Пирог с вишней

Сегодня я самый счастливый человек на планете Земля. На дворе 27 августа 2017 года, я еду домой после тяжелых трудовых будней, впереди меня ждут два дня выходных, и проведу я их со своим самым любимым человеком на земле. Ровно четыре года назад я познакомился с Ньютом и три года как я с ним встречаюсь. А все началось с банальной переписки в каком-то чате. В то время я еще жил в Бейкон Хиллс. Та жизнь осталась для меня далеко в прошлом. В этом городе я потерял все, что было мне дорого: родителей, которые умерли в автокатастрофе; друзей, с которыми были разорваны все связи, после того как те поступили в колледжи. А я решил взять год отдыха: я все еще не отошел от смерти своих родителей. В то время я остался совершенно один, покинутый в калифорнийском городке. Знаете, в такие моменты ты жалеешь, что живешь в таком маленьком городе, где все друг друга знают, потому что каждый считает своим долгом выразить свое соболезнование или этот взгляд, который меня больше всего бесил, он так и говорил: «Господи, бедный несчастный ребёнок, который остался совсем один». Именно в этот момент я и загородился от всех, практически не выходил из дома, «погрузился в себя», много читая, и просто потихоньку сходил со своего гребаного ума. Чтобы не свихнуться, и чтобы крыша окончательно не улетела в жаркие страны, я решил зарегистрироваться в чате, где люди болтали обо всем и в тоже время ни о чем. Там-то я и познакомился с Ньютом. Именно с ним, из сотни собеседников, у меня нашлось много общего. Он, так же как и я был изолирован от мира сего, потерял близких людей и также потихоньку сходил с ума. Мы с ним любили поспорить. Извечный спор между гуманитарием и технарем. Ньют всегда выходил победителем, ведь эти гуманитарии забалтывают тебя так, что голова идет кругом, а оперировать им просто бесполезно, всегда найдется еще пару фактов в свою защиту. Ньют типичный гуманитарий, который обожает литературу, злится, если ты делаешь ошибки в сообщениях, и очень любит искусство. Через месяц общения в чате, мы уже общались в скайпе. Я долго думал, а стоит ли переходить на такую форму общения? Вдруг его лицо не будет соответствовать тому, что я успел себе нафантазировать за эти месяцы. Но все оказалось не так уж и страшно. Я помню тот день, когда принял первый входящий вызов от Ньюта. Тогда меня словно пробило током, я долго не мог пошевельнуться, напоминая застывшую фигуру, а рот приоткрылся в изумлении. Ньют тогда сказал, что я ему напомнил чем-то карася. Для закрытого человека он оказался слишком «светлым» и улыбчивым. Наверное, я и влюбился тогда в эту солнечную улыбку, в черные глаза, которые напоминают бездну, из которой никогда не выберешься. И эти пшенично-золотистые волосы, которые были взлохмачены, как и у меня, словно мы только что встали из постели, сразу было видно, что мы совсем не заботились о своем внешнем виде. Через полгода общения мы уже не могли друг без друга прожить и полдня. Мы часто созванивались и переписывались, и опять созванивались, все также спорили, и на моем лице стала все чаще играть улыбка. В одно прекрасное воскресное утро на моём пороге появился Ньют и в буквальном смысле приказал мне паковать чемоданы и вместе с ним валить в Нью-Йорк. Сам он бежал из не менее тихого штата Техас. Видимо вся эта траурная ситуация его тоже порядком допекла он сорвался, решив для компании прихватить и меня. Я до сих пор ему благодарен за тот смелый поступок, что смог меня спасти из чахлой и гниющей жизни. Первое время мы жили в самом центре Нью-Йорка. Мы долго привыкали к шумной городской жизни. Поначалу мы напоминали слепых котят, которые потихоньку приспосабливаются в диких условиях выживания. Мы очень долго привыкали к порядкам большого мегаполиса. Обжившись, месяца через три мы решили поступить в Нью-Йоркский университет на заочную форму обучения, я на экономическое отделение, а Ньют на филологическое, он всё так же продолжал рисовать и любить искусство, но решил стать учителем литературы. Что касается наших отношений, то здесь поначалу было все немного странновато. Как позже выяснилось, мы друг другу понравились еще с первого видеозвонка, но долго не могли признаться в