Бумажный самолетик

Все исчезает. Компьютер завис, оттого плейлист больше не воспроизводит музыку. Мышка не двигается, никакие махинации не помогают. Экран рябит и погасает. Моя рука нервно дергается к телефону, но эффект тот же — заряженный гаджет в полной отключке. Поднимаю голову и упираюсь взглядом в потолок — лампочки гаснут, одна за другой, с характерными вспышками. Щелк, щелк, щелк… Разочарованный вздох. Снова смотрю на компьютер, которого нет. Исчез. На этом месте лишь листок бумаги, исчерченный кривыми линиями, словно ребенок наконец дорвался до карандашей и решил позабавиться. Ни системного блока, ни клавиатуры, ни колонок, ни… От увиденного перехватывает дыхание. Ветер все так же дует из распахнутого настежь окна, однако занавески замерли. Приклеились к воздуху, не шелохнутся. Моргаю, и вот уже на столе передо мной — исчерченный лист бумаги. Щелк, щелк, щелк… Еще три лампочки погасли. Еще три белых листа, а на них — желтые круги, большие и маленькие. Слышится будто бы вздох за спиной. Резко оборачиваюсь, и лист с черно-белыми клавишами, слегка позвенивая, падает к моим ногам. Все — ненастоящее. От количества альбомных листов с геометрическими фигурами кружится голова. Треугольники, квадраты. Пытаюсь понять, объемна ли я, или это — часть тех иллюзий, которые рушатся сейчас? Встряхиваю волосами. Щелк, щелк, щелк… В центре нового листа — неровно заштрихованные коричневым фломастером прямоугольники, длинные косы в прошлом. Стены комнаты осыпаются белым листопадом. Замирает ветер, замирают ветки деревьев, замирает на улице прохожий. Молодой мужчина тянется руками к горлу. Щелк! Изрисованный лист на грязном тротуаре. Кричу. Раз — лист, два — лист. С черными нотами и скрипичными ключами. Лампочки перестают гаснуть и осыпаются на пол, нарисованные. Дышать тяжело, будто кто ластиком стирает голосовые связки. Ухватиться не за что – прямоугольник-стол валяется где-то в углу. Оседаю на пол и закрываю квадратные глаза, вот-вот готовые облететь с лица листами бумаги. Последнее, что замечаю — спланировавший через окно самолетик с большим, нарисованным красной акварелью сердцем. Мы — неудачные рисунки маленького мальчика, которого при рождении назвали Богом.