(Не) Мое счастье

В суете больших городов очень сложно найти минуту, когда бы все замерло. Даже ночью, нет, не так, особенно ночью жизнь в них продолжается с особой силой. Энергия фонтанирует здесь в равной мере в центре города, и на окраинах; в офисах, расположенных в стеклянных высотках, и в тихих сквериках-парках. Она везде разная, но тем не менее — есть. И, что еще интереснее, та и эта жизнь никогда не пересекутся: слишком странно будет увидеть суетливого офисного клерка в тени аллей рядом с весело щебечущими мамашами и их шебутными детками, так же как с трудом можно представить себе домохозяйку в стенах огромной корпорации, пишущую отчеты или делающую кофе своему начальнику. Так уж заведено и вряд ли поменяется в ближайшее время. - Аэлин! Аэлин! - женщина оглянулась в поисках сына. Ветер безнаказанно трепал страницы книжки, лежащей на скамье. - Сынок! - Она отошла от скамейки, вглядываясь в пеструю толпу ребятни. Они что-то с увлечением разглядывали на асфальте, вот только одной-единственной рыжей макушки там и не было. Тяжело вздохнув, женщина подняла книжечку, спрятала ее в сумку. Парк был небольшой, что радовало, но никогда не знаешь, что придет в голову ребенку, особенно такому, как ее малыш, и это не могло не огорчать. Порыв ветра, ударивший в лицо, растрепал рыжие пряди волос, но вместе с тем словно бы освежил уставший вид женщины. Она решительно кивнула каким-то своим мыслям и зашагала вперед по тенистой аллее. Кой черт погнал Мелькора в такой день куда-то из прохладного офиса, ответить никто не мог. Впрочем, к странному характеру начальника подчиненные вполне привыкли, а потому не сильно удивлялись. Мужчина медленно шел по тихому скверику, решив, что раз уж он сюда выбрался, так хоть впервые за столько времени подышит воздухом. Что и в какой момент на него налетело, Мелькор так и не понял. Просто ощутил удар, как если бы его нанесли с размаху, а потом уже заметил причину: немного поодаль, на траве, растерянно озирался маленький ребенок. Он, похоже, даже не понял, что произошло, но плакать не собирался, и то хлеб. - Аэлин! - А вот и мамаша, похоже. Мелькор увидел спешащую к мальчишке женщину. Рыжие распущенные волосы не давали различить лицо, однако этот цвет... В груди что-то неприятно сжалось: такие волосы он видел только раз в жизни. Этот яркий цвет, цвет бронзы и солнца. - ...Извините его. Он не специально. Аэлин, почему ты не извинился? - Мелькор вынырнул из пучины воспоминаний, безразлично вслушиваясь в обычное для любой мамаши щебетание. Даже в чем-то надоедливое. Захотелось прервать ее, вот только стоило подумать над тем, чтобы это выглядело не слишком грубо. - Все в порядке. Не стоит извиняться. - Все же вышло через чур резковато, не так он хотел это сказать. Но женщина все же замолчала и даже не было похоже, что ее хоть сколько-нибудь задели его слова. Ну и ладно. Тем временем она отряхнула своего малыша и поставила того на ноги, поднимаясь сама. - Еще раз извините, мистер... - сказала она разворачиваясь и впервые смотря в лицо своего неизвестного собеседника, - Мелькор?! - В ее голосе было столько неподдельного удивления, что мужчина оторвался от разглядывания дорожек и поднял на нее взгляд. Хотелось сказать что-то резкое, в духе «женщина, я вас совершенно не знаю, кем бы вы ни были, так что давайте просто разойдемся уже. И обойдемся без дополнительных извинений», однако все резкие слова застряли в горле ощутимым комком, когда он взглянул в лицо этой «мамаши» - Тано? - «даже голос изменился» - недовольно отметил он про себя. Ее взгляд похолодел почти моментально. - Артано. - подчеркнуто-вежливо поправила она, беря ребенка за руку и разворачиваясь, чтобы уйти. - Еще раз извини, - бросила она не оборачиваясь, - если мой сын тебя потревожил. - Слово мой она выдела так, как если бы боялась, что Мелькор внезапно начнет предъявлять права на это шебутное нечто. Пф, больно надо. Мелькор, кажется, даже еле заметно фыркнул, однако потом любопытство взяло верх: не каждый день видишь в парке «призрак прошлого» да еще и с дитём. Он догнал уходившую парочку и пристроился рядом, пока что не задавая ни одного вопроса, просто изучая взглядом их, а заодно и нервируя свою бывшую. Он точно знал, что ее это бесило. И точно, спустя пятнадцать минут