своих чувствах друг другу. Мы просто боялись «что признание в любви сейчас не к месту, да и не время, вот пройдет еще немного времени, и я признаюсь в своих чувствах». Это затянулось на год. Тот самый год, который мы прожили в Нью-Йорке. Как и тогда в Бейкон Хиллс, Ньют решил и здесь взять всю инициативу на себя. Когда я пришел домой после рабочего дня, он мне просто сказал «я люблю тебя». С того дня мы и начали встречаться. Многие говорят, что любовь, начавшаяся с дружбы, намного крепче той, что началась спонтанно. Здесь я вынужден согласиться. Да, все полтора года мы старались быть лучшими друзьями, именно в дружбе мы и выражали свою любовь. А сейчас я еду домой. Я люблю в пути пускаться в воспоминания. В те самые воспоминания, когда моя жизнь координально поменялась. Наш маленький домик теперь располагается на самом отшибе большого города, глубоко в лесу. Такое решение мы приняли год назад. Нам к тому времени уже порядком надоела вся эта городская суета, свою депрессию мы пе́режили, да и с детства мы привыкли жить в тихих городках. Вот поэтому на «семейном совете» мы решили продать нашу квартиру в центре и податься жить поближе к природе. Нам еще два года осталось учиться на заочке, а пока мы работаем в сфере своих интересов: Ньют подрабатывает в школе учителем рисования, а, я работаю в экономическом отделе крупной фирмы. Я еду по пустынной дороге, которая ведет из мегаполиса загород. Это шоссе безлюдное, тут малый поток автомобилей, поэтому можно откинуться на сидении, ведя машину только одной правой рукой, а вторую согнуть в локте и поставить на открытое окно, уроня на нее голову. Приятный августовский ветерок обдувает моё лицо, а в воздухе витает приятный запах отцветших растений и цветов и уже жухлыми листьями. Накрапывал мелкий дождик, небо впереди было сероватым через которое пробиралось золотыми волнами августовское нежаркое солнце. Как же я люблю эту умиротворенность. Тишина, которая редко разбавляется шелестом листвы на уже немного пожелтевших деревьях, которые словно аллей выстроились, окутывая шоссе. Тишина, которая не мешает тебе погружаться в воспоминания о прошлом и не мешает мечтать о том, что тебя сейчас ждет дома. А вот и сам дом. Наше небольшое жилище было окружено хвойным и сосновым лесом. Везде витал запах хвои, как на улице, так и в самой обители. Наш дом двухэтажный с большими окнами на втором этаже, там, где располагалась мастерская Ньюта. За домом располагалась большая деревянная беседка, которая вся была усыпана пеларгонией разных цветов, разбавляя зелёный ландшафт приусадебной поляны. Я вышел из машины и из багажника достал большую подарочную коробку. В ней скрывался робот ВВ-8, он был на пульте управления. Я знал, что вот уже почти год Ньют не может свести глаз с каталога с этим роботом и боится мне признаться, что хочет эту игрушку себе, боится, потому что знает, сколько она стоит, и сколько на нее надо работать без выходных. Этот подарок я заказал еще где-то полгода назад на одном из немецких рынков и вот только вчера в аккурат к празднику она, и прибыла ко мне в офис. Мы с Ньютом просто обожали фильмы про Звездных воинов, даа, сошлись два ярых фаната, нам это только на́ руку. У нас даже спальня сделана в стиле какой-то отдаленной галактики на потолке зияет млечный путь, а в углу комнаты стоят два костюма штурмовика в полный рост, иногда мы в них одеваемся и устраиваем бои на световых мечах. Зрелище еще то, теперь понятно, почему возле нашего дома не обитают дикие животные… Поднявшись по ступенькам, я ногой открыл дверь. Меня сразу же встретил приятный запах. Боже, как же я обожаю этот аромат: древесина вперемешку с хвоей. Но вот и еще два запаха, которые я различил среди других. Запах жженых березовых дров это означало, что Ньют уже дома и разжег камин. А вот второй ммм… он был самым дурманящем, от которого во рту скапливались слюнки, а глаза прикрывались в блаженстве — это запах вишневого пирога. Сейчас он был, судя по запаху, только в процессе. Запах теста и жженой березы действует на меня как какой-то афродизиак. Зайдя в дом, я прошел в гостиную, где оставил свой подарок и направился в галактическую спальню. Переодевшись в домашние