Жизнь и Смерть.

Как вы представите Жизнь, если вас попросят нарисовать ее человеком? Наделить человеческими качествами, дать тело и голос? Наверняка это будет прекрасная девушка с длинными русыми косами, ласковым материнским голосом, которая с благоговением смотрит на счастливого младенца в своих руках, готового отправиться в длинный путь этой новой жизни. И, конечно, увидев тощего парня, с длинными путанными волосами с проседью и мутным взглядом, вы никак не поверите мне, услышав, что вот она, — Жизнь. Широкие ребра, обтянутые желтоватой кожей, костлявые плечи, на которых висит мешковатая грязно-бежевая майка, выставляющая болезненную худобу напоказ. Его голубые, покрытые пленкой глаза, выдают частичную слепоту и безумие своего обладателя. Длинные, тощие пальцы скребут грязными ногтями предплечья, раздирая кожу и заставляя ее еще больше зудеть. Распутник и алкоголик, безумец и наркоман. Он — воплощение всех чувств человечества, каждого из его пороков. Он кружит вокруг очередного бедняги, что лежит на полу в своей комнате, задыхаясь в немой истерике. — Ты никому не нужен! — кричит безумец, пиная дрожащее тело грязными ступнями. — Любовь окружающих к тебе — ничто иное, как лицемерие! Ты — отброс! Ты — мусор! — он распаляется, большими глотками опустошая винную бутылку у себя в руках, капли из которой льются на светлую майку, расплываясь по ней, словно паразитирующие микробы. — Ты никто! — яростно вопит Жизнь, разбивая бутылку об пол рядом с лицом своей жертвы. — И жизнь твоя ничто! Несчастный медленно поднимается с пола, шатаясь, словно зомбированный, с трудом перебирая ногами. На лице его боль, сменившаяся безразличием. На щеках уже высохли следы истерики: сопли и слезы, размазанные по коже. Он устал от своей жизни, от постоянной боли, от душевных терзаний. Он мог быть кем угодно, — вашим коллегой, одногруппником или просто сидящим напротив в метро. Жизни все равно кто будет его жертвой. Его выбор определяет настроение. Он всегда изобретательно сводит с ума свою игрушку, доводя до самых гнусных поступков. И вот очередная кукла шагает к окну, с первого раза трудно влезть на подоконник в полуживом состоянии, но ей это удается. Бедняга смотрит под ноги, — семь этажей вниз, — и, под победные, пьяные визги Жизни делает шаг к своему первому и последнему полету. Если вы никогда не слышали, как разом ломаются до десятка костей — я вас поздравляю, вы не будете слышать этот треск в каждом шорохе в темноте поздно ночью. Для Жизни этот звук — мелодия райской арфы. Только он никогда не был ни в раю, ни в аду. Его обитель — Земля, а житель из-за черты уже стоит рядом с телом, тяжело вздыхая. Смерть тих, черноволос и спокоен. Он держит за руки умирающих, бархатным голосом обволакивая их, забирая боль и провожая усопших в другой мир. Он — монах, избавляющий от грехов и очищающий людские души. Бледные пальцы откидывают с головы капюшон, а левая рука уже заносит назад косу. Смерть готов забрать очередную жертву своего вечного спутника — Жизни. — Нет! — доносится до него визгливый рёв. На Смерть набрасывается тощий дьявол, угловатыми, пропахшими алкоголем пальцами хватаясь за грудки черной мантии. — Не трожь! Не забирай его! — Ты знаешь, что я не могу его оставить, — спокойно отвечает Смерть, презрительным взглядом окидывая изуродованное гримасой отчаяния лицо. — Пожалуйста! — вопит костлявый, не унимаясь. Он падает на колени пред монахом, цепкими пальцами повиснув на его мантии, утыкаясь лицом в его ноги, срываясь на хриплый крик мольбы. Душераздирающий и такой искренний, что у Смерти щемит в сердце. — Дай ему еще немного времени! — Я не могу спасти того, кто предпочел умереть, — черноволосый был непреклонен. Слишком часто Жизнь уродует людей, доводит до самоубийства, а потом в истерике умоляет дать им время. — Я сделаю все, что угодно! — вопит слепец, по мантии поднимаясь на ноги, повисая на Смерти. — Пожалуйста, — шепчет он уже на ухо, ладонью пробираясь под ткань одеяния и обхватывая чужую шею длинными пальцами. — Я не могу исправить твои ошибки, — спокойствие темного монаха непоколебимо. Он смотрит своими глубокими серыми глазами на наркомана, так зависящего от своих игрушек и где-то далеко во взгляде мерцает боль. — Это мы еще посмотрим, — шипит Жизнь своим зловонным ртом, языком вызывающе проводя по бледной щеке и надрывно смеясь. — Разряд! — тощий ублюдок лишь отвлекал. Смерть в ярости скидывает с себя его слабое тело, отступая назад. — Скорее, погружайте на носилки! — и отряд скорой уже увозит тело. Он все еще дышал и теперь находится ближе к жизни, чем к смерти. Длинные тонкие губы Жизни растягиваются в безумной ухмылке. — Ты всегда отбираешь у меня игрушки. Но и я не так прост. Настроение Жизни меняется так же внезапно, как направление ветра октябрьским днем. Он может целовать ваши руки, простирая вам золотую дорогу к мечте, осыпая удачей и счастьем. А когда вы будете у цели, он посадит вас пьяным за руль и одним несчастным случаем уничтожит вашу душу. Жизнь изменчив, капризен и эгоистичен. Он хочет попробовать все и он делает это через людей, которые имеют свойство ломаться. Смерть же старательно избавляет от мучений очередного несчастного. Дарит умиротворение, забирает изуродованные тела и отправляет души за грань. Но люди продолжают любить и боготворить Жизнь, а Смерть бояться и избегать. Да и сам Смерть наполнен непонятной любовью к Жизни, лишь со стороны наблюдая за его безумием, но следуя по пятам, убирая разруху, оставленную тощим. Так и странствуют они по земле, преисполненные непреодолимой и необъяснимой страстью друг к другу, которая связывает их и по сей день. Ведь все мы знаем, что не бывает Жизни без Смерти и наоборот. Темный монах и безумный слепец повязаны невидимой нитью до скончания веков.