Obligations

      Казалось, еще никогда на свете Люси не бегала так быстро. Легкие уже начинали болеть от физической нагрузки, но девушка словно не замечала этого, лишь бежала вперед, не останавливаясь. Ее словно разрывало изнутри безграничное количество эмоций, накопившихся за все это время. Казалось, вот-вот и она просто взлетит, но вопреки всем ожиданиям этого не происходило, а Хартфилия все продолжала бежать по улице с улыбкой на лице.       Сегодня это наконец-то случилось, и Люси была счастлива, как никогда раньше. Она не могла думать ни о чем другом кроме как о встрече с Нацу. Дело в том, что девушка давно поняла, что не может просто делать вид, что у нее нет никаких чувств к своему учителю. И хотя по условиям договора их отношения должны не значить для Люси абсолютно ничего, Хартфилия не могла с этим смириться. Она любила Нацу, и это было фактом. И лишь когда полностью смогла принять это, Люси пообещала себе, что выскажет ему все, как только сдаст экзамены. Как только их договор закончится и этих двоих больше не будет ничего связывать, она расскажет обо всем, что творилось у нее в душе все это время. И почему-то девушка верила, что Нацу поймет ее. Должен понять.       Настойчивый стук в дверь заставил Драгнила лениво приоткрыть глаза, тут же щурясь из-за яркого света — как-никак, солнце уже было в зените. Недовольно цыкнув, он встал с кровати, натянув первую попавшуюся под руку футболку, и нехотя поплелся открывать дверь. Ну и кто же это осмелился разбудить парня в его честно заслуженный выходной?       — Да иду я, — зевнул Нацу, открывая дверь и заметив перед собой Люси, все еще пытающуюся отдышаться после бега. — А? Ты уже?       Хартфилия, даже не задумываясь, просто бросилась на шею репетитору, заливисто смеясь и крепко обнимая. Нацу от неожиданности потерял равновесие, и они вместе с Люси упали на пол в гостиную, но почему-то Драгнил продолжал неосознанно улыбаться, прижимая девушку крепче к себе. За эти полгода Люси стала для него кем-то, кто был просто необходим в его квартире. Она навещала его чуть ли не каждый день, принося за собой атмосферу уюта и домашнего тепла. Здесь ей всегда были рады, даже если Хартфилия просто зашла выпить чаю.       — Сдала все-таки? — посмеялся Нацу, даже не пытаясь подняться. Лежать вот так просто на кафеле и чувствовать, как Люси тычется носом ему в шею, ощущать ее дыхание было чем-то прекрасным. А до чего же он любил, когда она оставалась у него на ночь. Просто засыпать вместе с ней, так же лежа вместе только уже не на холодном полу, а на одной кровати. Кажется, скоро она станет его зависимостью.       — Что ты там говорил про мои «весьма не многообещающие знания»? — подняв голову, засмеялась Хартфилия. — У меня пятерка.       И Нацу снова улыбнулся. Вряд ли Люси об этом догадывается, но он-то ни на секунду не сомневался, что у нее получится сдать этот треклятый тест. Хартфилия склонилась к его лицу, чувствуя горячее дыхание на своих губах, и уже через мгновение целуя, ощущая, как мелкая дрожь проходит по телу.       Кто знает, может, это в последний раз, когда они вот так беззаботно целуются, а может, и видятся в последний раз. Предугадать, как после всего поведет себя Нацу, было просто невозможно. Но до жути хотелось верить, что он лишь посмеется, назовет ее глупой, как это бывает обычно, и тогда они сядут на кухне выпить по чашке горячего чая. Люси готова была на все, лишь бы все так и случилось.       Нацу поднялся первым, помогая встать и Люси. Не забыв закрыть входную дверь, которая так и осталась распахнутой настежь, он, еще раз окинув взглядом Хартфилию, прошел на кухню, чтобы включить чайник.       — Ну, что теперь? — взяв со стола пачку сигарет, Драгнил достал одну и подкурил от огня зажигалки. Люси тут же поспешила открыть окно. — Ты своей цели добилась, что будешь делать дальше? Будешь заходить иногда ко мне или же на этом попрощаемся? — усмехнулся Нацу, смотря прямо ей в глаза. Понятное дело, что не хотелось бы вот так просто ставить точку, но ведь еще не факт, что Люси согласится поддерживать такие отношения.       — Вообще-то, Нацу, я как раз хотела с тобой поговорить… по этому поводу, — она села рядом, неловко улыбаясь и теребя руками край юбки.       Парень лишь усмехался, смотря за тем, как она нервничает. Неужели, хочет отказать? Хотя вряд ли, это же Люси. Сейчас начнет оправдываться… что-то типа «ты не подумай, я вовсе не люблю всякие извращения, но давай я буду приходить каждую субботу?»       Глубоко вдыхая сигаретный дым, Нацу встал из-за стола, чтобы взять две чашки, и уже совсем скоро перед Люси стоял горячий черный чай с двумя ложками сахара. Она улыбнулась сама себе. Как она может думать, что парень собирается ей отказать? Он же знает о ней все до самых маленьких подробностей. Знает, сколько ложек сахара она кладет в чай, какие книги она предпочитает, какой ее любимый цвет… Даже про то, что у нее есть родинка сзади на шее.       Почему-то вспомнился относительно недавний разговор с Лисанной. Каждый раз, когда Люси вспоминала ее слова, она успокаивалась. Ведь не поверить Штраус было сложно. Так чего же тогда она ждет? Люси была уверена на все двести процентов, что парень ее поймет.       — Нацу, видишь ли… — она встретилась с ним взглядом и тут же отвернулась. Он же видел ее во всех культурных и не совсем смыслах! Так почему же она снова так смущается? — Я уже думала об этом. О том, как сложатся наши отношения после моего выпуска. Я не хочу расставаться с тобой, понимаешь? Хочу всего с тобой. До конца. Разделить каждое мгновение жизни именно с тобой. Нацу… я люблю тебя.       Хартфилия наконец-то подняла на него глаза, увидев, с каким удивленным лицом смотрит на нее парень. На несколько секунд в комнате повисло немое молчание. Увы, никто не смеялся, не называл ее глупой и даже к чаю не притрагивался. Только пепел с почти дотлевшей сигареты упал на стол, и Нацу все же опомнился. Снова глубоко затянувшись, он пристально посмотрел в глаза Люси, не зная, что и сказать.       Да, признаться честно, она была вовсе не безразлична ему. Если была бы, он сказал бы все как есть, даже не задумываясь. Но сейчас… меньше всего он хотел сделать Хартфилии больно, но как ей в голову такое могло прийти? Снова эта любовная чушь, снова слезы и снова он будет виноват во всех смертных грехах. Как же он это ненавидел.       — Люси, ты ведь знаешь, что ты очень дорога мне, но…       — Нацу, нет! Я не могу так больше! Ты… ты ведешь себя так, будто это в порядке вещей! — Хартфилия почувствовала, как глаза щиплет от слез. А ведь она и не подозревала, что будет настолько больно. — Ты заботишься обо мне, целуешь перед сном, даже когда мы занимаемся сексом, ты тоже в первую очередь думаешь обо мне! А потом говоришь, что я очень дорога тебе, но! Ты ведь прекрасно знаешь, как это тяжело… засыпать с тобой в обнимку, не зная, притворяешься ли ты сегодня или нет. Если уж так, то скажи мне это прямо в лицо. Признайся, что просто играл со мной все это время, разве не так?       Драгнил сидел, чувствуя себя как будто не в своей тарелке. Как же он не любил смотреть, как Люси плачет. Играл с ее чувствами? Что за бред? Люси сама прекрасно знала, на что идет. Он ведь с самого начала предупредил, что если влюбится, попадет в огромную дыру под названием «неразделенные чувства», из которой Нацу сам едва ли смог выбраться. И на своем примере он так же прекрасно понимал, что сделать сейчас может только одно…       — Прости, Люси, но это конец.       Она широко открыла глаза, не смея издать и звука. Только слезы все еще не переставали скатываться по щекам. В смысле конец?       — Так будет лучше для тебя же, — вставая из-за стола, покачал головой Нацу. Голос его был весьма опечаленный, ведь по какой-то причине он не хотел отпускать девушку. Уже слишком много было пройдено рука об руку, чтобы сейчас вот так просто прощаться. Да, наверное, он бы хотел, чтобы все было как раньше. — Ты не сможешь отпустить, если это будет продолжаться. Я… прости меня, Люси, но я действительно не могу тебе ничем помочь.       Люси сорвалась, тут же ударив руками по столу, заставляя Драгнила обернуться, а затем подошла к нему, пряча глаза под челкой и крепко сжимая руки в кулаки. Почему-то сейчас вместо жалости к самой себе ее захлестнула злость.       — Какой же ты эгоистичный и самовлюбленный, Драгнил! И что самое печальное, это видят все, кроме тебя самого! Если ты и правда абсолютно ничего ко мне не чувствуешь, то… какая же ты сволочь. Тебе это нужно было только чтобы не остаться одному, так ведь? Только чтобы хоть как-то пережить боль утраты и снова встать на ноги. Поздравляю, у тебя получилось, только теперь в эту пропасть ты загнал меня, — Нацу хотел было что-то возразить, но Люси тут перебила его, через слезы повышая голос. — И даже не думай оправдываться, что это не так! Правила договора? Да не смеши! Ты прекрасно знал, к чему все идет. Ты прекрасно знал и только продолжал подливать масла в огонь. Я… я ненавижу тебя, идиот!       Люси подняла взгляд, и Нацу увидел, сколько боли и обиды кроется у нее в душе. В следующую же секунду она лишь оттолкнула парня от себя и выбежала на лестничную клетку, а Нацу, опустившись по стене на пол, закрыл лицо руками и глубоко вдохнул. Почему же от ее слов на душе как кошки скребут?       В открытой настежь двери Драгнил увидел ошарашенного Грея, который курил на лестничной клетке. Фуллбастер, в общем-то, так же удивленно смотрел на друга, как и он на него. Нацу хотел было окликнуть Люси, но не решался. Возможно, он и правда перегнул палку? Он снова открыл рот, но тут же замолчал. Нет, он точно должен извиниться…       — Люси! — наконец-то крикнул Нацу, но отдаляющиеся шаги все еще доносились до его слуха.       Недовольно выругавшись, Драгнил быстро встал, обулся и выбежал вслед за Хартфилией, забыв и куртку взять. Да что там, даже дверь оставил открытой. Он бежал, переступая через две, а то сразу и три ступеньки, но Люси все равно успела достаточно далеко уйти. Выбежав из подъезда, Нацу оглянулся по сторонам и заметил ее возле поворота. Она тоже бежала, на ходу утирая слезы. Кинувшись за девушкой, парень надеялся догнать ее у самого поворота, но Хартфилия успела свернуть за угол и бежала дальше по улице.       — Люси, подожди!       Она никак не реагировала, лишь продолжала мчаться вперед.       — Люси, да послушай же ты меня! Давай вернемся и поговорим!       Вдруг она резко остановилась, полностью развернулась и крикнула в ответ:       — Нам не о чем больше с тобой разговаривать!       Нацу опешил, когда понял, что происходит. Отталкивая прохожих, он старался как можно быстрее догнать ее, пока не было слишком поздно. Люси же, казалось, ничего даже не замечала. Хотя в ее-то состоянии оно и понятно.       — Люси, не глупи! — Драгнил был в паре шагах от нее, протягивая руку вперед. Он видел, как она смотрит на него со злостью, с ненавистью, но не может избавиться от треклятого чувства, что зовется любовью. Ее глаза полностью выдавали ее.       А затем — оглушающе громкий сигнал машины, шум тормозов и шины, стирающиеся об асфальт.       Нацу замер в немом шоке, все так же протягивая руку вперед, когда какая-то девушка закричала от испуга, а где-то неподалеку незнакомый ему парень просил вызвать скорую. Все словно было в замедленной съемке, словно Драгнил еще не до конца понял, что произошло. Он просто стоял, все еще видя перед собой образ Люси, которая со слезами на глазах кричала, что ненавидит его.