All you can eat

      Американо - американский кофейный напиток, который чаще именуют американским эспрессо (с).       Горячий. Будоражащий, резкий до огненных спазмов в горле и адреналиновых вспышек в животе. Ко-фе. Такое нежное слово; словно крохотная капля разбивается о камень на первом слоге и мягко стекает на втором чтобы навсегда исчезнуть в океане забвения.       Кофе. Сотканный из огня и силы самой природы. Тонкая чашка стоит перед тобой как целая нетронутая жизнь; все желания, страдания – да все что захочешь – на дне. Испей до дна, если хватит смелости, и провидение само укажет тебе путь; испей, и сама судьба щедро одарит тебя гроздьями незаслуженных наград. Испей…не хочется? А ты попробуй.       Поднести чашку к губам, сделать глоток. Горечь густым туманом пробирается под веки, успокаивает…       Воспоминания. Маленькая жизнь прокрадывается в самое сердце и освобождает их, так просто, словно дверку клетки открыла. Они не заставляют себя ждать: или сразу ранят ядовитыми иглами, или, наоборот, от этих игл спасают. Как много чашек вы пьете в день? В неделю? Одни ли вы, вместе ли с любимыми? При расставании или встрече? Смеетесь или натянуто скалитесь?       Всё, всё здесь. В этих совершенных бархатных глубинах – все тайны мироздания, все вопросы, все ответы. Белоснежная фарфоровая кроха будет хранителем, который пронесет тебя сквозь пожар этой жизни, она закроет уши от слов-камней, затмит алые всполохи будней. Она проведет тебя, чтобы показать, что сколько дорог не обойти, сколько песен не спой и чашек кофе не выпей – на дне всегда будет лишь пепел.       Улица встречает тебя с распростертыми объятиями. Порыв ветра ласково обнимает, забираясь прохладными пальцами под майку и прижимая к себе. Делаешь пару шагов в сторону парка. Движения действуют отрезвляюще – сонливость окончательно пропадает, тело пробуждается, ну а ты – приходишь в себя. Вдыхаешь пропитанный весной молодой воздух; его мало, он как героин, его хочется вдыхать до тех пор, пока грудная клетка не лопнет от непомерного давления. С каждым вдохом в тело, словно пыльца, попадает что-то иное – прекрасное и новое, оседающее тончайшим слоем внутри. Секунда, две – оно пускает в тебя корни и расцветает пышным лугом неведомых доселе чувств. Сил сопротивляться больше нет, бросаешься в объятия своей собственной души и переходишь на бег. Случайные проходимцы на мгновение сворачивают головы. Им невдомек, они никогда не были так близко к пропасти, как ты и никогда не прочувствуют того, что чувствуешь сейчас. Ведь это…       «…счастье?»       Подносишь ладонь к губам. Улыбка. Шутка ли? Пробегаешь мимо магазина, короткий взгляд на зеркальную витрину – так оно и есть. Останавливаешься и присматриваешься к своему отражению. Выпирающие кости на слегка вздымающейся груди. Еще по-детски тонкие руки. Бинты на них смотрятся слишком неестественно, страшно…печально.       Внимательнее.       Аккуратная родинка на правой стороне шеи. Немного потрескавшиеся губы. Тонкие и прямые кисточки ресниц. А там…       Он. Твой друг и, как оказалось, волк в овечьей шкуре. Ты доверился ему однажды, и он чуть не затащил тебя в свое логово – келью, где нет места чувствам, жизни, солнечному свету, всему что так дорого тебе.       Отрываешь взгляд от стекла и вновь бежишь, пугая проходящих мимо бабушек, слыша в спину шутливые негромкие ругательства. Смеешься, поднимая лицо к воздушным замкам, расчерченным телевизионными проводами.       Волк в овечьей шкуре.       Неудавшийся убийца, которому нужна только твоя кровь. Он живет в тебе, так оно и есть. И так оно и будет, но…       «…этот раунд я выиграл».       Вот ты и в парке. Не переходя на шаг, ныряешь в океан зелени и тонешь, тонешь… Гармония весеннего солнышка и облаков сочной зелени над головой яркими красками рисуют в сознании – они кажутся вселенскими, необъяснимо огромными… Вечными.       Бежишь по купающимся в солнечных лучах дорожках, одна за другой, затем следующая. Ноги уже не слушаются, глаза жжет от настойчивого солнца, да и чувство времени подводит, но тебе наплевать. На сегодня запланировано только жить.       Очередная тропка. Капельки пота скапливаются в складочках век, ослепляя, но ты все же улавливаешь что-то темное впереди. Да, еще немного. На месте.       Птица. Со стороны можно было бы подумать, что она просто уморилась порхать меж облаками и присела на грешную землю передохнуть и погреться. Однако вывернутое под обратным углом крыло – гораздо красноречивей, чем хотелось бы. Аккуратно опускаешься на колени, животное на секунду отрывается от земли и приземляется в метре от тебя, поджав крошечные лапки. Не поймаешь.       - А ты ангел?       Поднимаешь голову и протираешь глаза. Не показалось. В двух шагах – крошечный старичок, но что-то в нем не то. Запоздало осознаешь, что это ребенок, обыкновенный мальчик лет восьми…только вот абсолютно седой.       - Что? – рассматриваешь его светлые детские глаза.       - Ангел. Ну… Птичку-то подбили, она больше не жилец. – Мальчик старается не смотреть на несчастное существо, осматривая все вокруг них и, наконец, останавливая взгляд на тебе. – И ты пришел за ней, да?       - Да… да, конечно. – Замешкался на миг. – Отец рассказывал мне, что в некоторых случаях убийство из милосердия – лучшее, что можно сделать.       Глаза мальчишки распахиваются, он немного смущенно подходит к тебе и протягивает что-то.       Камень.       - А каков он, твой отец? – с нескрываемым любопытством и озорными нотками в голосе.       Подкрадываешься и ловко хватаешь выдохшуюся птицу поперек тельца, прижимая к земле. Чувствительная кожа ладони кажется передает биение маленького сердца прямо в мозг; маленькие коготочки отчаянно царапают. Отступать сейчас нельзя…она все равно больше не жилец.       - Мой отец? – глубоко вдыхаешь. – Он прекрасен.       Ангел заносит камень за голову.       Ангел целится, чтобы в одно мгновение оборвать жизнь, лишить страданий и принести покой.       Ангел наносит первый удар, он же и последний. Так оно и есть. «…так оно и будет».