Невероятное приключение, произошедшее с Александром Скотининым зимой.

Это была суровая зима 1991 года. Был вечер. Тусклые фонари слабо освещали занесенную снегом улицу. Группа людей возвращалась из местной больницы для слабых духом домой. Я знал каждого из них. Их рабочая смена была окончена 15 минут назад. Я как раз шел сменить одного из них, того, которого в толпе сегодня разглядеть мне не представилось возможности, что замечаю странным. Я было подошел к парадному входу, как навстречу мне вылетел, как мне показалось, молоденький мальчик и чуть было не сбил меня с ног. Это возмутило меня невероятно, но мне ничего не оставалось ,как пройти мимо, ибо он, вероятно, бесноват. Я прошел в вестибюль здания. Все здесь было как и всегда: санитары ходили с важными лицами, врачи ходили с унылыми лицами, а больные просто ходили, естественно, не без присмотра дежурных. Нужно было пройти в свой кабинет и разобрать некоторые бумаги перед тем, как принять смену, но, ввиду моего опоздания, я сразу же направился в палату больного, за которым веду присмотр. Это была большая и светлая палата с достаточно толстыми решетками на окнах. Светлая она была не из-за того, что на улице было светло, а из-за сильной мощности ламп, которые горели даже в светлое время суток. При входе я сразу же заметил небольшую перестановку. Вероятно, Дмитрий, таково имя пациента, развлекался тем, что переставлял стол и стулья, составляя разные комбинации и концепции каждую неделю. На этот раз стол, который раньше стоял в углу комнаты, сейчас стал находиться рядом с окном, стул же, раньше стоявший на месте стола, переместился сейчас к другой стороне окна, а второй занял пространство между кроватью и шкафом. Именно на первом стуле сейчас стоял пациент и пытался закрыть окно весьма интересным образом - он стоял ловил снежинки ртом, а морозный ветер, шедший из окна, красиво обдувал кружева панталонов, которые находились на Дмитрии в этот момент. В прочем, кроме этих самых панталонов, на нем ничего больше не было. Сначала Дмитрий меня не заметил, он был слишком увлечен своим занятием. Я же, наверное, воспользовался этим моментом и просто наблюдал, но наблюдал не за тем, как он увлеченно и весело ловит снежинки одну за другой, а за тем, как он изгибается, чтобы их поймать. Дмитрий имел довольно хрупкую и изящную фигуру, немного женственную, я мог бы сказать. Ростом он был невысок, поэтому даже стоя на стуле он немного подпрыгивал, что меня, признаюсь, довольно забавляло. Через полторы минуты наблюдений мне все же пришлось опомниться. Я врач, который должен следить за здоровьем своего подопечного, поэтому я окликнул его: - Лялькин! - сказал я весьма уверенно и даже немного грозно - Что? Что такое? - ответил мне Дима, повернувшись и посмотрев на меня своими большими, черными и полными недоумения и даже какого-то детского страха глазами. - Закрой окно! Сейчас же! - Но почему? Это же так весело! Так весело и интересно словить снежинки! Я никогда не мог подумать, что это так, что я могу найти себе хоть ещё одно развлечение. Как же мне надоело просто передвигать мебель... - после последней фразы он погрустнел и закрыл окно. Дмитрий опустился со стула и сел на кровать, а потом продолжил говорить: - Может быть, мне надоело все это. Может быть, я чего-то нового хочу, интересного... - Мне казалось, что он вот-вот расплачется, поэтому я подошел к кровати и погладил Диму по его светлой голове, - Все будет хорошо, - сказал я и улыбнулся ему - все будет очень хорошо, мы что-нибудь придумаем. Не надо гробить своего здоровья, ты же можешь подхватить простуду, что очень и очень плохо и глупо. Тут он кинулся на мою шею и крепко сжал в объятьях. Он дрожал, очень дрожал от холода и охватившей его детской грусти. Он прижался настолько сильно, что я еле смог удержать равновесие: - Дима, - смог произнести я - что с тобой?.. - Мне холодно... - Зачем же нужно было снимать пижаму? - Тогда мне было не холодно! А теперь холодно! - Ну-ну, не кричи, - я усадил его на кровать и стал искать пижаму, как он сказал, - Саш... Я теперь заболею?.. - Только ему я позволяю называть себя Сашей, не знаю почему, просто потому, что я так хочу, остальные же мои знакомые в, большинстве своем, обязаны были звать меня Александром. Полное же мое имя Александр Скотинин, я забыл представиться, но теперь имею честь это сделать. - Нет, если сейчас же укутаешься и выпьешь горячего чаю. Я тебе его сию минуту доставлю, если ты хочешь. - Да, принеси, - и он стал одевать пижаму. Я же направился из его палаты прямиком в свой кабинет, дабы налить замерзшему Диме горячего чая. И почему же он именно в панталонах полез в окно? Почему? На улице же дичайший холод. Может он хотел, чтобы я заметил