Давай, сломай во мне чувства все

Октябрь выдался довольно солнечный и тёплый, в отличие от сентября. Весь первый месяц осени пасмурная погода скрывала собой голубое небо и яркое солнце, от чего Сирена была ей благодарна. Она любила такую погоду только потому, что ей не приходилось прятаться от желтых, обжигающих кожу, лучей. Сейчас же, другая звезда — самая яркая в созвездии Большого Пса, светила для неё ярче солнца и Сирене казалось, что она могла бы собой затмить этот свет. Там на улице прогуливались мародеры и что-то бурно обсуждали, пока она сидела в школе на подоконнике. Благодаря своей болезни — альбинизму, Сирена не могла долго находиться на солнце, и посему на улицу приходилось выносить черный зонт, чтобы её кожа не сгорела. В детстве она один раз уже обожглась и больше не хотела. Но иногда все же хотелось отбросить зонтик и дать своему телу впитать в себя огонь прекрасной звезды, побегать босиком по траве, сплести Регулусу венок из полевых цветов. Но все это было мечтами и этому не суждено было никогда сбыться. Сириус для нее всегда был лучиком света: улыбчивый, добрый, веселый. Он всегда мог рассмешить ее и поднять настроение, когда совсем было худо. Блэк-старший был ее отдушиной, и когда он был рядом, она могла забыть обо всем на свете. Порой, когда Сириус появлялся в поле зрения, он затмевал собой все. Ей хотелось смотреть на него: уж слишком он красив, хотелось держать его за руку или поиграть с его шелковистыми волосами, слушать его комплименты и заразный лающий смех. Ей нравились его прикосновения, всегда непохожие друг на друга: страстные, нежные, ласкающие. А каким щенячьим взглядом он порой смотрел на нее, у нее сердце замирало. Регулус рядом хмыкает, видимо, заметив, куда устремлён ее взгляд и она не может сдержать улыбку. Она виновато обнимает его, положив голову на грудь, и он целует ее в макушку, вовсе не подозревая о ее мыслях. Блэк-младший полная противоположность своего старшего: не любит разного рода авантюры, более приземленный и смотрит на вещи реалистично. С виду строгий, серьёзный и перспективный молодой человек, но Сирена знала и его другую сторону: заботливую, любящую, тёплую. Он всегда готов прийти на помощь, поддержать и даже неумело пошутить, если от него это требовалось. Сирена любила их обоих и если бы можно было объединить их в одного человека, то отдала бы за это все на свете. Она считала, что ей крупно повезло, что в неё влюблены столь два прекрасных человека и была бесконечно рада этому. Минус один был в том, что однажды настанет день, когда ей придётся сделать выбор между ними. И Сирена надеется, что этот страшный миг никогда не случится. Она боялась этого, так как ей никого не хотелось терять. Ни взбалмошного веселого Сириуса, ни бережного, владеющего собой Регулуса. Она вновь бросает взгляд на окно. Мародёры пропали из виду и погода, словно расстроившись их исчезновению, в мгновение испортилась. По небу побежали тучи и Сирена могла спокойно вздохнуть. Жар солнца настигал ее даже в стенах школы. — Не расстраивайся, — подал свой хриплый голос Регулус. Миддлтон выгнула бровь и посмотрела на своего парня. — Когда-нибудь и мы сможем погулять, — она с секунду недоуменно хлопает белёсыми ресничками, и весело рассмеялась. — О, Рег, — тянет умильным голоском. — Ты у меня такой хороший, — утягивает его в поцелуе и чувствует, как он улыбается. В такие моменты, когда он готов был ради неё пойти на все, Сирена считала себя его недостойной. Звонок на урок прозвенел в тот самый момент, когда из-за поворота послышался громкий смех самой развесёлой и бунтарской компашки всего Хогвартса. А уже через несколько десятков минут гриффиндорцы и слизеринцы сидели вместе на спаренном уроке. Сирена с откровенно скучающим видом смотрела в окно. Дождь барабанил по стеклу, наводя на неё тоску и сонливость. Она потёрла глаза, вырываясь из дремы, и перевела взгляд на нового профессора по Защите от Тёмных Искусств. Они менялись так часто, что Сирена попусту перестала запоминать их имена. Этот профессор выдался ещё скучнее предыдущего: они лишь делали записи под его монотонный голос. Говорил он вяло и изредка поворачивался к ним спиной, чтобы скрыть зевок. Сирена видела его большие круги под глазами, и создавалось