Благодарность людская

Это больно. Боль пронизывала всё моё существо. Всё моё сознание. Оно... он... Скайнет сообщил, что мне суждено стать одним из его рабов. В смысле... рабом, но не «одним из». Лучшим. Лучшим цепным псом. Я всегда говорил: боль можно контролировать. Сублимировать. Разложить на составные части и суметь от неё отстраниться. Я убеждал в этом себя, других... но тогда я ещё не знал этой боли. Это не я её раскладывал. Она меня. В буквальном смысле. Мысли просто тучей роились у меня в голове. Почему мы ничего не знали об этом виде терминаторов? Какие знаки я упустил? Как позволил себе потерять бдительность настолько, что Скайнет запросто напал со спины?.. Ответов не было. Новый приступ боли был так силён, что я остановился, пошатываясь и беспомощно моргая. Зрение неохотно прояснилось, позволив мне оглядеться. Плоский, покрытый прожжённой землёй, неотличимой от пепла, пустырь. Он тянулся до самого горизонта, куда ни глянь. Даже кости, оставшиеся ещё от той, уже для многих забытой войны, почти не попадались. Кажется, я заблудился. Темнело. Не знаю, дело ли в тучах пыли и грязи, что первое время после Судного дня полностью скрывали небо и так до конца не развеялись, в изменениях климата или, чем чёрт не шутит, в скорости вращения планеты — темнело всегда быстро. Помнится, когда-то давно, в детстве, так бывало, когда мы с матерью жили в горах… Оказавшись в почти полной темноте, я остановился. Куда дальше? Назад не хотелось абсолютно. Может, я и брожу кругами, но сознательно приближаться к Скайнет-центру, откуда выбрался с таким трудом, не буду. Вперёд? Налево? Направо?.. Отступившая было, боль снова накрыла меня, заставив зажмуриться и до боли сжать пальцы на рукоятке бластера, который я стащил при побеге. Когда приступ прошёл, я снова смог открыть глаза. И увидел мерцающий оранжевый огонёк в отдалении. Кто-то разжёг там костёр. Какое-то время ещё медлил, пребывая в сомнениях. Что если там вовсе не люди? Может, машины обнаружили кого-то из наших и спалили вместе с техникой? Но тогда огонь не горел бы так долго, да и ярче был бы… я должен проверить. Даже если найду там лишь трупы.

***

Это были люди. Два или три десятка оборванцев сгрудились вокруг огня, негромко переговариваясь. В стороне, в тени, виднелась какая-то конструкция на автомобильных колёсах, прикрытая грубой тканью. Опустившись на корточки, я осторожно подобрался ближе и прижался спиной к камню, прислушиваясь. — Валить отсюда надо, — голос был высокий, принадлежавший скорее мальчишке или подростку, чем взрослому мужчине. — Срок на исходе, а у нас, считайте, ни шиша. — И что? — с хрипотцой, словно бы оставшейся от частого курения, спросила женщина. — Мальчишка прав, — вот третий голос явно принадлежал немолодому мужику. — Вы же знаете, слышали, что Скайнет делает с теми, кто долгое время не поставляет ему материал. Сами на их месте окажемся. Что за бред, о чём они? Повернувшись, я навалился на камень плечом и осторожно выглянул. На лицах, освещённых костром, отчётливо читался страх. Веснушчатый щуплый пацан с мерзкого вида язвой на правой щеке был бледен как смерть. Чёрт возьми! Кажется, мне повезло нарваться на «серых»… — Пить! — вдруг раздалось из-под ткани. — Пить,… пожалуйста… — Заткнись! — ощерился тот, кого я посчитал вожаком. Встал и от души пнул по конструкции. Раздался жалобный вскрик. Вожак приподнял ткань и злобно плюнул. — Ещё раз пискнешь — я тебе так пискну! Машин твоя тушка и без языка устроит! Обычно я умею быть хладнокровным: жизнь научила. Но сейчас меня буквально затрясло от злости. Вот что за «материал» они поставляли чёртовой железке! Грёбаные… работорговцы… Дрожь тела усилилась, боль навалилась с новой силой. Я не смог сдержать крик, падая ничком и выпуская из пальцев оружие. В глазах потемнело. — Мать вашу, вот это подфартило! — чей-то восторженный крик. — Сам лидер собственной персоной, да ещё и без покрышки! — А это точно он? Какого хрена он голый? Скайнет не обрадуется, если мы подсунем ему его собственного терминатора. Кто-то крепко схватил меня за волосы и дёрнул. Зрение вернулось, но предметы и люди не желали обретать резкость. Меня замутило сильнее, я слабо дёрнул головой, скаля зубы. — Да он это, он! Чего встали, помогите-ка погрузить это сокровище! Я тихо зарычал от боли и злости, когда меня подхватили под руки и потащили по каменистой земле. Эти твари собираются вернуть меня Скайнету! Просто ради того, чтобы спасти свои шкуры от натягивания на восьмисотых! Мрази!.. Я рванулся изо всех сил, вцепился пальцами в плечи тех, кто тащил меня в клетку и, диким образом вывернувшись, оттолкнулся ногами от прутьев, делая сальто назад. Тут же отскочил в сторону, уходя от выстрелов. — Сволочи! — прорычал я. — Выродки! Ради них я, что ли, всю свою жизнь угробил?! Ради кусков дерьма, которые кинулись твари в ножки, признав его новым хозяином мира?! Злость нарастала, пьянила меня и сводила с ума. Я сам не понял, как мои ладони превратились в широкие лезвия, а ноги понесли меня вперёд. Дальнейшее было для меня подобно вспышкам. Прыжок, уворот, треск костей и отчаянный вопль… испуганное лицо с язвой на щеке, податливая, хрупкая плоть и жар, липкими струйками стекающий по руке… чей-то нож, вонзившийся мне в плечо, крик и расширенные от боли и ужаса зрачки… Всё закончилось быстро. Я стоял посреди лагеря, тяжело дыша и диким взглядом глядя на то, как ножи на месте рук вновь обретают прежнюю форму. Кровь хлюпала под ногами, тёмными ручейками растекалась, впитываясь в землю, капала с моего тела и, распространяя зловоние, шипела на углях, вышвырнутых кем-то из костра. А вокруг лежали бездыханные тела работорговцев. Я оглянулся на клетку, с которой в пылу боя содрали ткань, и пригляделся к находившемуся там узнику. Мёртв. Шальная пуля… Я снова посмотрел на свои руки. На чёрные разводы, струившиеся по коже, словно смывавшие с меня остывающую кровь. Чужую кровь. С моего тела. — Будьте вы прокляты, — прошептал я, медленно опускаясь на колени. — Будьте. Вы. Прокляты!.. Упав на четвереньки, я закричал. Закричал во всю силу лёгких. Вопль, вырвавшийся из моего горла, не был человеческим. Он не мог принадлежать живому и разумному существу. Это был крик чудовища.