такой безмолвной прогулки, она остановилась, раздраженно сверля его взглядом. - Что? - он уже откровенно наслаждался сложившейся ситуацией, почти что совершенно не жалея, что в коем то веке выбрался из офиса на улицу. - Ничего. - он взглянул на мальчишку, наматывавшего круги вокруг матери. Она проследила за его взглядом, ловя сына за плечо. - Лучик мой, давай-ка ты пойдешь поиграешь, пока мама тут поговорит, ладно? - Мелькора всегда поражала ее способность менять интонации от обманчиво-мягкой, до стальной за пару секунд. Аэлин понятливо кивнул матери и тут же скрылся в тени аллеи. - Ты вышла замуж? - как бы невзначай поинтересовался он, глядя вслед рыжему вихрастому недоразумению. - Даже если и так, тебе-то какое дело? - Он невольно улыбнулся: столько яда в ее голосе он не слышал даже в тот самый, памятный для обоих, вечер. - Никакого в сущности, просто... - Она развернулась, прожигая его взглядом. - Чего ты хочешь? - Какая же она была смешная в своих попытках отгородиться от него. Все равно чувства ведь не спрячешь. Пусть даже сейчас это ненависть, а не любовь, как когда-то. Он в точности скопировал позу собеседницы, разворачиваясь в свою очередь к ней лицом. - С чего ты решила, что мне что-то надо? - Она хмыкнула, словно бы показывая ему всю нелепость его вопроса. - А тебе всегда от всех что-то надо, по-другому просто не бывает. - Мелькор пожал плечами. В чем-то все-таки Тано была права: слишком часто он использовал людей в своих, только ему понятных, целях. Вот и ее когда-то... Противно, однако, но по-другому просто не получилось тогда. - Сколько твоему пацаненку? - Поинтересовался он, сводя разговор к теме, приятной всем мамам — к их детям. Она оказалась не исключением. На долю секунды стало даже обидно: когда она стала такой... легкоуправляемой? Едва ощутимо расслабилась, в медовых глазах появились теплые искорки. - Аэлину шесть будет. Такой неуправляемый, просто ужас. Совершенно с ним не успеваю. - Мелькор приподнял правую бровь, стараясь придать лицу как можно более саркастическое выражение. - Ты назвала сына — Рыцарь-луч?* Как в той старой сказке? И почему вдруг ты одна, муж что, такой лентяй, что не может хотя бы пару дней в неделю погулять с ребенком? - Ну вот, снова этот пронзительный взгляд, словно бы она готова зарыть его прямо тут, даже не разбираясь. - А нет его, мужа. Занят постоянно. И о сыне знать ничего не хочет. - Сарказм на лице мужчины сменился легким удивлением: слишком уж неожиданны и горьки были ее слова, словно бы предназначались не какому-то гипотетически существующему мужу, а ему, Мелькору. - И что же ты его не приструнишь? С твоим-то характером это было бы сделать несложно. - Попытался он замаскировать свое замешательство. Вышло плохо — по глазам было видно — не поверила. Вот ведь, проницательности с годами не утратила ни грамма! В пору было восхититься. Он взглянул на часы, с удивлением понимая, что ему осталось всего полчаса из положенных двух, которые он выделил себе на прогулку. - Было бы кого — непременно приструнила бы. Уж не сомневайся. - Вернула она выпад, шагая вперед, - А ты? Как там твоя модистка? Или теперь это уже дочка режиссера? Уж извини, газеты почитать, и то времени не хватает. - Мелькор досадливо поморщился: она, вероятно, до самой смерти будет ему вспоминать ту девушку на одну ночь, и, что самое обидное, будет совершенно в своем праве. - Ни то и ни другое — бери выше, - он подмигнул ей, чем окончательно вывел Артано из себя, - владелица сети ателье, довольно известной, между прочим. - Женщина дернула плечами, ускоряясь. - Прости уж, нам тут некогда прохлаждаться. Давно пора обедать, сам понимаешь, заботы молодой мамы — бросила она через плечо, - Не скажу, что рада была повидаться. И уж точно не надеюсь на дальнейшую встречу. - Не дав Мелькору ничего сказать, она почти бегом бросилась за сыном, в данный момент увлеченно гоняющим голубей, сидящих на плитах дорожки. Подхватив парнишку на руки, она поспешила удалиться, пока Мелькор глядел ей вслед. Нет, все же годы разлуки ничуть ее не испортили, напротив, только сделали еще прекраснее. Великолепная язва. Даже немного жаль того сумбурного расставания шесть лет назад. Он задумчиво посмотрел в ту сторону, куда ушли Артано и ее сын, а потом развернулся и зашагал