Не от холода. Совсем не от холода.

       «Позволь мне начать с того, что я тебя люблю. Здравствуй, моё счастье. Тебе там одиноко, не так ли? Наверное, постарела, нянчишься с внуками. Не гляди в зеркало со скрытой обидой на время. Каждый из нас рано или поздно увидит в отражении сединки на волосах, морщинки на лице и потухшие глаза. Не сердись на время. Оно как раз-таки идёт своим чередом, это мы, смертные, постоянно торопим его, подгоняем, приговаривая, чтобы скорее всё это закончилось. И вот тогда, когда мы подъезжаем к конечной станции своей жизни, начинаем оборачиваться и жалеть о прошедшем. Жалеть о своих словах, необдуманных поступках — не стоит, слышишь? Всё, что сделано — вспять не повернуть. Это был твой путь, твоя жизнь, и на конечной станции стоит лишь с улыбкой принять себя настоящего и пройти по краешку своих воспоминаний.        Знаешь, перед смертью вспоминать свою жизнь очень даже интересно. Это как кино, только в главной роли ты сам. И режиссёр, и сценарист, и оператор. Эдакий малобюджетный фильм для одного зрителя. Я часто вспоминаю нашу первую встречу. Тогда, в парке, ты обронила шейный платок нежно зелёного цвета с нелепым рисунком каких-то незнакомых мне цветов. Тогда был сильный ветер и твой шарфик занесло на колесо обозрения. Была осень, помнишь? Парк аттракционов работал последний день, и детишки ловили мгновения, чтобы насладиться уходящим летом. Тогда я купил два билета, подошёл к тебе и, даже не представившись, сказал, что я — спасатель шарфиков, но для спасения мне необходима хозяйка улетевшего шарфика. Ты согласилась, забралась со мной на колесо обозрения. Тогда ты была напряжена. Твои руки были переплетены, непослушные волосы так и норовили залезть в глаза, ты все время поправляла неугомонную прядь и пристально смотрела на свою пропажу: всё боялась, что улетит. На самом верху, где и примостился твой нелепый шарфик, я, не думая, вылез из кабины, схватил его и отдал тебе. Знала бы ты, как я боялся посмотреть вниз. Я ведь боюсь высоты, безумно! Но тогда я хотел сделать всё что угодно, лишь бы удостоиться одним только взглядом.       Получив свой шарф обратно, ты облегчённо вздохнула и наконец-то смогла посмотреть на меня. Поблагодарила и улыбнулась. Впервые. Там, с высоты, открывался безумно красивый вид на наш маленький городок. Его только чуть коснулась осень, окрасив ещё почти полностью зелёные деревья в красные и жёлтые краски. Тучи разошлись; на мгновение показалось солнце, озарив водную гладь, на которой отдыхали утки и селезни. Но всего этого я не видел. Я смотрел на тебя. Тогда я думал о том, что не случайно мне дали сегодня выходной, разбудив утром, не случайно мне позвонил друг, попросив подбросить в другой конец города, не случайно я решил пройтись здесь и вспомнить себя юнца.        Я знал, что всё это меня привело к тебе — к хрупкой, беззащитной девушке, которая бежала за своим шарфиком, не глядя под ноги. По лужам, листьям, чуть не сбивая прохожих. Спасибо этому шарфику с цветами. Находясь рядом с тобой там, на колесе обозрения, я знал, что не отпущу никуда и никогда. Всегда буду спасать твои шарфики. Веришь?       А помнишь первый поцелуй? Да, всё в том же парке, только вот аттракционы были уже закрыты, поэтому мы стояли у речки и кормили уток. Тогда выпал первый снег. Ты боялась, что уткам холодно, что зиму они не переживут, но я тебя успокоил и обнял, когда увидел в уголках твоих глаз слезинки. Всё будет хорошо, я и по сей день буду тебя в этом убеждать. Тогда ты посмотрела на меня: впервые я мог разглядеть твои черты лица, веснушки, чуть вздёрнутый нос и еле заметные морщинки вокруг глаз. В тот момент я понял, что ты — самая красивая девушка. Сердце забилось быстрее, дыхание стало сбиваться. Я так боялся коснуться твоих губ. А вдруг оттолкнешь? Но желание было сильнее. Я до сих пор помню твои тёплые губы, которые чуть дрожали. Надеюсь, не от холода.        Я так люблю тебя. Я буду всегда благодарен твоему зелёному шарфику с нелепыми неизвестными мне до сих пор цветами. Навеки твой.»

***

      На протяжении вот уже почти двадцати лет, женщина каждое воскресение доставала из шкафа потускневший шарф. Когда-то он был зелёным, теперь же эти яркие краски остались лишь в памяти. Садилась в любимое кресло и открывала самую потрепанную книгу. Нет, она не читала. Точнее, эту книгу она знала почти наизусть, но суть была не в ней, а в том, что было в этой самой книге.       На триста двадцать четвёртой странице лежал листок. Чернила на нём выцвели и с первого раза нельзя было разобрать написанного, но женщине этого и не нужно. Текст она знала, но продолжала каждое воскресение, вот уже почти двадцать лет, перечитывать снова и снова. Пробуя слова на вкус, возвращаясь в воспоминания. Она помнила всё до мельчайшей детали: и улетевший шарфик, и юношу, который вызвался ей помочь, и колесо обозрения. Как же она боялась, что шарфик улетит! Ведь это подарок мамы!.. А он спас его. Спас её. Он так вовремя появился в её жизни. Тогда, в парке, впервые прижавшись к юноше, она поняла, что именно он её судьба, именно с ним хочется состариться, именно с ним хочется «умереть в один день». Помнится, она так боялась признаться ему в своих чувствах. Так хотелось прикоснуться к его губам, выведенными на лице чёткими линиями. Она никак не могла скрыть свой страх показаться ему смешной.        Дрожащими руками женщина прижала листок к груди.  — Губы дрожали не от холода. Совсем не от холода.