Леди и Охраник

Пайпер завороженно рассматривала то один экспонат, то другой. Ее всегда привлекало искусство, особенно античной Греции. В ее доме была целая коллекция картин и скульптур, посвящённых греческим богам. Отец девушки, знаменитый актер, буквально помешался на этом. Гордостью Тристана Маклина была большая статуя Афродиты, которая находилась в самом центре сада. Отец боготворил эту статую и любил часто повторять, что Пайпер похожа на нее — такая же красивая. Хотя Пайпер никогда не видела схожести между ними, да и красавицей эту статую она не считала. У нее было другое представление о красоте. Она считала, что красота — это не правильные черты лица или идеальное тело. По ее понятию, красота — это шрам на коленке от падения, родинка на щеке, и все такое в этом роде. Единственное, что нравилось Пайпер в этой статуе, так это то, что на ней был греческий хитон — остальные статуи были в чем мать родила. Пайпер остановилась около одной из картин и стала внимательно разглядывать. Эту картину она без труда узнала — «Рождение Афродиты» Боттичелли. На ней было нарисовано море, синее, бурлящее, а посреди него большая раковина, которая напоминала мидию. В этой раковине стояла красивая дева с русыми волосами, развевающимися на ветру. Стояла она абсолютно голая, и, говоря «абсолютно», я имею в виду АБСОЛЮТНО. Лишь волосы и рука прикрывали ее интимные места. С обоих сторон на нее смотрели люди, если их так можно назвать. По мифам Пайпер знала, что эти «люди» — это бог западного ветра Зефир, его супруга Хлорида или Флора, а так же одна из граций с пурпурной тряпицей. Маклин не понимала, как дева может стоять с таким спокойным выражением лица, когда на нее кто-то пялится. Окажись Пайпер в такой ситуации, то давно сгорела бы от стыда. Хотя богине было простительно, все-таки она только что родилась. Телефон в кармане зазвонил, отвлекая от картины. Выудив из пиджака телефон новейшей марки, на покупке которого настаивал Тристан, Пайпер сняла трубку. Звонил отец. — Алло. — Пайпс, прости, но сегодня снова не получится встретиться, — по голосу было понятно, что Тристан очень сожалеет. Еще бы. Из-за плотного и зыбкого графика отца срывается вот уже пятая их встреча. В первый раз она три часа прождала его в одном из дорогих ресторанов, во второй — прокаталась на колесе обозрения раз пять и только потом получила СМС с извинениями, потом ждала его возле театра, пока спектакль не закончился. После этого тоже самое произошло около кино неделю спустя. На прошлой неделе — просидела несколько часов в парке, ожидая его, и только потом отец удосужился, наконец, позвонить ей. А сегодня всего час ожиданий в музее античной Греции. Весело, ничего не скажешь. — Я понимаю, пап. Все хорошо. Удачных съемок, — Пайпер выдавила из себя улыбку. У отца сейчас начались съемки нового фильма, и ему нужна ее поддержка, а увидиться они всегда успеют. — Спасибо, Пайпс. Оторвись за меня. Не успела она ничего ответить, как Тристан уже повесил трубку. Оторвись… Легко сказать. Не так она планировала этот день. Вдруг стало очень грустно, да так, что захотелось плакать. В такие моменты Пайпер начинала думать, что работа для ее отца намного важнее собственной дочери. Много раз она собиралась сказать это Тристану, но через некоторое время здравый смысл брал вверх. Вот и в этот раз руки ужасно зачесались позвонить отцу и высказать все, что она думает об этом. Поэтому от греха подальше она спрятала телефон в карман пиджака и продолжила рассматривать произведения искусства. Но через некоторое время Пайпер все-таки достала телефон, но не для того, чтобы позвонить, а чтобы сделать селфи и выложить его в Twitter. Пусть отец видит, что она и без него прекрасно проводит время. Возможно, это немного детский поступок, но поделать с собой Пайпер ничего не могла. Только она выбрала место для удачной фотографии, как ее окликнул охранник. — Мисс, нельзя фотографировать произведения искусства. Пайпер оглянулась и увидела высокого парня. Выглядел он словно Аполлон в униформе охранника. Светлые волосы имели цвет расплавленного золота, около уха они были немного подпалены. Не смотря на очки, он совершенно не был похож на ботаника, скорее наоборот, они придавали ему взрослости и статности. За стеклами очков скрывался внимательный взгляд голубых глаз. Таких голубых, как небо в безоблачную погоду. При внимательном рассмотрении над губой был виден небольшой шрамик, который делал его еще более мужественным. Это явно был ее тип. Бейджик на груди парня гласил: «Джейсон Грейс». — Я себя фотографировала, — пыталась оправдаться Пайпер. Джейсон ослепительно улыбнулся и подмигнул ей: — Я знаю. И пока Пайпер стояла, как громом пораженная, он вышел и скрылся в неизвестном направлении. Теперь же Маклин каждую неделю ходит в этот музей. Вот только истинную причину знает только она и охранник, с которым каждый раз, встречаясь взглядом, она смущается, но взгляд не отводит.