каждым мгновением становилась все больше и больше; в чуть изогнутой губе и расширенных ноздрях ― ярость, которая вырвется на свободу, стоит лишь немного ослабить поводья, сдерживающие её. Локи читал лицо брата столь же легко, как открытые страницы старинных книг из семейной библиотеки. Даже легче. Тор походил на увлекательную историю, где не просто идешь с героем нога в ногу, а постоянно опережаешь его на несколько шагов. Как в тот момент, когда Локи совершенно случайно рассказал ему об испытании, проводившемся когда-то, чтобы проверить силу духа настоящего воина.       Испытание огнем.       ― Я хочу его пройти! Немедленно! ― тотчас загорелся Тор, когда Локи закончил рассказ. ― Вот это как раз по мне.       ― Не торопись, брат. Как ты собираешься объяснить свои увечья? Сунул руку в чан с кипящим супом? Ты же знаешь, что даже исцеляющие камни не могут сразу вылечить ожоги. Собираешься ждать? А вдруг война, ― полюбопытствовал Локи.       Тор в ответ хлопнул его по плечу.       ― Не хочу ничего слушать, об этом подумаем после, брат. Ты не знаешь, где матушка хранит свечи, а?       Локи открыл рот, чтобы возразить, но Тор уже выбежал из комнаты. Он был слишком упрям. И слишком предсказуем.       Сейчас ладонь Тора напоминала кровавое месиво, а свече осталось гореть еще не один час. На лице его уже появилась гримаса отчаяния. Но Тор молчал. Кривился, сжимал челюсти так сильно, что, казалось, сейчас раскрошит зубы в порошок, сопел громко, словно преисполненный яростью бык на весенних игрищах. Но молчал. Не стонал, что было бы вполне разумно в подобном случае, не пытался встать и рысью устремиться в лечебницу. На мгновение, всего лишь на мгновение Локи почувствовал нарастающее восхищение от проявленной Тором выдержки. Впрочем, вскоре оно сменилось раздражением.       Он инстинктивно ощущал боль Тора. То ли от долгого сидения на одном месте, то ли от сонливости. Поначалу она напоминала крошечное зернышко в центре ладони, но затем разрослась, полезла горячей паутиной все дальше и дальше. Локи безумно захотелось встать и стряхнуть странную иллюзию, почесать зудящее место, но он старался не обращать внимания на неприятное терпкое чувство, поэтому подложил руку под подбородок, надеясь, что в скором времени оно пройдет. На миг ему показалось, что не Тор, а он сам проходит это дурацкое испытание. Впрочем, у него хватило бы здравомыслия не совершать подобную глупость.       Спустя некоторое время пальцы Тора начали трястись от усталости и боли, а сам он уже сидел за столом сгорбившись, прищурив глаза и поддерживая правую руку левой. Локи видел, что брат сдерживался из последних сил, чтобы не вскочить, не перевернуть стол и не освободить рев, клокочущий в глотке.       ― Ты сдаешься, братец? Осталось немного.       Локи намеренно произнес "сдаешься" чуть громче и с удовлетворением заметил, как в одночасье изменился Тор. Нахмурился. Разозлился. Локи не стоило никаких усилий предугадать каждое движение брата, которого за столько столетий он успел выучить наизусть. Он знал его лучше себя, как и то, что Тор ненавидит это презренное слово, которое, по его мнению, не должно существовать и в помине. Сдаться для него ― равносильно смертельному приговору, после которого вместо смерти ― такой мгновенной ― поджидает вечный стыд и позор. Локи уже давно заметил, что брат и сам не рад, что ввязался в подобную авантюру. Но он бы не сдался. Никогда. Даже если это являлось бы действительно правильным решением.       И Тор не сдался до того самого времени, пока слабый огонек окончательно не потух, а рука безжизненно не упала на стол. За окном уже рассвело и слышались веселые голоса служанок, которые вышли в сад собирать фрукты для завтрака. Тор встал с кресла, но зашатался, и Локи пришлось подхватить его под руку.       ― Ты видел, ― еле слышно прохрипел он, ― я прошел. Я смог.       ― Молодец, братец, ― с улыбкой сказал Локи и похлопал его по спине. ― Но, видимо, ты забыл, что завтра у нас соревнования на звание лучшего воина? Я просил тебя выслушать, но ты не дал мне рта раскрыть. Наверное, мне придется тебя заменить на арене, ― с сожалением протянул Локи.       Тор глухо застонал. На пол упало несколько капель крови.