ощущение, что профессор в жизни не спал. А если и ложился, то в той же одежде, что и ходит — она все время мятая. Они сидели с Регулусом на последней парте первого ряда, а на втором ряду, им параллельно, уселись закадычные друзья — Джеймс и Сириус. Они о чем-то шёпотом переговаривались и закрывали свои рты ладонями, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. Перед ними сидели другие два Мародера, которых Сирена постоянно путала между собой, хоть и ходила с Люпином вместе на руны. Впереди парочки расположился их сокурсник Джейсон Тодд, который старается во всем угодить Сирене, чтобы она обратила на него внимания, а рядом с ним — Лерой Тёрнер, самая болтливая девушка всего Хогвартса. Даже сейчас она достаёт своей болтовнёй Тодда, наверное, единственного и последнего, кого она ещё не раздражает. А вот саму Сирену она порядком достала. Она не хотела даже слышать её шёпот. Из всех болтливых людей, она терпела только Сириуса. Он часто несет всякий бред, но хотя бы голос у него приятный. Блэк взял её руку в свою и стал поглаживать её кисть большим пальцем. Альбиноска немного расслабилась, но противный шёпот до сих пор бил по ушам. Её так не бесили Мародеры с правого бока, что хоть и ржали, уже не стесняясь, но делали вид, что это не они. Профессор даже не обращал на них внимания. И если бы Сирена хоть что-то записывала, она бы отругала этих двоих, так как они затмевали собой тихий голос нудного профессора. Регулус вот писал и тихо раздражался из-за того, что ничего не слышит. Он прикусывал кончик пера и хмурил брови, а переспрашивать у Сирены было бессмысленно — как и зрение, слух у неё совсем плох. Она бросила быстрый взгляд в сторону, а затем подвинулась к нему ближе, прижимаясь к его руке грудью. Слизеринец шумно вздохнул, бросив на неё быстрый, нахмуренный взгляд. — Хоть ты не мешай, — заворчал он шёпотом, но волшебница и не думала отказываться от задуманного. Она положила подбородок ему на плечо и выдохнула воздух изо рта ему в ухо. Регулус забавно затряс головой, и слизеринка не сдержала улыбки. — Си, — взмолился он шёпотом, стараясь поспевать записывать материал за профессором. — Меня просто заводит то, что ты пишешь левой рукой, — говорит она ему на ухо, растягивая губы в ухмылке. — Ты не можешь так оправдываться каждый раз, — отвечает он ей, облизывая обветренные губы. Он оставил перо и повернул к ней голову. Их лица были совсем близко и он не мог не заметить, как она смотрит на его губы, легко улыбаясь. — Могу и буду, — хихикает, подняв глаза. Он быстро целует ее, пока не видел учитель, а потом продолжил писать дальше. Хоть она и отвлекла его, но это ему хотя бы помогло расслабиться и снять напряжение. Девушка кинула невольный взгляд через плечо на парту Мародеров и с удовольствием отметила, что шуметь они перестали, стоило ей обратить внимание Сириуса на себя. Она тут же отодвинулась от парня и принялась накручивать волосы на палец. — Крегстон тоже пишет левой рукой, — вставил Регулус, с некой досадой осознавая, что пытки над ним она свои прекратила. Он ожидал, что она будет приставать к нему подольше. — Кто такой? — спросила она, выгибая брови дугой. Брюнет покачал головой, на что девушка пожала плечами. Он все время говорил ей о ком-то, кого она не знала. По крайней мере, их имена. Память никогда не была её предметом гордости. Миддлтон перевела взгляд на двух друзей-гриффиндорцев и пересеклась глазами с Сириусом. Он помахал ей рукой и задорно подмигнул. Сирена растянула уголки губ в полуулыбке и быстро отвернулась. Сириусу оставалось лишь тихо вздохнуть и перевести взгляд на Джеймса, который вовсе глаза вылупился на Лили в первом ряду и тяжко вздыхал. Сириус криво улыбнулся. Если бы Джеймс увидел, как Бродяга в очередной раз вздыхает по Королеве Слизерина, он бы точно устроил ему промывку мозгов. Сириус в свою очередь отчитывал Сохатого за его любовные воздыхания и бездействие в сторону Эванс. Джеймс терпеть не может Сирену, а ему вечно поддакивает Питер. Лишь один Ремус ничего не имеет против неё. И когда Поттер начинает наговаривать на слизеринку, Лунатик иногда защищает её, а затем краснеет под пристальным и подозрительным взглядом Блэка. Сириус не знает причину его поведения, но безумно благодарен ему. Один раз, когда