его... Может хотел, чтобы я увидел его вот в таком виде... Он же не дурак, видит как я смотрю на него порой. Он и сам так на меня смотрит... Но что же? Это совершенно неправильно! Такого быть не должно! Не должно быть в нормальном обществе, в нормальных местах, но не в месте для душевнобольных людей, я думаю... Я налил в свою кружку, которую мне подарили на день рождения, чай для Димы и направился обратно, в его палату. Идя по коридору, я не прекращал раздумывать о правильности или не правильности наших с ним действий по отношению друг к другу, но по приходу их поток был моментально перекрыт благо зрелищу, представшему передо мной. Дмитрий, который, когда я уходил, одевал пижаму, сейчас уже стоял без нее, снова в панталонах. Он стоял и смотрел на меня в упор, смотрел тем самым взглядом, то которого по мой спине бегут маленькие и частые мурашки. Мы простояли так минуту или две, а может даже и три, пока он не выдал следующее: - Саша... Я давно хотел сказать тебе кое-что... Хотел сказать ещё перед твоим уходом, но не решился, поэтому и говорю сейчас... - от этих его слов у меня пересохло в горле, я не знал, чего мне стоит ожидать - Что же это такое Димочка? Почему ты не в пижаме? Ты решил заболеть? - Плевать мне на эту дурацкую пижаму! Я хотел сказать, что.. Я хотел сказать тебе, Саша, что я... - Что ты что? - Что я сделал это нарочно! Я хотел, чтобы ты обратил внимание на меня! Ты так заботишься обо мне всегда... Ты один тут не обращаешься со мной как с ненормальным. Я сначала думал, что ты стал мне очень-очень хорошим другом, но сегодня понял, что это совсем не так, Саша. Ты стал мне куда больше, чем другом... - я не мог поверить своим ушам, не мог поверить тому, что он сейчас говорит, но все это было взаправду, чему я ужасно рад. - Стой, Дима, не продолжай... Оденься лучше и выпей чая... - Ты считаешь, что я сбредил? Может я и сижу здесь да, сижу по этой причине, но говорю тебе абсолютно серьезно. Я никогда не был настолько серьезен и... - Хватит, Дима, хватит! Сядь, не нервничай... Я же не говорил тебе, что не принимаю этого, я же не отвергал тебе и не заявлял, что у тебя приступ, - после этих моих слов я увидел как его глаза заиграли, засветились, заблестели от счастья или радости, скорее всего, от смеси этих двух чувств, которые хлынули на него внезапно, - я не говорил, что отказываюсь от тебя... Просто ты раскрыл причину того, почему я так хорошо и заботливо отношусь к тебе. Я не думал, что ты когда-либо это поймешь, сказать об этом я тоже не могу из-за того, что мы, что я мог получить на свою голову множество различных проблем... Поэтому я и прошу тебя сейчас одеться, я боюсь, что с тобой может что-нибудь случиться, что ты заболеешь. - Я не заболею, обещаю... - тут он подошел ко мне, обнял меня настолько крепко, насколько у него хватало сил, - я Саш, не заболею... Ты же меня греешь сейчас, мне же тепло, поэтому я не заболею. Я не смог ничего ответить на это, поэтому просто обнял дорогого мне Диму. Я обнял его столь же крепко, что даже заставил его покраснеть. Но он не стал отрываться, отталкивать меня, ему нравилось это, нравилось то, что мы сейчас стоим вот так, в обнимку. Пару-тройку минут мы просто стояли, потом я стал ощущать на своей спине его поглаживания, он немного отстранился и посмотрел мне в лицо. Просто посмотрел, не смог ничего сказать, наверное, или просто долго подбирал эти самые слова. Я понял, что ошибся в первом и во втором случае, когда получил довольно страстный поцелуй от него. Это заставило меня удивиться, но я не оттолкнул Диму, я сильнее прижал ему и ответил взаимностью на его действия. Мне было плевать на все и всех, сейчас из персонала уже почти никого нет, никто не может ни просто помешать нам, ни устроить для всего этого неблагоприятные последствия. Мы целовались до тех пор, пока каким-то странным образом не оказались лежащими на кровати. Тогда он снов взглянул на меня и прошептал: "Я, Саша, не знаю от чего, но люблю тебя... Хоть ты режь меня, хоть ты бей, слабее мое чувство не станет. Прости меня, Саша, прости и пойми...". Я не стал слушать его речей, я просто продолжил наш с ним прервавшийся поцелуй, он не стал отталкивать меня, он все понял, понял, что я хотел ему этим сказать. Еще через пару мгновений Дима, к моему удивлению, начал снимать с меня халат, ещё через мгновение он был уже отброшен им в сторону. Его взгляд был решительным, таким же решительным, как и его действия. Он продолжал проделывать это и остальными моими вещами, пока на мне не осталось ни одной из них. Тогда он достал из своих панталонов маленький и пушистенький комочек, настолько пушистенький, что мне хотелось его погладить, что я и сделал. А последствия этого - уже совсем другая история...