в противоположном направлении. Тем более уже было пора возвращаться в офис. Женщина перевела дух только когда они отдалились на достаточное расстояние, чтобы он не мог увидеть ее волнения. Нехорошо бы вышло: так долго притворяться и разрушить все в последний момент. Спустив с рук Аэлина, она взяла детскую ладошку в свою руку, умеряя шаг. Просто здравствуй, просто как дела, Наверно, так начну при встрече я... Да уж, она не раз представляла, как это случится, как она гордо пройдет мимо него, совершенно не обратив внимания, бросит совершенно равнодушное «здравствуй» и уйдет. Даже не станет разговаривать, ведь после того, что тогда случилось, он этого совершенно недостоин. Каждый раз эта встреча обрастала новыми подробностями и мелочами, только кто же мог знать, что он возникнет на ее пути именно сегодня, а она совершенно растеряется и ничего не сделает... Мелькор думал о том, как он будет говорить со своей бывшей, не так много, как она сама, но несомненно, размышлял на эту тему. И хотя его планы не заходили так далеко, но все равно, ему непременно хотелось, чтобы она почувствовала, что именно потеряла в ту октябрьскую промозглую ночь, когда она, собрав все свои вещи, ушла из дома и из его жизни. Наверное, он бы просто сказал ей «как дела?», вежливо выслушал, а потом бы так же вежливо попрощался и ушел. И кто мог сказать, что столкнутся они так нелепо, в тот самый момент, когда он будет менее всего к этому готов? А пока смотрю издалека И слёзы не от ветра в глазах. Она с удивлением ощутила влажные дорожки на щеках. Как давно она перестала плакать? Как давно запретила себе это делать? Наверное, именно тогда, холодной темной ночью, на улице, без денег и дальнейших планов. А потом еще и Аэлин... Слезам просто не было места в ее новой, свободной от всякого Мелькора, жизни. И вот сегодня словно бы что-то оборвалось внутри, разрушая ту крепкую стену, которую она старательно по кирпичику возводила целых шесть лет. Чертов Мелькор! И снова он ломает ей жизнь, разрушая то, что она строила все это время. Карма что ли у нее такая?! Мелькор не был идиотом и вполне был способен сопоставить даты, даже если она прямо ему ничего и не сказала. Вот только... Что же побудило ее все же оставить ребенка? Его ребенка. Альтруизм, которым Тано никогда не страдала, или..? Во всяком случае, ему была отведена в этом милом семейном представлении исключительно роль зрителя. И в постановку никто его пускать не собирался, это Мелькор осознавал довольно четко. Плачь и смотри Со стороны Счастье босиком По ковру перед сном. Кто из них? Тот, кто предал или та, которую предали? Кто был виноват в этой странной ситуации? Нет, Мелькор не мог сказать, что вот так, с бухты-барахты проникся чувствами к шестилетнему сыну, к его все такой же взбалмошной матери, нет, но в душе что-то неприятно скреблось, напоминая, что они все же не совсем чужие, и она вполне могла бы сказать ему. С другой стороны... Если бы ему было так надо, он бы мог и поинтересоваться, как она жила, верно? И все бы узнал сам. Но что бы ему это дало? Зная Тано, она бы не позволила ему вернуться, а для чего-то еще, смысла спрашивать не было. Да и нужно ли это было им? Нет, ощущать, что где-то этом мире есть частичка тебя, с твоими глазами, улыбкой, это было невероятно приятно, но себя он в роли отца не видел, и она, видимо, тоже. Короткая трель мобильника. «Кто бы это мог быть?» - Мелькор точно помнил, что отменил на эти два часа все, что только было возможно. «У него твои глаза» - коротко, ясно и больно. Она точно знала, куда бить. Ведь не даст же она им видеться, в самом деле? Скорее всего, просто, чтобы знал. Мелькор скривился, убирая телефон в карман пальто. Почему-то перед глазами возникла картина: они с Тано, взявшись за руки, идут вдоль по аллее, как когда-то давно, а там, впереди, шугая серых голубей, бежит их общий сын. Нельзя не признать, имя Аэлин, идеально ему подходило. Он коротко улыбнулся. Увы, мечта пленяла, но была совершенно недостижима. Даже приди он сейчас к ней на порог с покаянной речью, ведь не простит, не тот характер. «А глаза все же мои - отмечает Мелькор, засовывая руки в карманы и уходя все дальше от парка, - приятно, черт возьми» Плачь и смотри, У него глаза твои И если бы не ты Мы бы были втроем...**