он интересовался у Люпина об этом, тот ответил, что под своей маской она довольно милая. Правда, потом ему ещё пришлось объяснять в каком это смысле. У Джеймса тогда глаза на лоб полезли — он и не замечал, что Сирена «вежливая и учтивая». Обычно он от неё слышал оскорбления в сторону Лили, себя, да и других учеников. Сириус на это предпочитает закрывать глаза, но все же пару раз отчитывал её за своё поведение. Но горбатого могила исправит. Сириус быстро на клочке бумаги написал послание, а затем кинул на парту к Сирене. Она оглядывает смятый клочок бумаги и раскрывает его. Регулус заинтересованно подглядывает боковым зрением, но продолжает писать конспект. На бумажке было приглашение на вечеринку в честь Хэллоуина. В Выручай-комнате после отбоя. Обязательно вход в костюмах, и конечно же откровенные и эротичные только приветствовались. Прыснув на это, Сирена сжала приглашение в кулаке и бросила в сумку. Хотелось сжечь его, но из-за запаха гари это этого делать не стала. — Пойдёшь? — спрашивает Рег, стараясь не высказывать заинтересованности. Он чуть дёрнулся, когда она положила свою руку ему на колено и стала выше поднимать руку по его бедру, а затем ловко скользнула на внутреннюю сторону. Регулус напрягся, и уже хотел выразить знак протеста, как прозвенел звонок с урока. И хоть он собирался ее остановить, это не помешало ему разочарованно выдохнуть. Профессор Зануда стал диктовать домашнее задание и как только все вскочили с мест, Сирена быстро поднялась со своего. Она сложила вещи в сумку и, дождавшись Регулуса, стала идти на выход. Блэк-старший неожиданно возник из-за спины, выхватил её сумку, когда она собиралась отдать её своему парню, и побежал дальше. — Попробуй догони, Миддлтон, — кричит он ей, и она смачно ударяет себя по лбу под смешки других слизеринцев и смех гриффиндорцев. Она смерила их надменным взглядом и все, как один, заткнулись. На её лбу тут же выскочил красный след от удара, и она потёрла его пальцами. Регулус даже не смотрел на неё, а лицо его выражало недовольство. — Давай я разберусь? — просит он, хоть и заранее знает ответ. Она виновато поджимает губы. — Я сама, — уверяет, поцеловав его в щеку. — Ого! — послышался довольный голос Сириуса на весь коридор, и она повернулась к нему: гриффиндорец начал рыться в ее портфеле. — А что это у нас тут?! — Мерлин! — чертыхнулась альбиноска, поспешив за украденной вещью. — А ну верни, Блэк! Или минус десять очков! К нему подошёл Эллиотт Нэш, да слабо толкнул в плечо. Регулус перевёл на него мрачный взгляд. Когда капитан их команды по квиддичу появлялся в поле зрения, хорошим ничего это не заканчивалось. Они не были друзьями или заклятыми врагами. Они просто иногда обменивались парой слов, либо же интересной информацией. Той, о которой при всех, и особенно Сирене, лучше не распространяться. — Уведут твою девушку так, — Эллиот склонился над ним, да гадко улыбнулся. Он являлся из тех людей, который с виду казались добродушными паиньками, но в душе скрывался расчетливый манипулятор и социопат. — Не пойдёшь за ней? — он проводил ее взглядом. Регулус был уверен, что Эллиот собирался проследить за ней. Но он не мог позволить, чтобы их грязный, отвратительный секрет всплыл наружу. — Нет, мне это даже на руку, — блондин на это заявление с предвкушением выгнул бровь. Бегать за Сириусом по всей школе в её планы не входило, но однако, она это и впрямь делала. То, что существует магия, напрочь вылетело из её головы и она, запыхаясь, петляла за ним по коридорам. Она нагнала его у женского туалета на втором этаже, когда прозвенел звонок, повествующий о начале третьего урока. Сирена согнулась пополам, стараясь отдышаться. Воздуха катастрофически не хватало и паника накрывала с головой, что он может увидеть ее в таком состоянии. — Ты в порядке? — обеспокоено подскочил к ней. Жар прилил к ее лицу и она начала обмахивать себя руками. — Не смей больше так делать, — чеканит она, когда дыхание пришло в норму. — Ну прости, — обворожительно улыбается он, разводя руки в стороны. Сирена подошла к нему ближе и дёрнула на себя свою сумку, которая легко слетела с руки Блэка. Она подняла свою голову на него, собираясь высказать, что она о нем думает, как Сириус поцеловал её. Слизеринка ошарашено