штаны и растянутую футболку (принт на которую, между прочим, рисовал сам Ньют. Там изображено как Дедпул душит Зелёного фонаря) я спустился на первый этаж в кухню, где кашеварил Ньют. Он стоял возле плиты, одетый в тот же прикид, что и я, (только на футболке было изображение, как Халк душит Зеленого фонаря) замешивая тесто. — Детка, я дома, — подойдя к Ньюту со спины, я его обнял за талию, целуя тыльную часть шеи. — Я слышал, как ты пришел, Бэмби, — он положил ладонь на живот, где располагались мои руки, и переплел наши пальцы. Второй рукой он взбивал желток с сахаром — Ты слишком долго возился на первом этаже. — У меня для тебя подарок, — промурлыкал я ему в ухо, прикусывая мочку. — А мой сюрприз еще часа три готовить, — развернувшись, он поцеловал меня в нос. Мои глаза зажмурились, а улыбка стала еще шире. — Перекуси бутербродами и кофе, пока я готовлю пирог, — он указал мне жестом, на подоконник, где стоит тарелка с сэндвичами и ароматный кофе с корицей и зефиром. — На подоконнике, серьезно? — в недоумении спросил я. — Стол занят. Сейчас я там буду замешивать тесто. Томас, ешь, а я пока займусь пирогом, а то ты меня своей болтовней отвлекаешь. — А что это, шоколад? — я взял миску, от которой шёл очень приятный аромат. — Да, осталось немного топленого шоколада, оставь на утро, — взяв у меня миску, Ньют поставил ее обратно на стол, где еще лежали какие-то фрукты и ягоды. Я сидел за столом, смотрел как Ньют замешивает тесто. Какое у него было сосредоточенное лицо, брови были нахмурены, а губы сложились в тонкую линию. На лбу появилась испарина, а руки работали словно мелкие моторчики, которые перемешивали тесто, приводя его в однородную консистенцию. Ньют закончил месить тесто, поставив его в гостиной возле камина, у теплого места. Придя на кухню он плюхнулся рядом со мной, протянув свои ноги мне на колени. Я решил сделать ему приятное и начал массажировать ступни, понимая как мой мальчик вымотался за неделю на работе. Он прикрыл глаза и откинулся на заднюю спинку стула. Сухими ладонями я провел по икрам, задирая штаны, благо они широкие и это мне позволяло «залезть под юбку». Плавными массажными движениями я поднялся до бедер, погладив их, я остановился: — Ньют, — наклонившись к уху, я прошептал. — Пойдем в спальню. Тесто будет «подходить» примерно часа два, у нас есть время. — В спальне спит Трипио, я стесняюсь при ней заниматься сексом, ты же знаешь, — полушепотом отозвался Ньют. Трипио это наша кошка, мой подарок на год наших отношений — А в гостиной стоит диван-я-починю-его-на-выходных-Ньют. — Детка, но я хочу тебя сейчааас, — сажая Ньюта к себе на колени, я перешел поцелуями на шею. Нежно целуя и покусывая, я вылизывал её языком. Все потому, что засосы на шее ставить ему нельзя, он же работает в школе, и там это неприемлемо, если учитель придет с метинами на шее. Поэтому мне оставалось только вылизывать ее, лишь, немного посасывая нежную белую кожу, после чего по этому месту провести большим, чуть шершавым пальцем и немного дуя на шею, вызывая у Ньюта еле слышный скулеж. Одну руку я положил на тыльную часть шеи, пододвигая Ньюта к себе ближе для поцелуя, другой рукой взял вишенку, со стоящего рядом стола, зажал ее между своих зубов и преподнес к губам парня. Протолкнув ягоду языком в рот, я провел ей по языку Ньюта, после чего приподнял ее и раздавил о нёбо юноши. По языку пролился приятный, чуть кисловатый сок вишни, побаловавшись еще немного с косточкой во рту юноши, я выплюнул ее, увлекая нас уже в обычный, полный нежности, поцелуй. Мои руки уже властно лежали на талии Ньюта, задирая футболку, я грубо сжимал белоснежную кожу, впиваясь в нее своими коротенькими ноготками и оставляя после себя маленькие царапки и покрасневшие пятна. Одна рука Ньюта уже вовсю утопала в моих растрепанных волосах. Он хватался за пряди волос и резким движением запрокинул мне голову назад, переходя поцелуями сначала на скулы, потом на мочку уха, играясь с ней языком, прикусывая, отводя ее куда-то в сторону. После его поцелуи перешли на шею, оставляя мне чуть болезненные засосы. Его язык все еще был красным после вишни, поэтому после его вылизываний и покусываний, моя шея приобрела