Приказ

      В эту ночь Коумей необычно молчалив. Это не задумчивое тёплое молчание, когда в его умной голове строится целая отменная стратегия, и это не усталое молчание после дня в библиотеке. Это полная едкой обиды тишина.       А ещё тоска — так и сквозит в каждом обиженном прикосновении и едва заметных рваных вздохах и ощущается губами болезненной горечью на жёстких шрамах. Самый большой из них расползся по загорелой груди, и Коэн жадно вдыхает ещё и тёплый запах моря — солёный. Он так и не смог к нему привыкнуть за эти несколько лет, этот запах щекочет ноздри. Раньше от Коумея пахло благовониями и совсем чуть-чуть — чернилами. Раньше у него не было ужасных шрамов, а кожа была бледной и нежной, даже на кончиках пальцев, теперь мозолистых от постоянной работы.       Теперь у Коумея беспокойные морщинки у глаз, сильные мускулистые руки и коричневый загар. А обижается он всё так же, как и всегда — упрямо молчит, отводит взгляд, но льнёт к прикосновениям. Словно кричит ими, просит понять, как же на самом деле ему обидно. И как же он терпеть не может приказы.       За приказ вернуться в Коу Коэн сам готов себя возненавидеть. Но собственная беспомощность и так уже прожгла этой ненавистью душу, оставив там обугленную пустыню. Пробившимся сквозь едкий тяжёлый пепел цветком была безграничная любовь к Коумею и гордость выросшим Кохой. С завтрашнего дня причин жить останется в два раза меньше, а любовь обретёт оттенок тоски и бесконечного страха. Ведь там, в Коу, Коумей будет совсем один. От капли яда в бокал или предательского ножа в спину его не сможет защитить ни пышущий энтузиазмом Алибаба, ни обретшая надежду Когьёку.       — Прости, — срывается выдохом с губ, и Коумей тут же замирает, но лишь на секунду. И сразу вцепляется пальцами в его плечи, жадно, больно скользит по коже и обхватывает ладони. Даже металлом искусственной чувствуется отчаянный жар его кожи.       Голос у Коумея тоже словно опаляет. Ложится лаской хриплых слов на плечо, в которое он утыкается Коэну лбом, и безумная, болезненная нежность скользит слезой к груди.       — Я сделаю всё, чтобы вернуть вас с Кохой домой.       И Коэн знает — он действительно это сделает. И поэтому не говорит о том, что дом его там, где Коумей рядом с ним. Потому что тогда он не сможет сдержать желания отменить свой безумный, но в то же время правильный приказ.