отлетела от него на три шага. — Мало того, что заставил меня гоняться за собой, так ещё и целуешь в людном месте! — она стала изворачиваться от него, когда он протянул к ней свои руки. — Ты хоть иногда думаешь своей головой? Мерлин, вроде, тебя мозгами наградил, но… — Си, — спокойным голосом, перебивает он ее, и она сводит брови к переносице. Сирена ненавидела это сокращение, и когда её перебивали тем более. — Урок уже начался, и здесь никого нет. — Да? — прищурилась, сложив руки на груди. — То есть здесь не могут быть такие же два прогульщика, как ты и я? — Точно! — воскликнул он, поднимая вверх указательный палец. — Тогда нам надо поскорее занять туалет, пока они не сделали это раньше нас! Сириус тихо рассмеялся своим лающим смехом, и потянул Сирену внутрь женского туалета. Наморщившись, Миддлтон прошла дальше и презрительно оглядела заброшенное место. Она достала платок из сумки и приставила к носу. Гриффиндорец закатил глаза: Сирена всегда была чистюлей, но при этом любила грязный секс. Как только они подошли к одной из кабинок, из-за угла вылетела плакса Миртл и подлетела к Сириусу. Миртл мычит и плачет, что Блэк так подло с ней поступил. Он поправил галстук и поставил одну руку на дверь кабины возле её головы. Склоняется над ней, перекрывая путь к отступлению, но Сирена беззащитной овечкой не была. Она лишь соблазнительно улыбнулась, показывая, что ей нравится эта ситуация. Он промочил горло слюной, когда Сирена взяла его за ремень брюк и подвинула ближе к себе. Черт, ему нельзя поддаваться на её провокации! Хоть Сирена и боялась, что их заметят каждый раз, но инициатором и провокатором, в основном, была она сама. — На счёт вечеринки в честь Хэллоуина. Ну, знаешь, все-таки наш последний год, было бы неплохо закатить что-то из ряда вон выходящее. — Что? — Миддлтон саркастично фыркнула и оскалилась. Её руки тут же забрались под его не заправленную белую рубашку, и тело Сириуса покрылось мурашками от её холодных рук на животе. — Не этим ли вы, Мародеры, занимаетесь с самого первого курса? — Сирена томно шепчет ему на ухо, когда он неосознанно подвигается ближе навстречу к её рукам. Руки Сирены поднимаются выше, задирая его рубашку, и он кладёт свои руки ей на бёдра. Они забираются ей под юбку и нащупывают края кружевного белья, которое терпеть не может он, но любит Регулус — иначе бы она не надела его. Сама Сирена больше любит обычное белье, которое не раздражает кожу и мягкое на ощупь. Ещё больше она любит ходить без белья, точнее, она любит ему говорить, что она без него. — Так ты придёшь? — выдыхает он, покрывая её шею поцелуями и слизеринка наклоняет голову в сторону, прикрывая глаза. Поцелуи в шею были её слабостью. Его руки уже сжимали и разжимали её ягодицы. — Тридцать первого после отбоя, но не позже одиннадцати, я буду тебя ждать… Сириус уже не следит за своей речью и совсем не замечает широкую ухмылку на лице Сирены. — Ты забыл, кто я? — спрашивает она, и Сириус понимает, о чем она, но отвечать совсем не хочется. Хочется трогать её тело своими руками, пока она выгибается в спине от мурашек и ловит ртом воздух. — Я подумаю над твоим предложением, — мягко попыталась отказаться от приглашения, чтобы сейчас не начать выяснять отношения и не обидеть его в очередной раз. Девушка толкает его спиной к кабинке туалета, а он и не против, учитывая, что она взяла инициативу. Целует его в губы и кладёт его руки на свою грудь, а сама коленкой упирается ему между ног. Блэк сжимает руки до её вскрика, а затем нетерпеливо снимает с неё мантию. Любое ее прикосновение сводило с ума. Он забывался, путался в своих мыслях и все, чего ему хотелось — это быть с ней рядом так долго, сколько это возможно. Ему были крайне необходимы их мимолетные, тайные встречи. Это заводило его, будоражило сознание и опьяняло похлеще огневиски. Он уже не помнит, когда ее поцелуи ему стали так же важны, как кислород. Да, это звучит так банально, совсем не в духе ловеласа Сириуса Блэка, но никак по-другому выразиться нельзя. Он верил, что она была предназначена ему. Он уже не мог представить свою жизнь без неё. И ему уже наплевать, где они. И плевать на Миртл, что изредка подглядывает за ними и негодующе восклицает, когда Сирена стонет чуть громче дозволенного.