странноватый окрас сиреневого вперемешку с бордовым. Второй рукой он вцепился мне в шею, от чего я издал шипящий звук, но скорее всего этот звук походил уже на полуохрипший стон, потому что Ньют активно задвигал своими бедрами, с каждой секундой наращивая темп. Вдруг, я замечаю, что руки Ньюта, которые только что орудовали сверху, плавно перемещаются вниз, поглаживая мои бока. Парень задирает мне футболку, и она улетает на другой конец кухни. Проведя языком от пупка до шеи, Ньют склонился над моими ключицами и начал их покусывать, впиваясь своими ногтями в мою уже обнаженную спину. Не выдержав неприятные ощущения, я опять выдавил из себя непонятный звук похожий то ли на стон, то ли на рычание дикого зверя. Схватившись за конец его футболки, я резким движением стянул ее с блондина, отправляя следом за своей. В то время как Ньют игрался языком и засасывал мои набухшие соски себе в рот, я сжимал своими большими ладонями его ягодицы, подгоняя его и заставляя ускорить темп. Я готов был кончить прямо сейчас, не начиная. То, как активно работал своими бедрами Ньют, то, как его ласки действовали на меня и, то, как наши уже возбужденные члены терлись друг об друга через одежду в бешеном ритме. Не в силах это больше терпеть, я поднялся, придерживая Ньюта за ягодицы, его ноги переплетались у меня на талии. А вновь начавшийся поцелуй мы просто не хотели прерывать. Посадив Ньюта на стол, я начал стягивать с него штаны вместе с боксерами, спускаясь все ниже на колени, при этом целуя каждый миллиметр кожи на его расслабленных и покрытыми мурашками от моих действий ногах. — Только оставь шерстяные носки, — поглаживая мои растрепанные волосы, проговорил Ньют. — Я где-то читал или видел, что секс в носках даже полезен, от них достигается оргазм в полтора раза чаще. — Я знаю, Ньют, мы вместе это смотрели, — уже стоя на коленях, я приподнял на него взгляд. Я приподнялся на ноги, поглаживая бока Ньюта и целуя его, он же своими ногами обвивал мою талию, пододвигая меня к себе для более глубокого поцелуя. Я краем глаза заметил на углу стола, все еще стоявшую миску с топленым шоколадом и рядом лежащие ягоды. И в моей голове созрел не очень приличный план. Разомкнув ноги Ньюта у себя за талией, я положил его всем телом на стол, холодными пальцами проведя от губ до паха. Я пододвинул к себе ближе ягоды и взял в руки миску с шоколадом. Хитро улыбаясь и скалясь, я подмигнул Ньюту и начал тонкой струйкой выливать шоколад от ложбинки возле ключицы до пупка. Взяв в рот клубничку, я зажал ее между зубов. Я начал исполнять свой неприличный план. Краем клубнички, начиная с пупка, я провел вверх по дорожке из шоколада, задержавшись возле соска, я сделал круговое движение по нему уже шоколадной ягодой и продолжил свой путь выше. Тут я уже услышал тихое постанывание от Ньюта, его тело прогибалось, от чего струйки шоколада расходились по всему телу. Добравшись до ключиц, я провел клубникой по выпирающим костям, после чего поднес ягоду к губам Ньюта. Он уже хотел было взять ее своими губами, как я поднял голову и подразнил ягодой в воздухе. Приблизившись вновь к губам Ньюта, эта клубничка, посасывающими движениями, переходила из одного рта в другой. Передав инициативу парню, я последовал за второй ягодой, вновь проведя ей от пупка, и уже остановился возле другого соска. В этот раз я не стал долго играться с ягодой, накормив Ньюта второй порцией ягод; я перешел поцелуями на грудь и слизывал приятный, с ореховым запахом, шоколад. Вылизав «шоколадного мальчика», я запустил два пальца в рот к Ньюту. Обильно облизывая и смачивая их слюной, он издал первый громкий стон. Вот в этой ситуации ничего не приходилось больше делать, как забраться на стол к Ньюту, на нашу импровизированную кровать (благо стол дубовый и большой, так что он может выдержать и пляски носорогов, не то что нас). Ноги блондина были заброшены мне на плечи, а руками он вцепился в мою спину. Запустив сначала один палец, затем второй, я начал растягивать и чуть подразнивая Ньюта. Услышав стон и то как, парень стал сам насаживать на пальцы, я заменил их своим «готовым в бой» членом. Зайдя сразу на всю длину, я начал быстрыми и резкими движениями буквально втрахивать Ньюта в стол. Ибо мы редко, когда занимались сексом, применяя ласку. У нас секс всегда был резким, жестким и с ооочень быстрым темпом. Сладкое тело Ньюта стало прилипать к моему, оно у меня было очень потным от быстрых движений. Парень вытирал мне своими ладонями струйки пота, которые скапливались между лопатками, а я одной рукой надрачивал его уже готовый к финишу член. Чувствуя, что разрядка скоро, я ускорил темп. Ньют кончил на свой живот, запачкав при этом и меня. Меня же долго ждать не пришлось, я кончил прямо в него, издавая протяжный стон и всем телом ухнулся на парня, восстанавливая дыхание. — Сладенькое значит любишь, да? — я и не заметил, как уже лежал под Ньютом, а его глаза сверкали как миллиард звезд на ночном небе. Ньют спрыгнул со стола, пододвигая мой зад на самый край столешницы. Он быстрым взглядом метнулся по полкам, которые нависали возле окна, и, увидев нужный ему пузырек, щелкнул пальцами в воздухе. — Ну, сейчас я тебе отомщу за шоколадного мальчика, — усмехнувшись, блондин направился к полкам, виляя своей раскрасневшейся задницей. Быстро взяв нужную банку, он вернулся обратно. Мне, честно говоря, становилось страшно, когда на пузырьке я прочитал «Взбитые сливки». Обильно встряхнув пузырек, Ньют спустился на колени, подмигивая мне. Он одной рукой взял мой член, который опять начал возбуждаться, провел языком по всей длине ствола. Сжимая мой член, Ньют открыл сливки разбрызгал их по всей длине моей возбужденной плоти. Отбросив банку со сливками, он на головку (которая тоже была в сливках) положил малинку. — Смотри, Бэмби, у меня получилось пирожное, и я собираюсь его съесть, — усмехнувшись, сказал Ньют. Языком, круговыми движениями, он слизал сливки с головки, раздавливая ягоду, из нее посочился сок, струйки которого спускались вниз по моему стволу. Посасывающими движениями Ньют медленно спускался вниз, все глубже вбирая мой член себе в рот. Иногда он останавливался, чтобы кончиком языка слизать сливки и дальше глубже вбирал мой член себе в рот. Вылизав мне весь член, Ньют стал его сосать, активно двигая головой и помогая себе рукой, все глубже вбирая мою плоть в себя, издавая приглушенные стоны. Мое тело начало подрагивать, что означало, что я скоро кончу, Ньют поняв это, лишь ускорил темп, второй рукой дроча себе член. Я кончил ему в рот, издавая пронзительный стон, который вот-вот мог перейти просто на крик. Ньют кончил себе в руку, вытерев ее первым попавшимся полотенцем, он взял меня за запястье и повел к широкому подоконнику. Нагнув меня, так что я руками опирался об подоконник, он взял какую-то рядом стоящую бутылку, открыв ее, парень смочил себе руки, и вставил в меня сразу два пальца. Масло, понятно. Неожидав такого напора, я выгнулся в спине, сводя лопатки вместе, и из моей глотки опять послышались томные стоны. Недолго растягивая меня, Ньют вошел в меня сразу на всю длину. Одной рукой он гладил мой бок, а второй дрочил мой член, издавая громкие стоны. Когда темп усиливается, это значит, что разрядка скоро, так оно и есть… Ньют кончил в меня, не выходя пока член не начал обмякать, а я кончил в руку парня и попал в какую-то миску, кажется, там была сметана для пирога… — Ньют, — все еще запыхаясь, я позвал парня. — Что? — собирая нашу одежду по кухне, отозвался блондин. — Эм, за нами, кажется, наблюдали… — Кто? — Чип и Дейл, — я ему указал в окно, рядом с которым росло дерево, и где жили два бурундука, которых мы подкармливали. — Я, надеюсь, они не будут повторять за нами, — усмехнулся Ньют. — Дааа, тут все запачкано, как и мы сами. — В душ? — отозвался я, отковыривая от пупка прилипшую сперму. — Да, пожалуй, — согласно, кивнул Ньют. Вот и наступил вечер пятницы, мы сидели в гостиной на полу. Я ел свой, по праву заслуженный, вишневый пирог (да, лучше Ньюту не знать, что он с добавкой), а блондин разглядывал свой подарок. Заведя робота, ВВ-8 начал крутиться на месте, а потом и вовсе начал перекатываться взад-вперед. Напугавшаяся Трипио, начала бегать за ним по всей комнате, ударяя его своей лапкой. В комнате стоял наш звонкий смех от наблюдаемой картины, а в воздухе витал запах жженых березовых дров и запах вишневого пирога.